Не гори, поле.

Сегодня погода чудесная. Вне городской суеты, где столько дыма, что норовит удушить вас, проникая в дыхательные пути и высокие здания, которые были построены на почве, когда-то, маленькой деревни. Столько занятых и усталых людей бредет на работу, а кто-то страдает сейчас. В Подмосковье же, все иначе. Тут спокойнее, люди добрее… А если уехать совсем далеко, зайти в самые глубины леса, то можно вспомнить вновь, что русская природа, самая живописная. Нет ни души, на небе ластятся облака, которые лениво плывут по течению мира, как по очень просторной реке. Сосны, дубы и красавицы-березы покачиваются от легкого ветерка и размахивают своими иголками и листвой. Высокая трава, которую никто не косит. Ведь люди еще не добрались до этого места. Не возвели еще зданий. Оно и радует. Московский всегда считал, что раз эпохи меняются, нужно им соответствовать. Нужно быть современнее. Александр же напротив, говорил, что памятники прошлого очень ценны. Михаил же аргументировал свое мнение тем, что у Петербурга итак спина ноет. Но все же. Когда он созерцал эти поля и леса, дух перехватывало. Москва был горд, что ему досталась такая красота. Жаль ее сносить или расходовать на нужды людей. Вот, что он считал памятники природы. Природа. Леса, которым возможно лет очень много. Когда он родился, они могли также только зарождаться, их могли сжигать сотни раз. Но они не умирали, боролись и стояли до конца. А сейчас, живут себе мирно… Никто их не тревожит. Пока что. Он же очень тревожился из-за последних событий. Связанных с Димой. Душа метилась и носилась, он вспоминал маленького Петербурга, который также ждал его, но при этом, потом все сложилось так, что Михаил испытывал ненависть по отношению к Питеру. Как и Дима сейчас к нему. Это ранит душу и он может понять маленького Сашу, который страдал от того, что человек, которым он восхищался, искренне ненавидел его. Но с Киевом все иначе. Они всегда были близки, всегда. Многовековые братские отношения, которые обрезал Миша и сам же страдает из-за этого. Он просто грязнет в проблемах, работе и душевной боли. Когда Дима страдает от физической, ведь в дома прилетают бомбы, много кто погибает. Все из-за него. Миша места себе не находит. Конечно, может показаться, что ему плевать на брата и все уже давно плохо. Но это не так. Они оба страдают без друг друга, правда, есть стена, что не дает наладить общение. Взгляд Димы смягчился, раньше только ненавистью и отдавал. Когда сейчас, он смотрит на брата с сочувствием и с грустью. Видит эту истерзанную душу, смотрит насквозь. И нет, это не тот пронизывающий взгляд прибалтийских ребят, который убивает морально и заставляет спрыгнуть с крыши. Это взгляд, полный чувств, тяжелый, но неощутимый. Давит на мозг, на душу и на совесть. Рыжеволосый не мог поверить в то, что в мире происходит такой хаос из-за них с братом. Он хотел вбить Москве в голову, что он виноват. Никто больше, только он. Михаил Юрьевич был не преклонен. Он говорил брату, что это людское правительство, что он ни черта сделать не может. Киев же закрывал уши и игнорировал. Как раньше это делал блондин. Всегда было обидно Диме, что его не хотят слышать, видя в нем лишь мягкого брата. Его начинало бесить нахальное поведение Москвы. Хотелось рвать, убивать, калечить. Причинить столько же боли Мише, чтобы он понял, каково это. Получить нож в спину от родного человека. Но Днепровский не мог. Просто не мог. Рука у него не поднималась сделать что-то младшему брату. Которого он так трепетно растил… Которого так часто обнимал. С которым они бегали в поле и которого Дима отчитывал по всяким пустякам. Мол, хватит проказничать, Миша. Все воспоминания давили еще сильнее и в горле появлялся не то что ком, а раскаленный шар, который медленно убивал, перекрывая дыхание. Так еще при этом, голова болела нескончаемо. Из-за недосыпа и завалов на работе. Очень тяжело быть столицей и работать, когда тебя и так, и сяк достают. То взрывы, то переговоры… Как это все достало. Хочется жить в мире, как раньше, а не это. В мире с Москвой. Который всегда был рядом, даже если не хотелось. Он был везде, поэтому и воспоминания давили на душу. Забыть о нем было нельзя. Их многое связывало все эти века. Даже сейчас. Они связаны, всегда были и будут. Как бы друг друга не прогоняли и не ненавидели. Даже природа, всегда напоминала о многовековой дружбе. Киев не много раз был в России. Но всегда, когда он ездил туда, то шел в самые безлюдные места. В чащи и поля. Чтобы отдохнуть от всей суеты. Он ведь физическое воплощение города, он как человек. Если работать постоянно, то потом не соберешь по кусочкам. Вам наверное интересно, почему именно Россия? Потому что там красиво. Потому что, когда-то, он был связан напрямую с ней. Сейчас, там не ждут и не любят. Но эта страна близка ему, даже, если родной язык у него другой и культура отлична. Он много раз ездил в Белорусь, к Минску. Его брат поддерживает Диму как никогда. Слушает все, что он приходит ему говорить. Пару раз он приезжал, чтобы сказать о том, что накипело, о том, какой же Московский выблядок. Но для него оставались загадкой отношения Коли и Миши. Они практически не общались, хоть и были союзниками. Это странно. Было странно. Пока Москва не рассказал о том, что случилось в девяностые. Страшное время. Тогда, все три брата рассорились, а точнее, Миша оборвал все контакты. Но Коля и Дима пообещали друг другу, что будут рядом. Им всем было тяжело. Даже если тогда Москва был невменяем, обида есть. Она существенна. Просто Николай всегда был более мягок, не так прямолинеен, более лоялен. А вот Дмитрий напротив, хоть и был сам по себе мягким, но при этом, умел поставить на место и ярость его была страшна. Днепровский внимательно выслушал Москву. Он вслушивался в каждое слово и в твердый голос, который ни разу не дрогнул. Если что-то было не так, Миша молчал. Всегда так было. Он плакал только в далеком детстве. А Дима, как не старался быть твердым и утверждал самому себе, что сейчас его эмоции никому не нужны. Всех заботит другое. Все равно, выдержке пришел конец. Оно и очевидно, раз он как человек. Ключевое слово «как». Они близки к людям, но отличаются продолжительностью жизни. Они способны пережить людей. Всех. Но если не будет людей, то и не станет городов. Поэтому, также, города и зависимы от людей. Сейчас, хотелось очутиться в поле. Безлюдном и просторном. Где нежная трава, а не ее остатки, которые итак обуглены. Где небо не черно, а нежно… Как Мишины глаза. Нежные, но пустые, лишенные смысла. Очень давно, все это было давно. Нет мира. Никогда его на этой планете не будет. Резкая боль в голове прерывает мысли, все плывет и Дима хватается за голову, слыша очередной взрыв. Встать он не может, ноги ватные и болят так сильно, что двинуть не может. Дмитрий тихо шепчет, своим дрожащим голосом: — Я ненавижу тебя… Московский… — еле как цедит он, хоть и понимает, что не слышит его Миша, его нет тут. Он не видит все страдания своего брата. Когда-то, самого родного. Брата. У Миши в голове отдало чем-то странным, раньше такого не было. По спине прошелся табун мурашек. Он не обратил на это внимание, мол, с кем не бывает.