Шесть

— Пять-девять-пять-один. Ничего сложного, простые комбинации из четырёх цифр: — Ноль-ноль-два-семь. Они не повторяются. Ещё ни разу. — Три-семь-восемь-четыре. Ему не нужно их запоминать, просто следить за счётом. — Четыре-три-пять-ноль. В голове начинает неприятно стучать, но он упрямо пытается сосредоточиться на числах: — Пять-девять-один-три. Если он послушает ещё немного, он найдёт связь, закономерность. Надо только сфокусироваться. — Два-два-два-семь. Он что-то упускает. Вертится прямо здесь, но каждый раз, когда хочет схватить, оно ускользает в последний момент. — Восемь-три-один-девять. Как же болит голова. Если бы он просто лучше слушал, лучше старался, лучше был… — Ноль-ноль-один-четыре. Год. День и месяц. Код. Местоположение. Что это? Что это? Где он? — Семь-пять-девять-два. Они повторяются? Каждый следующий больше предыдущего? Это перекрёстная закономерность? Разве в этом вообще есть смысл? Что он делает? — Четыре-девять-два-восемь. Что-то отсутствует… Чего-то не хватает… — Один-два-три-пять. Что это? Что это? Что это? — Семь-девять-один-девять. — Восемь-девять-пять-четыре. — Ноль-пять-три-семь. ШЕСТЬ. ШЕСТЬ. ШЕСТЬ. Он просыпается, когда яркий свет уже пробивается сквозь шторы, но совсем не чувствует себя отдохнувшим. Усталость накатывает на него даже с большей силой, чем когда он ложился спать. Обрывки чисел всё ещё крутятся у него в голове. Кажется, он что-то нашёл, но сон ускользает, забирая с собой решение, всё становится туманным и вскоре остаётся только смутное ощущение чего-то потерянного. Он встаёт с кровати, пытаясь избавиться от этого, и умывается холодной водой. Голова чуть проясняется, но тело неприятно ломит. Может он заболевает? Когда Гаон спускается вниз, на кухне никого нет. Он готовит себе растворимый кофе и зависает, глядя в чашку. Что-то было. Воспоминания о сновидении словно щупальца проникают в его мозг, но они так призрачны, что он не может их удержать, рассмотреть. Что-то было… — Где завтрак? Голос пугает и заставляет вздрогнуть. Он резко оборачивается и видит Илию, пристально его рассматривающую. — Ах, Илия, это ты. Ты меня напугала. Она не отвечает, молча подъезжая к столу. Гаон готовит почти на рефлексе, не думая о процессе, его мысли беспорядочно крутятся, болезненно впиваясь в черепную коробку. Ни он, ни Илия не произносят ни слова, и тягучая тишина окутывает кухню. Когда еда готова, он подаёт её Илии, и, говоря, что-то вроде о необходимости проветрить голову, выходит в сад. На улице пасмурно, хотя Гаон уверен, что когда проснулся, светило солнце. Он не заметил в какой момент небо заволокло тучами. Гаон делает глубокий вдох и медленный выдох. Ветер приятно холодит его кожу. Голова, наконец-то, пуста и он наслаждается моментом, закрыв глаза. Становится чуть лучше. Когда он возвращается в дом, кухня уже снова пуста, а посуда убрана. Гаон находит Илию в гостиной с Коми на руках. Она смотрит в окно, но сразу отвлекается, как только он входит. Гаон спрашивает: — Где Йохан? — Ушёл. Больше Илия ничего не говорит, только смотрит, как будто ожидает, что это Гаон уточнит, куда именно. Гаон молчит. Он уходит на кухню, за ещё одной чашкой кофе, а когда возвращается, Илии уже нет. Только Коми лежит на диване и неспешно облизывается. Иногда ему кажется, что он живёт с призраками. Гаон поднимается наверх и закрывается в своей комнате. Сегодня выходной и ему нечем заняться. Он пытается читать, но бросает это, когда обнаруживает себя на той же странице спустя пятнадцать минут. Тогда он звонит Сухён, но его встречают только гудки. Запоздало он вспоминает, что у неё сегодня смена. Гаон также пытается размяться, поделать несколько упражнений, но вскоре это ему надоедает и он лежит на кровати, уставившись в потолок. Мысли жужжат в его голове, как пчелиный рой, но они больше похожи на белый шум. Их так много, что он не может выбрать ни одной конкретной и они все сливаются в чёрное уродливое нечто. Он ещё раз звонит Сухён, но снова не получив ответа, отправляет ей смс с просьбой перезвонить, как только она освободится. Гаон подходит к паре цветов на подоконнике и садится рядом с ними. Обычно, когда ему становится плохо и Сухён нет рядом он разговаривает со своими растениями, но сегодня он не знает, что им сказать. Он также не может поухаживать за ними, так как сегодня не день полива, у них нет сорняков, их не надо пересаживать или прищипывать и Гаон с сожалением признаёт, что слишком хорошо ухаживает за своими детьми. С тяжёлым вздохом он встаёт, шепчет пару слов растениям и спускается вниз, в сад. Ветер усилился, а облака стали темней. В воздухе пахнет надвигающейся грозой, но пока сухо и Гаон сидит прямо на траве, среди своего маленького садика, который разбил не так давно, и смотрит в небо. Скоро начнётся дождь. Когда первые капли касаются его лица, часть его хочет остаться на улице и полностью промокнуть, но другая не хочет мочить ковёр в гостиной, так что он возвращается в дом и садится на диван, беря газету с журнального столика. Под усиливающийся шум дождя он может читать, но смысл напечатанного всё равно долго не задерживается в голове, слова порхают словно бабочки и описание экономического кризиса у него смешивается со слухами о знаменитостях, в конце концов он перестаёт понимать вообще что-либо и кладёт газету обратно. Когда он оборачивается, то видит в дверном проёме Илию, которая, по-видимому, была там уже какое-то время и наблюдала за ним. Почему он опять не услышал, как она подъехала? Он вопросительно смотрит на неё. — Обед, Гаон. Это звучит больше не как приказ, а скорее напоминание, но упрекающие нотки в её голосе всё ещё довольно очевидны. Гаон хмурится и смотрит на часы и с удивлением обнаруживает, что уже час дня. Что он делал всё это время? Почему он не помнит? В растерянности он приступает к готовке. Коми мешается под руками и он кормит её тоже. Готовит себе кофе. Илия не на кухне, он зовёт её, когда еда приготовлена и не дожидаясь её, поднимается к себе в комнату. Он чувствует себя не хорошо. Беспокойство крутится на дне желудка и растерянность начинает превращаться в раздражение. Голову словно тисками обхватывают и он глотает три таблетки обезболивающего за раз. Он проверяет телефон и видит четыре пропущенных вызова и пару сообщений от Сухён, но желание говорить исчезло и он оставляет их без ответа. Гаон сдвигает растения и с ногами залазит на подоконник, открывая окно и прислоняясь головой к прохладному стеклу. Закрывает глаза. — Один. Два. Три. Девять. Пять. Ноль. Два. Семь. Восемь. Восемь. Три. Ноль. … Звонок заставляет его резко открыть глаза и встрепенуться. Он задремал. Гаон растерянного оглядывается, пока не понимает, что источником звука является телефон. Он ещё пару раз моргает, прежде чем понимает, что нужно ответить. Гаон встаёт и на нетвёрдых ногах подходит к прикроватной тумбочке. Сухён. Он облегчённо выдыхает. — Да? — Гаон, что такое? Что-то случилось? Ты в порядке? Взволнованный голос и на его губах появляется слабая улыбка. — Да, Сухён-а, в порядке. Ничего не случилось. Просто… Он смотрит какое-то время за окно на дождь. — Гаон? — Да, да, я здесь. Может встретимся сегодня? — Гаон-а, блин, ты же знаешь у меня сегодня смена, я не могу. Если только это не что-то серьёзное? У тебя всё-таки что-то случилось? Я могу взять отгул… — Нет, не надо. У меня правда всё в порядке. - он снова смотрит в окно - Может тогда завтра? С утра? Несколько секунд молчания, потом: — Хорошо. В том кафе? — Ммм. — Завтра ты мне всё расскажешь и не думай, что отделаешься своей дурацкой ложью. Понял меня? Ладно, извини, мне пора, я, может, сегодня напишу ещё тебе, по… — Сухён. — Да? — Я скучаю по тебе. Снова короткое молчание, потом мягкое: — Я тоже, Гаон-а. Извини, мне правда пора. До завтра! Он вешает трубку и всё ещё слегка улыбается. Как будто глотнул свежего воздуха. Как хорошо, что у него есть Сухён. Он стоит так ещё какое-то время, смакуя эту мысль. Гаон ходит по коридорам, бесшумно ступая босыми ногами по старым полам. Он рассматривает стены и стеллажи со старинными вещами в них, и картины, и люстры - всё здесь кажется стоящим внимания. Хотя он уже делал так, когда только оказался в доме, в этот раз он не трогает ничего руками, держа их за спиной, ему нравится оглаживать вещи взглядом. Замечать новые детали или лучше знакомиться со старыми. Он как-будто впитывает дом и его образ. Илия, должно быть, в своей комнате, потому что её нигде не видно и своеобразную компанию ему составляет только Коми, лениво наблюдающая за ним с кресла, когда он проходит мимо кабинета. Гаон как раз был около прихожей, когда слышит звук отпирающегося замка. Он замирает и выжидательно смотрит на дверь. Йохан входит, встряхивает зонт и закрывает его, вешая на крючок. Он выглядит слегка удивлённым. — Ты ждал меня? — Нет, я проходил мимо. Зонтик надо раскрыть, иначе не высохнет. Йохан поднимает бровь, снимает пальто, обувь и проходит внутрь. Гаон вздыхает, подавляет желание закатить глаза, сам ставит зонт сушится и следует за Йоханом. — Как Илия? — Завтракала, обедала… - Гаон только сейчас вспоминает, что готовил ей обед, но не проверил, съела ли она его. Он мельком смотрит на кухню и видит, что стол пуст, так что, должно быть, она поела. Или убрала еду в холодильник. Гаон туда не заглядывал. - … сейчас, она в своей комнате, наверное… - заканчивает он неуверенно. Йохан смотрит на него. Выразительно. Они проходят в его кабинет, он оставляет свой портфель на столе, а потом выходит. Гаон садится на диван и начинает рассматривать свои руки. Пять. Три. Два. Восемь. — Ты даже не спросишь, где я был? Йохан возвращается в кабинет и начинает раскладывать документы, которые принёс с собой. Гаон смотрит на него и качает головой. — Ты сегодня молчаливый. Больше Йохан ничего не говорит, только садится за стол и погружается в работу. Кто бы сомневался, что он даже в выходной найдёт чем заняться. Устанавливается тишина и только иногда шелестит бумага. Гаон смотрит на свои руки, пальцы. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Раз. Два. Три. Четыре. Семь. Один. Ноль. Девять. Один. Два. Семь. Два. Два. — Ты ел? Внезапный звук голоса заставляет вздрогнуть. Он снова заснул? Гаон смотрит на Йохана в растерянности. Он ждёт. Гаон сглатывает: — А ты? — Отвечай на вопрос. — Ты тоже не ответил. — Я первый спросил. — А я последний. Тяжёлый вздох вырывается у Йохана. Некоторое время они сидят молча и сверлят друг друга глазами. Йохан сдаётся первый. Видимо, у него сегодня благосклонное настроение. —Обычно ты оставляешь мне порцию, если я не дома. Сегодня нет. - внимательный взгляд, пытающийся заглянуть в самую суть вызывает мурашки по спине Гаона. Откуда он знает, что нет? Он был на кухне? Когда? Гаон не заметил, как он отходил. - Что-то случилось? Гаон чуть склоняет голову набок. — Просто надо было быть дома, тогда бы получил свою порцию и поел как нормальный человек. Сегодня выходной, в конце концов. Гаон не хочет этого, но под конец он звучит слегка обиженно. Йохан смотрит на него и разве взгляд может быть ещё более интенсивным? Он говорит: — В этом проблема? И раздражение начинает подниматься по позвоночнику. Неужели так необходимо всё анализировать? Он чувствует себя микроорганизмом на чашке Петри. Он скрещивает руки на груди: — Я не ел. В этом проблема? Йохан смотрит на него, молча изучая. Потом говорит: — Уже почти шесть. Он говорит это с явным намёком, пытаясь подстегнуть своей немногословностью и нейтральным голосом раздражение Гаона, но Гаон уже не обращает на это внимания. У него словно происходит короткое замыкание. Шесть. Шесть. Шесть. Шесть. Это всё, что крутится у него в голове. Словно код в его мозгу заменяется и вместо беспорядочного набора цифр теперь полностью состоит из шестёрок. Он не знает, лицо ли его выдаёт или он слишком долго молчал, но Йохан спрашивает с оттенком напряжения в голосе: — Гаон? Гаон вскакивает и почти начинает шептать шесть вслух, настолько ею заполнен его разум, но вовремя останавливает себя и говорит вместо этого взволновано: —Почти шесть. Почти шесть. Я пойду. Нервной походкой он выходит из кабинета и почти начинается метаться по дому, в растерянности и волнении не зная куда себя деть. Он хочет пойти на улицу, но потом вспоминает, что там идёт дождь. По крайней мере, последний раз, когда он смотрел в окно, шёл дождь. Это было… какое-то время назад… Так что наверняка ещё идёт. У него мелькает мысль приготовить себе очередную чашку кофе или хотя бы просто попить воды, но желудок неприятно скручивает. Какое может быть питьё, когда шесть? От этой мысли он слегка теряется. Что это вообще значит? Что значит шесть? Почему шесть? Зачем шесть? Шесть? В конце концов он вбегает по лестнице на второй этаж и торопливым шагом идёт к себе в комнату. Он запирается и начинает расхаживать туда-сюда, бормоча себе под нос: Шесть, шесть, шесть, шесть… Это ответ! Это, то чего не хватало! Всегда отсутствовала шестёрка! Нервное возбуждение заставляет его подпрыгивать от довольства и он даже слегка посмеивается. Шесть, шесть, шесть, шесть! Вскоре беспокойство вновь одолевают его: Шесть? Что это значит? Что это? Что за чёрт? Что с ним? От последнего вопроса он быстро отмахивается, теряясь среди прочих, всё возрастающих: Почему? Как? Зачем? Гаон хватает ручку с тумбочки, первый попавшийся листок и начинает записывать. Скорей, скорей, пока ответ снова не ускользнул, не забылся, пока туман в голове снова не сгустился до непроглядного. Шесть, шесть, шесть, шесть…