Невысказанное

            Поиски Ксандры продвигались активно, не безрезультатно. Был бы отец здесь, он наверняка сказал бы что-то вроде «и вы называете себя охотниками, хотя не можете найти обычную девушку?». Возможно, он и был бы в чем-то прав, но упускал одну очень важную деталь: Ксандра не была обычной девушкой. Она была охотницей, потомственной охотницей, выросшей в среде, очень похожей на ту, в которой росли Сэм и Дин, и это значило, что пока она не захочет, ее не сможет отыскать даже самый лучший ФБР-овский ищейка, а куда им, простым парням, было до федералов?             Прошло четыре месяца с последнего раза, когда Сэм видел Ксандру. За это время она могла уехать в любой город, в любой штат… и даже в любую страну. Или могла сделать с собой что-то супер-идиотское и непростительное, о чем Дин боялся даже думать. Сэм рассказал ему и о своем состоянии, и о состоянии Ксандры. И если за брата он уже переживал не так сильно, видя его перед собой живым и здоровым, то за Ксандру волнение не стихало уже который день, и будто бы только набирало обороты.             Ксандра, по словам брата, была абсолютно разбита. Она сразу поняла, в чем дело, когда увидела Сэма, и не могла перестать плакать, а потом и вовсе впала в истерику, когда они закопали его тело. Так продолжалось весь день — на короткое время она успокаивалась, а потом слезы начинали течь с новой силой, и ни алкоголь, ни таблетки не могли помочь. Сэм назвал чудом тот факт, что она ни разу не вспомнила про свои лезвия, спрятанные так, что только она могла найти их. В конечном итоге ее, обессиленную, Бобби напоил чаем и заставил поесть, после чего Ксандра проспала до полудня. А к вечеру, когда Сэма не было в доме — он был в городе, покупал необходимое по списку Бобби — а сам Бобби был в подвале, она исчезла. И никто так и не смог ее найти.             Терять надежду на лучшее Дин не собирался. Он уже прошел через худший период своей жизни, когда, казалось, выхода он не найдет никогда — но нашел. С чужой помощью, но нашел. Теперь он здесь, а не там, и способен справиться со всем.             Дин множество раз думал о том, какой же будет их первая встреча спустя эти четыре месяца для нее и сорок лет — для него. По словам Сэма, она тосковала не меньше, чем сам Дин, и даже совершила такую глупость, как побег. Интересно, как бы она отреагировала, если бы зашла в эту забегаловку и столкнулась с ним глазами? Замерла бы посреди помещения и не сводила с него глаз, несмотря на то, что вокруг снуют люди с подносами, которым она мешает? Бросилась бы к нему? Обняла, ударила? Или она не из тех, кто в знакомых очертаниях пытается найти близкого, потерянного человека? Она прошла бы мимо, даже не обратив на него внимания, заставив подняться и побежать за собой? Дин бы побежал. Побежал и обнял, потому что скучал. Сорок лет без ее строгого, но при этом нежного взгляда, почему-то совсем безобидного «мудак», которое встало вровень с «придурком» от Сэма и «балбесом» от Бобби, были ужасно одинокими.             Небольшой звонкий колокольчик над дверью привлек внимание Дина. В забегаловку зашла девушка под ручку с каким-то парнем, они весело что-то обсуждали, и сердце Дина замерло на секунду, ведь цвет ее волос был так схож с тем, который был у Ксандры.             Интересно, а внешне она изменилась? Отстригла или отрастила волосы? Может быть, покрасилась? Тогда узнать ее среди толпы будет сложнее…             — Пошли обратно, Сэмми, — сказал Дин, одним глотком закончив свое пиво и вытирая рот салфеткой. — Надо продолжать.             Брат кивнул, допил свой стакан и, кинув на стол несколько купюр, поднялся. Они вышли из забегаловки, вяло переговариваясь, когда двое людей на соседней улице привлекли их внимание. Один из них был мужчиной, высоким и худым. Он стоял к ним лицом, и расстояние между ними было небольшое, так что отчетливо было слышно, что он явно был чем-то недоволен — отчитывал стоящую перед ним девушку так, что та едва не тряслась, одетая в одно лишь короткое и почти ничего не скрывающее платье да наверняка неудобные сапожки с высоким каблуком.             — Дин? — позвал Сэм. — Хочешь вмешаться?             — Да нет, — ответил он, не в силах оторвать взгляда от затылка девушки. Было в нем что-то знакомое. Вот только что?.. — Или стоит? Как считаешь?             — Не знаю, — задумчиво отозвался Сэм.             А тем временем, ссора набирала обороты. Мужчина, казалось, не замечал стоящих черед дорогу свидетелей, будто его мир сузился только до стоящей перед ним практически полуголой трясущейся бедняжки, которая, как Дин был уверен, и пикнуть не могла в ответ, лишь молча проглатывала оскорбления и со всем соглашалась. И все же… было в ней что-то знакомое. Может, одна из его бывших? Или?..             Терпение Сэма, видимо, лопнуло, когда Дина из мыслей вырвал звук пощечины. Голова девушки резко мотнулась в сторону, но Дин не смог даже попытаться разглядеть черты ее лица — волосы все скрыли.             — Эй, — позвал Сэм в несвойственной ему грубой манере.             — Какие-то проблемы, молодой человек? — мужчина поднял на них суровый взгляд, и по голосу было ясно, что он совсем не рад чужакам, вмешавшимся в его дела.             — Да, — вместо брата ответил Дин, догоняя его. — Чего руку на девушку поднимаешь? Нормально поговорить нельзя?             — А это не ваше дело, молодые люди, — сквозь зубы процедил старикан. Его лицо показалось смутно знакомым.             — Эй, вы как?.. — Дин осторожно коснулся плеча девушки, поворачивая ее к себе, и едва не задохнулся от шока, когда, наконец, встретился с ней глазами. — Ксандра?..             — Дин?.. — не менее удивленным голосом прошептала она, все еде прижимая ладонь к щеке. Потом ее взгляд переместился на брата. — Сэм?.. Что?.. Как… почему…             Тысяча вопросов пронеслась в голове Дина, будто напуганная стайка птиц. Почему она так одета, кто этот мужик, который позволил себе ударить ее, почему она стерпела это, за что он на нее орал… но все эти вопросы можно задать и позже.             Ксандра пошатнулась, явно не в состоянии переварить произошедшее, и Дин подхватил ее, прижав к себе.             — Эй, все хорошо?             Она не проронила не слова, лишь смотрела на него широко раскрытыми от шока глазами, с которых были готовы сорваться слезы.             — Я потом все объясню, обещаю, — сказал он, и вернулся к тому мужчине. — Еще раз спрашиваю. Нормально разговаривать с девушками не учили?             — Повторяюсь, это не ваше дело, как мне воспитывать свою дочь, — рявкнул мужчина и резко схватил Ксандру за руку, буквально дернув ее в свою сторону, будто она была тряпичной куклой. — Дома тебя ждет серьезный разговор. Пошли. «Вот как», — подумал Дин. — «Отец, значит?»             Про отца и в целом семью Ксандра говорила очень мало и с большой неохотой. И Сэм, и Дин догадывались, что жизнь девушки в родительском доме была отнюдь не сладкой, учитывая, какой она была, когда они познакомились — ни капли любви к жизни и добровольно исполосованное тело. Однако они оба догадывались еще тогда, что во многом из того, что происходит с Ксандрой, виноват именно ее отец — из ее слов это можно было понять так же легко, как и то, что «дважды два равно четыре».             — Она никуда не пойдет, — стальным, не терпящим возражения голосом, сказал Дин и сам схватил Ксандру за руку — за ладонь, и сплел их пальцы вместе. — С нами, разве что.             Пользуясь замешательством отца, Ксандра вырвалась из его хватки и спряталась за спину Сэма, который быстро снял свою куртку и накинул на ее дрожащие плечи.             — Моя дочь никуда не пойдет с вами, — мужчина нахмурил тонкие брови, что еще больше испортило его и так непривлекательное лицо.             — Пойдет, — тверже повторил Дин.             — Пойду, — подала слабый голос Ксандра.             — Вот, видите? — ухмыльнулся Дин, а потом нахмурился. — А если ты еще раз, мразь, к ней прикоснешься, я обещаю, что ад тебе покажется раем. Не вздумай нас преследовать, понял?             Мужчина оскалился, но отступил. Видать, был наслышан о том, кто такие Винчестеры. Что ж, это хорошо. Для него, по крайней мере.             — И не вздумай больше возвращаться, — глядя на Ксандру, прошипел мужчина. — Если хочешь жить.             После чего развернулся и быстро скрылся за поворотом.             Дин развернулся и тут же наткнулся на смотрящую на него Ксандру.             — Как?.. — спросила она едва слышно, с большим недоверием и… надеждой? Последнее заставило Дина тепло улыбнуться.             — Пошли. Все расскажу, как придем в мотель.

***

            Ксандра сидела на кровати, сжимая в руках кружку до побелевших костяшек и совсем не обращая внимания на то, что кружка все еще была горячей — чай в ней даже дымился.             Дин был жив и здоров. Сидел за обеденным столом, что-то обсуждал с Сэмом, жуя купленный на обратном пути в мотель бургер.             Дин жив и здоров. Но как? Разве такое возможно? Разве его не разодрали адские гончие? Разве не его тело они с Сэмом и Бобби, обливаясь слезами, закопали в поле, а не сожгли, как и полагается охотникам, в надежде когда-нибудь вернуть? Разве не из-за его смерти Ксандра сбежала обратно в свой собственный Ад, стыдясь собственного горя по, по сути, чужому для нее человеку? Сэм потерял брата, а она кого? Дин не был для нее возлюбленным, ведь даже понятия не имел о ее чувствах, но и другом не был, она не думала, о нем, как о друге…             Разве не Дин чах с каждым месяцем все больше, разве не его глаза гасли с каждым прожитым днем? Разве не его кровь была на руках и одежде Сэма?             Его. Все было его. И Дин правда умер. Но воскрес. Или, как он сам выразился, оказался спасен… кем? Почему? Зачем? Уж Ксандра знает, что ничего в этом мире просто так не бывает, никто не делает подарков — особенно таких — не надеясь получить что-то взамен. И наверняка благодетель Дина имеет на него свои планы, а может и не только на него.             Ксандра всеми силами старалась гнать плохие мысли подальше. Сейчас, кажется, ее самая заветная мечта, в которой она боялась признаться даже самой себе, исполнилась. Дин снова был жив, снова дышал и разговаривал с ней, смеялся и улыбался, крошил своей вредной едой и запивал ее не менее вредным пивом, дешевым, но почему-то таким вкусным… хоть Ксандра и не сделала и глотка, она знала, что сейчас пиво покажется ей самым вкусным напитком, который она когда-либо попробовала.             Ксандра поставила кружку на прикроватную тумбочку и обернулась.             Дин все еще сидел на ближайшем к ней стуле.             Он выглядел так… обычно, и в то же время чувствовалось, что что-то в нем кардинально изменилось. Если раньше на его плечах находилась тяжесть отведенного ему времени, которое с каждой прошедшей секундой будто становилось все тяжелее, то теперь… она видела, что Ад оставил на нем свой отпечаток. А разве могло быть как-то иначе? Это Ад. И Ад создан для того, чтобы мучить грешников… или не грешников. Назвать Дина язык не поворачивался, хотя он и носил первые несколько месяцев их знакомства гордое звание «мудака».             А потом все изменилось. Потом он начал открываться ей с другой стороны — с той, которую так отчаянно любил ее лучший друг. Ту, которая вырастила Сэма и помогла встать на ноги, ту, которая проглотила свои слезы и обиды, свою боль и свою тоску, чтобы позволить младшему брату жить так, как он того хочет, без оглядки на прошлое, на то, что они пытались назвать «семьей». На заботливую и даже нежную сторону, чуткую и понимающую, но в то же время яростную, подобную дракону, готовому сжечь любого, кто притронется к его величайшей драгоценности — его единственной настоящей семье, его младшему брату. И Ксандра, даже если бы хотела, не смогла бы найти слов, чтобы описать те чувства, которые испытывала, когда поняла, что ее приняли. Приняли в эту маленькую семью, как родную.             И Ксандра поняла, что влюбилась. Впервые в жизни, но по-настоящему влюбилась. Это не мимолетное увлечение, не влечение к телу, а именно… влюбленность. Та, про которую пишут книги и снимают фильмы. Ставят театральные постановки, после которых говорят, что такой любви не существует. Нет, Ксандра была готова кричать на весь мир, что есть, она существует, и что ей посчастливилось оказаться той, кто может испытывать ее.             — Пиво, кажется, закончилось, — из мыслей Ксандру вырвал голос поднявшегося со своего места Сэма. — Я схожу, куплю еще. Отметить надо наше воссоединение.             — Ну давай, — усмехнулся Дин, глядя на то, как быстро Сэм надевает куртку и прыгает в ботинки.             Только когда дверь за ним закрылась, Ксандра поняла, что они с Дином остались наедине.             — Ты как вообще, порядок? — он повернулся к ней.             Ксандра качнула головой, едва сдерживая слезы. Смотреть на него было мучительно больно — от любви больно, от радости, от счастья, от мысли, что все это правда, что это не ее больная фантазия и не рай, что это все по-настоящему. Дин жив. Дин снова с ними. Снова с ней…             Она так долго молчала. Так долго пряталась и скрывала свои чувства, боясь поставить в неловкое положение его и боясь быть отвергнутой, но сейчас… сейчас все изменилось. Она больше не может молчать.             Ксандра вскочила со своего места и оказалась рядом с Дином буквально за два шага. Нависла над ним, смотря в его удивленное лицо несколько мучительно долгих секунд, обхватила лицо ладонями и… поцеловала.             В этот момент ей показалось, будто внутри нее что-то разорвалось. Может быть, это было ее сердце — ведь именно там что-то так болело и одновременно сладко трепетало, будто рвалось наружу.             Губы Дина были обветренными, но такими мягкими. Ксандра замешкалась — она не знала, что и как делать, но отступать не собиралась. Осторожно лизнула губу, будто спрашивая разрешения, и… получила его. Теплые руки Дина легли на ее плечи, и он встал, притягивая ее к себе, заставляя поднять голову, чтобы не разорвать контакт.             Он ответил. Нежно заставил приоткрыть собственный рот, углубил поцелуй. Ксандра едва на задохнулась, когда его руки с плеч опустились на талию и притянули к себе — все органы в животе, казалось, перевернулись, а кровь отхлынула от лица. Дин прикусил ее губу, заставив открыть рот чуть шире, и снова углубил поцелуй, лишая воздуха, от чего у Ксандры закружилась голова. Его язык скользнул по ее зубам, потом — небу, и затем сплелся с ее, так осторожно, так мягко, так нежно, но в то же время сильно, требуя активного участия. Наверняка, ее побелевшее лицо стало краснее помидора.             Дин целовался умело: нежно, но при этом напористо, и Ксандра сходила с ума от мысли, что он тоже хочет, что ему тоже это нравится.             Она поддавалась, прижималась, боясь сделать что-нибудь не боясь испортить момент, боясь, что это все, что она получит… что того, что она себе уже надумала, на самом деле нет, и этот поцелуй — лишь утешение.             — Ну наконец-то, — довольно прошептал Дин, оторвавшись от ее губ. — А я все думал, когда же ты смелости наберешься.             — В смысле? — смущенно пролепетала Ксандра.             — Ты так на меня смотрела, что я подумал, что сожрешь, — усмехнулся он.             — Дурак, — всхлипнула Ксандра.             — Да, дурак. Зато твой, — Дин мелодично рассмеялся, когда она уткнулась носом ему в плечо.             Когда Сэм вернулся, он сделал вид, что был удивлен так резко начавшимся отношениям старшего брата и лучшей подруги, но улыбка, с которой он доставал бутылки из пакета, говорила сама за себя.