Сын Волкобоя

- С Днем Появления, Ричард. Эгмонт Окделл улыбался. Той самой родной теплой улыбкой, привычной с раннего детства. Всё так, как должно быть, но почему-то именно от этого сердце Ричарда вдруг болезненно сжалось. А может, оттого, что глаза Эгмонта смотрели слишком серьезно? - Что случилось, сынок? Такой день - а ты чем-то расстроен? - Нет, - Ричард тряхнул головой, пытаясь улыбнуться. - Просто сон приснился. Да, в самом деле, ему снился сон. И в этом сне сердце колотилось так же бешено, как сейчас. Потому что Ричард бежал. Бежал, не видя ничего вокруг, не чувствуя земли под ногами, и судорожно хватал ртом сухой степной воздух, напитанный горьким запахом полыни, и слышал за грохотом собственного сердца мягкий перестук волчьих лап и гневное рычание. Прямо позади него, так близко... А впереди маячила в отблесках заката темная громада башни. Казалось, она сама приближалась к Ричарду. Только бы успеть... - Ричард. - Прости, отец, - встрепенулся Ричард, решительно отгоняя жуткие воспоминания. Это всего лишь сон, а сейчас - его День Появления, и отец рядом, чего еще желать? - У меня есть подарок для тебя, - голос Эгмонта стал торжественным. - Я ждал долго, очень долго, Дикон, но наконец-то могу вручить его тебе. Сердце екнуло снова. Ричард откуда-то уже знал, что это за подарок, знал, что именно из-за него отец предложил с самого утра отправиться за город. Хотел вручить подарок здесь, в лесу, подальше от людских глаз? А может, просто этот подарок чаще всего именно в лесу и требовался? Она появилась, как из воздуха - остро отточенная, ослепительно засверкавшая в лучах солнца, с готовностью прорвавшихся сквозь переплетение лесные ветвей. Хищное лезвие легко снесет голову любому волку, обратив его в пепел. Или рассечет само время и пространство, давая возможность перейти с одной жемчужины Ожерелья на другую, спасая своего владельца. Даже если потом ей придется долгие годы пребывать в бездействии, ведь на новой жемчужине нет волков, и еще неизвестно, сможет ли найти дорогу на эту жемчужину молодой Волкобой, когда ему придет пора принять из отцовской руки верную секиру... - Возьми, Ричард. Отныне она твоя. Но Ричард не шевельнулся. Стоял, побледнев, сверкая глазами, полными слез и отражений недавнего сна. Да сон ли это был? - Ричард, - окликнул его Эгмонт, словно из невероятной дали. - Ты ведь пришел за ней. Ты так спешил... Возьми ее. Только она и поможет тебе вернуться. Двери Закатной Башни не открываются дважды. - Закатная Башня? - Ричард задохнулся, вспомнив темную громаду, пронзающую багряное закатное небо над степью. - Но это... Это же лишь сон, отец. И башня, и волк, и... И Оскар Феншо - мертвый, с разорванным горлом, бессильный перед надвигающейся на него волчьей стаей. И вожак - эр Рокэ - скалящий в нечеловеческой усмешке белоснежные зубы. - Куда это вы собрались, юноша? Куда? Куда угодно. Лишь бы бежать. Бежать, чтобы не видеть растерзанное тело Оскара, не слышать за спиной голоса эра, оборачивающегося волчьим рычанием... - Так всё это было на самом деле? Это не сон? - он отчаянно хотел, чтобы отец рассмеялся и уверил его, что это всего лишь кошмар, мыслям о котором нет места в День Появления. Но отец лишь покачал головой. - Для этого мира - может быть и сон. Но там, откуда ты пришел, сном будет этот мир, Ричард. А ты должен спасти настоящее. Свой дом, свою семью. Моё время ушло вместе со мной самим. Секира сделала то единственное, что было возможно, чтобы меня спасти, но теперь она в твоей руке. Твоему миру нужен Волкобой, Дикон. - Моему? - дыхание снова перехватило. - Но он наш, отец! - Уже нет. Я обитаю в этом мире долго, куда дольше тебя. Я дышу его воздухом, сроднился с ним, и уже не смогу его покинуть. А ты... - А я, - слова с трудом протискивались в горле, - здесь недавно, да? - Совсем недавно, - в улыбке Эгмонта была грусть. Он не хотел говорить эти слова, не хотел безжалостно отнимать у сына хрупкую иллюзию счастья, подаренную так ненадолго, когда он, не помня себя, бросился в Закатную Башню. - Ты спасался от волка, Дикон. Но больше не будешь. Ты - Волкобой. Это волки будут бежать от тебя со всех лап. Но не сбегут. Пальцы Ричарда сомкнулись на холодном металле рукояти. Странно, но секира показалась его рукам легкой. Или это просто оттого, что пальцы закололо от мощного незримого потока силы, растекшейся по кожей, по венам, по самому сердцу? - Отец, я... - Пора возвращаться, Дикон. Поспеши. Защити свой дом. Ему не выстоять без Волкобоя. - Отец, - слова торопливо рвались с губ, пока руки сами собой взмывали вверх, и лезвие секиры рассекало воздух, пространство и время, - Мы увидимся снова, обещаю. Я приду, я найду дорогу... - Найди верный путь, - улыбнулся Эгмонт. - Мой Волкобой. Кажется, Ричард всё де успел ощутить руку отца на своём плече прежде чем секира описала в воздухе дугу, блеснула на солнце невыносимо ярко, слепя глаза, заставляя зажмуриться - чтобы снова распахнуть глаза... - Юноша, вы принадлежите к почтенному племени сов? Да будет вам известно, даже День Появления не дает вам права так непозволительно долго разлеживаться в постели! - Эр Рокэ? - Ричард ошалело моргнул. Палатка. Запах полыни в воздухе. И прямо перед ним - насмешливый взгляд волчьего вожака, явно потешающегося растерянным видом мальчишки-оруженосца. - Ну, хотя бы меня вспомнили, юноша. Это радует, - Рокэ фыркнул, сменяя гнев на милость. - Так и быть, за это, да еще ради вашего Дня Появления, я вас прощаю. К тому же, мне известна причина вашей сонливости. Вы же полночи проболтали с генералом Феншо! - Оскар! - вскинулся Ричард. - Он... - Он всё же обнаружил у себя некоторое количество разума. До которого, вынужден признать, вы смогли достучаться. Не ожидал. Но его безрассудная атака на барсов ни к чему хорошему бы не привела. В первую очередь, для него самого, - со значением изрек Рокэ. Он знает, понял Ричард. Конечно, он знает, что на самом деле Оскар собирался атаковать отнюдь не барсов. Он загорелся отчаянной идеей восстать против волков. Лишить стаю вожака, рассеять или заставить грызться между собой. Это было безумием, обреченным на провал, Ричард понимал это, но убедить Оскара отступиться от своих отчаянных планов - легче Саграннские горы сдвинуть. Да, легче. но всё же Ричард...справился? - Может, откроете секрет, как вам удалось его образумить? - Я рассказал ему, чем всё закончится, - губы произнесли это будто сами собой. - Я знал это. Я видел. И он действительно видел. Ведь то, что там, за дверями Закатной Башни, на другой жемчужине, было сном, тут стало правдой - отчаянное восстание, зубы Рокэ, сомкнувшиеся на горле Оскара, разъяренная стая, терзавшая тела его людей, и сам Ричард Окделл, бегущий сломя голову в степь, навстречу гибели. Или спасению. Всё это было. И повернулось вспять под грохот захлопнувшихся дверей Закатной башни. Под голос Эгмонта Окделла. Под блеск секиры в руке нового Волкобоя. Всё это было. Но будет иначе. Это было правдой, как и улыбка живого и невредимого Оскара, который знает, что он и его люди восстанут против волков не в одиночку. Потому что Волкобой вернулся.