Вместе с начала и до конца

Долгие годы спокойствия были закончены внезапной смертью Айяса Мехмеда-паши. Джиханфер, как и все его близкие, облачилась в траурные одеяния. Рукийе побледнела, осунулась, она не желала ничего есть, и не подходила к своему четырехлетнему сыну Сулейману. В столицу с разрешения султана прибыли с детьми Хайме-султан и Джария-султан, близкие подруги Рукийе. Племянники помогли ей выбраться из пучины горя и скорби. Сабахат-султан все время находилась рядом с тётей, не давая ей вновь скатиться в прежнее состояние. Рукийе была приятна забота любимой племянницы, Сабахат была первой, кто вызвался провести время с тетушкой. Она читала скорбящей женщине её любимые книги, лично приносила украшения и платья, пару раз даже смогла вытащить султаншу на улицу, чтобы покататься на лошадях. — Осталось меньше семи лет, как меня выдадут замуж. Хотелось бы, чтобы мой муж любил меня также, как Рустем-паша любит Хюмашах-султан, — мечтательно произнесла Сабахат, гладя свою лошадь по кличке Лотос. Рукийе улыбнулась, любовь Рустема и Хюмашах правда была одной из тех, которой гордятся и к которой стремятся. Прошло уже тринадцать лет с их никяха, но любовь была все той же, Рустем чуть ли не на руках носил свою любимую жену. Она по праву считалась одной из самых счастливых женщин империи. Её окружали любимые дети, муж, она получала все, что захочет в ту же минуту. Рустем долго искал, но нашёл для жены домашнюю лису, которая жила в специально обустроенных покоях, радуя Хюмашах и детей. Служанки тщательно следили за милой лисой, которой Хюмашах дала имя Хиба, ведь она была подарком её мужа. — Ты будешь счастлива, Сабахат, твоя мать и твой отец не дадут тебе зачахнуть в браке. Цени их, милая, отец это твоя сила, мать твоя опора, — погладила по голове племянницу Рукийе, устремляя взгляд в небо. Она с самого детства была подле матери, не Хюмашах, не Ханзаде, а она. Хюмашах всегда была близка с Орханом, они часто покидали дворец, Рукийе же была ещё мала. Ханзаде она любила, сестры оставались близки всегда, но слишком разными они были. Свои мысли и переживания Рукийе могла доверить лишь трем людям, своей матери, отцу и младшему брату Ахмеду. Сабахат серьёзно кивнула, было видно, что мыслями Рукийе-султан далеко, она не стала мучить тетушку и приказала возвращаться во дворец. Приезд Шах-султан не стал ни для кого неожиданностью. Женщина не могла упустить такой шанс, она торопилась приехать в Топкапы и занять место в совете для мужа. Первая, кто узнал об этой новости, стала Рукийе, её служанка утром прогуливалась с султанзаде Сулейманом, когда заметила процессию, во главе которой была уже известная ей Шах-султан с дочерью и мужем. — Подай пергамент, Садыка, самое время написать письмо султанзаде Мехмеду, — в глазах Рукийе отражался огонь, она никогда не была близка с младшей из сестер отца, а после оскорбления, нанесенного её матери этой женщиной, и вовсе стала считать её своим врагом. Дружба Хафизе-султан и Джиханфер-султан отразилась на их детях. Рукийе старалась часто наведываться во дворец Ибрагима-паши, где проводила время с его детьми, султанзаде Мехмедом, Хунди-султан и Гарам-султан. Младшие сыновья султанши и паши были слишком маленькими, они были чуть старше её Сулеймана и отлично ладили с ним. Старшие дети Хафизе-султан прибыли уже на следующий день. Мехмед шёл позади сестер, что внимательно следили за всем, что происходило вокруг них. Их не могла не привлечь ссора в гареме, особенно не очередная ссора рабынь. Посреди гарема стояли Хатидже-султан и Хафизе-султан, первая кричала как не в себя, не желая даже слушать старшую сестру. Всё решил приход Джиханфер-султан. — Стража! Помогите Хатидже-султан добраться до её покоев, — взмахнула рукой Джиханфер, направляясь на тахту Валиде-султан, кивая одной из служанок, та быстро побежала на кухню за щербетом для султанш. Хафизе села рядом с подругой, ссора с Хатидже вымотала её, сестра утверждала, что Валиде-султан убила Джиханфер, а Хафизе не желает помочь и общается с предательницей. Это тревожило уже немолодую госпожу, Хафизе уже было сорок пять лет, в её возрасте нельзя волноваться, это может сказаться на здоровье султанши. Но не спросить она не могла, если Джиханфер ответственна за смерть Валиде, то она получит ответ. — Джиханфер… скажи, ты убила Валиде-султан? — с надеждой на отрицательный ответ Хафизе посмотрела на подругу. Джиханфер выглядела удивленной, конечно, её не раз обвиняли в смерти женщины, но это всегда была Хатидже, ставшая неуправляемой после смерти матери и своего мужа Хюсрева-паши. — Хафизе, ты видела тело матери, она была стара, ссылка лишь приблизила смерть Валиде, — Джиханфер положила одну руку на плечо Хафизе, другой дала знак служанке внимательно следить за всеми эмоциями на лице госпожи крови. Нихан затаилась в тени, голубые глаза не отводили взгляда от покрытого мелкими морщинами лица Хафизе-султан. Женщина виновато посмотрела на подругу, осознавая свою ошибку, зря она послушала Хатидже. Она накрыла руку Джиханфер своей, извиняясь за свои слова. На лице генуэзки появилась тёплая улыбка, разумеется она не будет держать обиду на подругу, дружба в её положении намного важнее. Джиханфер поднялась с места, но не успела пройти и пяти метров, как упала без сознания. Хафизе подскочила с места, приказывая привести лекаршу. Ариф-ага донёс женщину до её покоев. — Где ты ходишь! Быстро осмотри Хасеки-султан, если с ней что-то случится, то я тебя лично казню, — Хафизе с угрозой глянула на лекаршу, она выгнала всех из покоев и приступила к осмотру женщины. Рукийе прибежала за десять минут, взволнованно распрашивая Хафизе-султан. Прошло ещё десять минут, когда вышла лекарша с новостью для семьи. У покоев султанши уже собрались все, её дочери и две невестки с детьми, султан и Шах-султан с дочерью. — Хасеки Джиханфер-султан в порядке, она беременна, — удивлению находящихся у покоев не было предела. Сулейман счастливо улыбнулся, первым заходя в покои жены. Джиханфер слабо улыбалась, держа руки на пока ещё плоском животе. Султан отдал, пришедшей проведать госпожу Каре-калфе, приказ устроить праздник в гареме. Женщина удивлённо моргнула, поздравила свою госпожу и отправилась выполнять приказ. — Моему счастью нет предела, моя Джиханфер, — султан сел на колени, оставляя поцелуй на животе жены. Рукийе улыбнулась, её родители даже после тридцати лет вместе любили друг друга. — Я не думала, что спустя столько лет подарю тебе ещё одного ребёнка. — Но ты подаришь. Видит Аллах, нет счастливее человека чем я. Идиллию прервала шестилетняя Атике-султан, она крепко обняла полусидящую Джиханфер-султан. Айше зашла следом, извиняясь за поведение дочери, но Джиханфер улыбнулась, гладя девочку по тёмным волосам. Не успела Джиханфер встать на ноги, как узнала, что Султан вновь отправляется в поход, наместником в его отсутствие вновь остаётся Ахмед. Сулейман решил возобновить войну с Австрией, по совету Ахмеда первым городом, который османы завоюют, будет Буда. План захватов был внушающим, он включал Эстергом, Вишеград, Ноград, Хатван. Джиханфер лично отбирала наложниц для праздника в честь назначения шехзаде Ахмеда наместником. Одной из них стала её ученица, венецианка Сесилия Веньер-Баффо. Джиханфер лично обучала девушку на протяжении трех лет с двенадцати лет. — Не разочаруй меня и моего сына, Сесилия, я ставлю многое на тебя, — годы в гареме убрали всю гордость у аристократки, она села чтобы поцеловать подол платья Хасеки-султан, но та остановила ее, протягивая руку. Это была высшая награда для Сесилии, уже пять лет мечтающей о такой же жизни, как у Джиханфер-султан. Для венецианки она стала матерью, которой у неё никогда не было. Джиханфер же видела в названной дочери саму себя, и надеялась, что та достигнет таких же высот, а может даже заберётся ещё выше. Сесилия ловко толкнула плечом Дильшах, занимая главную позицию. Ахмед не мог отвести взгляд от чарующих зелёных глаз наложницы, она словно гипнотизировала его им. Она плавно двигалась, улыбаясь шехзаде, Дильшах сверлила девушку злым взглядом. Это место должно было быть её, она должна была стать фавориткой, а после султаншей, следующей Хасеки-султан. Но фиолетовый платок достался Сесилии, которая взяла его, не отрывая взгляда от шехзаде, оставляя на платке быстрый поцелуй, это не заметил никто, кроме Ахмеда и Дильшах. — Нихан, приведи ко мне Джанфеду и Газанфера, — немного подумав, произнесла Джиханфер. Она стояла на балконе, оттуда наблюдая за прогулкой Рукийе и Джарии, недалеко от них со служанками бегали дети. Нихан быстро вернулась в покои с калфой и евнухом, Джиханфер дала ей знак оставить их одних. Джанфеда была взволнованной, прежде султанша никогда не обращала на неё внимания. — Вы верно служите династии Османов, но, я хочу чтобы вы служили Сесилии, она для меня как дочь, за каждый упавший с её головы волос вы будете отвечать головой. Надеюсь, что я ясно выразилась, — мягкая улыбка появилась на лице Джиханфер, все-таки она не хотела им угрожать, они должны были стать главными помощниками для её милой и хитрой лисички. В тот же вечер Сесилия попала в покои шехзаде. Она не могла отвести взгляд от своего отражения в зеркале в покоях Валиде-султан, куда её перед хальветом позвала Джиханфер. Красное платье облегало тело, выделяя округлые формы девушки, оно становилось пышнее к низу. Волосы были распущены и завиты горячими щипцами, на голову Сесилии прикрепили диадему с рубинами и фатой, закрывающей лицом. Сюмбюль-ага всю дорогу до покоев султана, где на время похода жил Ахмед, напоминал будущей гёзде о правилах. В зелёных глазах плескалась насмешка, она успела вызубрить эти правила за три года в гареме. — Удачи тебе, Сесилия-хатун, не подведи нашу госпожу, — перед дверьми произнес Сюмбюль, улыбнувшись девушке. Она кивнула, ответив на улыбку. Вот она и вступила в игру, это то к чему её готовили все это время, и она не сдастся ни перед кем.