Призрачный шанс

— …от моего имени. Примерный текст выступления я вам сообщу. Напоминаю, если вы согласитесь на эти условия, ваша казнь будет отменена. Как бы ни отреагировал Кира на это выступление, оно — а значит, и вы — принесет обществу огромную пользу.       Пользу… Может, первый раз в жизни ты принесешь кому-то пользу. Особенно обществу. А еще ты принесешь пользу себе. Спасешь свою холеную шкурку. Сбросишь глухое отчаяние, прикидывающееся смирением, и начнешь как-то жить дальше. И не будешь знать, когда и отчего умрешь. Ничего хорошего, правда, уже не будет, но ты будешь жить. Такое вот счастье привалило тебе за день до смерти, а ты почему-то не радуешься. Вот свинство-то.       — А я всё никак не радуюсь вашему предложению, вот свинство-то, да? — сказал он вслух, сообразив, что его разговор с самим собой реальному собеседнику не слышен.       — Если вы не доверяете мне, Ватари может показать вам все необходимые документы.       Доверять? Какое тут может быть доверие?       — Но почему я? Почему…       — Ваше имя не упоминалось в средствах массовой информации. Если Кира пользуется ими, он может поверить, что вы L, — искаженный механический голос размеренно течет из колонок.       — А если он… Если он пользуется не ими? Если он и правда… что-то сверхъестественное?       — Значит, он поймет, что вас просто используют. И у него не будет прямых причин убивать вас.       У него будут причины убить тебя, Линд. Ведь правда? Он убивает преступников. Ты преступник. Уже десять лет как. Ты чуть не разминулся с этим Кирой, и вот на тебе — можешь оказаться среди тех, кто с ним борется. Хотя что в этом такого? Кира убивает преступников, кому, как не тебе, быть на стороне его врагов?       — Он ведь всё равно меня убьет, правда? Если бы вы это не знали, вы бы использовали не меня, а кого-нибудь понадежней.       — Вероятность этого около восьмидесяти процентов. Он может оказаться более осторожным, чем кажется по его действиям.       Восемьдесят процентов, что ты умрешь прямо во время выступления, Линд. Одного из, их ведь будет много. Сколько там всего провинций в этой дурацкой Японии? В общем, много. Интересно, как делятся эти восемьдесят процентов на число выступлений. С какой вероятностью ты умрешь во время самого первого. С какой — во время второго, если доживешь. С какой — в последнюю секунду последнего. Надо было лучше учить в школе математику, Линд. Надо было вообще лучше учиться, может, и не стоял бы сейчас здесь перед человеком в плаще и маске и не пялился бы на белый экран с готической буковкой, и руки у тебя не были бы скованы наручниками за спиной.       — То есть один шанс из пяти, что я останусь жив?       — Да. Это много.       Это чертовски много, Линд. Это как целый палец по сравнению со всей пятерней. Как одна линеечка нотного стана (да, ты еще можешь однажды побренькать на каком-нибудь расстроенном пианино — хотя, с другой стороны, четыре шанса из пяти, что ты до этого не доживешь, а четыре от пяти и отличить-то трудно). Это...       Это на самом деле всего ничего, но бесконечно больше, чем ноль.       Это предложение, от которого не отказываются.       И еще это очень страшно.       — Что... Что вы подумаете, если я откажусь?       — Это важно?       — Нет.       — Тогда...       — Нет, и всё-таки — что?       Колонки коротко всхрюкивают — наверное, так программа обработки голоса передает усталый раздраженный вздох.       — Каждый человек имеет право выбирать определенность, принципы, бездействие, смерть. Я не буду осуждать вас за ваш выбор, что бы за ним ни стояло, если вас интересует это.       Разложил, как по полочкам, а, Линд? Так что же, выберем определенность — чтобы не ждать той самой провинции каждый раз, а потом не бояться неведомой небесной кары еще годик, на случай, если Кира решил не душить тебя в прямом эфире или каким-то образом разминулся с твоей минутой славы (эта сумасшедшая страна, где даже на улицах можно слушать криминальные новости, она никогда тебе не нравилась)? Принципы — чтобы не работать на тех, кто приговорил тебя к смерти (чёрт возьми, ты ведь всего лишь мелкий грабитель, и то, что ты убил человека из тех сфер, где не принято умирать от руки мелкого грабителя, — дурацкий несчастный случай для вас обоих, ты не заслуживал смерти, ты с самого начала не заслуживал смерти). Бездействие — чтобы просто лежать и смотреть в потолок, прокручивая в голове этот разговор, пока тебя не поведут на бойню, и чтобы не учить речь, не управлять голосом, не держать лицо, не умирать на глазах у миллионов (до того ли будет тебе тогда, чтобы сделать это красиво, или тебе только сейчас лезет в голову такая чушь, Линд)?       Но ты ведь не выберешь смерть, Линд?       Ты когда-то стоял пьяный на балконе, перекинув одну ногу через перила, и плакал, но так и не сделал последний шаг, как не можешь сделать его теперь, слабак ты, Линд Л., вот кто. Ты нарушал закон, потому что это было удобно, и ты убивал, потому что это было просто, но ты никогда не хотел выбирать смерть.       Это была случайность.       Это будет случайность.       Минус на минус дают плюс. Случай на случай, убийство на самоубийство дают...       Ты никогда не учил математику, Линд.       — Ладно, хватит разговоров... Считайте, что я в игре.