Праздник, посвященный небесам, впервые начинает проводиться за эти три столетия. Во время пиршественного ужина Их Высочества Принцы едва ли касаются вкусных яств, тихо переговариваясь друг с другом. Но в зале лишь слышны их редкие вздохи и голоса, также стук палочек об блюда.
До Ха перестает сильно сжимать палочки и его еда остается нетронутой.
Настроения и аппетита совсем не имеется, с утра у него болит голова от чрезвычайной тревожности.
Все смеются и продолжают шептаться, а он один почему-то ожидает чего-то плохого, чувствует что-то непонятное, странное.
До Ха замечает, что Чон Вона нет с самого начала ужина, а задумавшаяся Чок Ён немного нервничает, поджимая губы, и молча перебирает всяческие вкусности палочками, но ее руки едва заметно дрожат.
Атмосфера действительно пугающе отвратительна.
Даже, когда Чон Вон наконец появляется перед всеми с неприятной улыбкой, она становится еще хуже. И это чувствуется.
Чертовы опасения у До Ха исполняются.
— Я хочу кое-что сказать, — Чон Вон осторожно подносит чашу близко к губам и отпивает маленький глоток. А Ён рядом с ним лучезарно улыбается и разламывает мягкое сладкое печенье. — Речь идет о императорском титуле и состязаниях.
Все начинают слушать молча, тихо, даже прекращают пользоваться палочками и говорить друг с другом. Но почему-то Чок Ён до сих пор тревожно. Она чувствует, что что-то будет, что-то такое, что для нее может быть самым худшим исходом.
— Начну с того, что я все это время помогал одному человеку, милость которого помогла мне найти кое-что удивительное. И именно это поможет мне и остальным избавиться от конкурента, — Чон Вон спокойно ставит чашу на стол и жестами подзывает подчиненного, затем мельком глядит на Чок Ён, которая нервничает и из-за угнетающей атмосферы пытается держаться на плаву. — Ли Ген, — подчиненный, услышав свое имя из его уст, вздыхает, замирает и внимательно слушает своего господина. — Приведи. — одно слово и Ли Гена уже нет в столовой.
Большинство принцев не понимают, что имеет ввиду Чон Вон, и энергично обсуждая, принимаются активно разговаривать.
— Что творит этот Чон Вон? — гневно спрашивает Чо Ран, смотря в его сторону. — Становится все шумнее. Почему все интриги происходят именно тогда, когда я хотел просто поесть? Мне необходима тишина.
— Не обращай на него внимания, — Хэ Он с улыбкой берет бокал с вином. — И ешь, все равно для нас с тобой ничего интересного не будет. — и запивает.
— А мне кажется, что будет, — упрямо не соглашается Чо Ран, берет с раздражением палочки, небрежно, чуть не ломает их. — А теперь хватит пить, налей мне.
— Разве ты любишь этот сорт? — удивлённо спрашивает Хэ Он, но все же наливает, осторожно.
Они с Чо Раном даже не замечают остальных теперь, их идиллия продолжается, пока они распивают сорты вин за сортом.
— Отвратительно! — теперь Чо Ран готов вылить уже какую рюмку алкоголя на кого-угодно. Некоторые принцы, которых он знать не знает, нагло перешептываясь друг с другом, оглядываются в его сторону. — Вкус этого вина ужасен, — он больше не притрагивается к вину.
Внезапно все прекращают говорить что-то. Безумная тишина. Чон Вон положив одну ногу на другую, странно беспокойно смотрит на двери рядом и чего-то ожидает. Прям ожидает так с дьявольским взглядом. Подозрительно, не правда ли?
До Ха следит за каждым его шагом. Пэк Ран тоже видит странное поведение второго принца и пытается перехватить через простых слуг хотя бы малую информацию, но Чон Вон так хорошо все скрывает, что ничего и не видать. Абсолютно.
До Ха тянется пальцами к бровям и будто массируя, гладит их медленно-медленно, чтобы успокоить свое сердце, которое стучит слишком сильно. Как только он вспоминает о Чок Ён, то будто волнение заполняет его искалеченную душу. И даже сейчас он не осмеливается уже смотреть на нее, боится. Страшно за нее, очень безумно страшно. Почему-то.
Пока он думает, много думает, Чон Вон с пугающей улыбкой уже встает с мягких подушек.
— Сейчас это решающий момент. За углом этих покоев находится человек. Человек, знающий секрет одного из вас.
Едва это было произнесено, наступила снова пауза. Снова пугающая тишина.
Чон Вон деловито поправляет очки, а затем его подчиненный входит с тем бандитом.
Би Соль неприятно удивляется, но сжав губы, ничего не говорит. А смысл?.. Все узнают в любом случае…
Чок Ён смотрит на своего подчиненного и не понимает, что творится: Би Соль, видно, что разозлен, но почему?
Она отчаянно пытается успокоить его и ласково тянет его за плечи, но он продолжает злиться, правда, злиться чуть тише, но от него продолжает исходить пугающая аура.
— Би Соль, — едва говорит Чок Ён и он поворачивается к ней. И молчит.
И смотрит. На едко улыбающегося Чон Вона и сильно сжимает костяшки пальцев.
Чон Вон чуть не смеется, когда видит его таким и толкает бандита вперед.
— Прошу вас, — он взглядом показывает на Чок Ён.
Бандит от нервов почти потеет, но видя такую уверенность этого человека (?), сразу вздыхает.
— Этот человек…— он волнующе делает паузу. Все принцы сразу обращают на него внимание, из-за чего появляется легкая дрожь. Затем бандит пальцем указывает на Чок Ён. — Этот парень — женщина!!! Этот принц является женщиной!!! Я видел! — он готов выдать все, что знает. Он готов повторить хоть тысяча раз. Лишь бы выжить. Он готов на все.
Пауза становится все больше и больше…
Буквально. У некоторых принцев разинуты рты. Среди них есть девушка? И как давно?
Они все верят Чон Вону, они верят подлецу. Теперь у Чон Вона больше шансов.
Они начинают обсуждать это между собой, забывая про то, что главный герой этих событий находится за этим же столом.
— Ты слышал это? — говорит один принц другому. — Знаешь, я удивлен… Люди веками верили, что четвертый принц был мужчиной… Она ведь даже выглядела как мужчина… Как же так произошло, что она обманула всю империю, но особенно смогла обвести вокруг пальца своего приемного отца?
— Она хотела отобрать титул! — яростно отвечает его собеседник, хотя его цель у него та же: ухудшить репутацию виновника. — Имея подходящие способности для сына императора, она решила любыми путями заполучить империю и поэтому решила скрыть себя.
— Четвертый принц один из самых сильных кандидатов в императоры, — вклинивается в разговор еще один принц.— Не стоит с ним тягаться. Даже будучи девушкой, он остается сыном императора.
Некоторые принцы, не собираясь вступать в разговор, молча соглашаются с последним собеседником и лишь тихо кидают взгляды на четвертого принца.
— А что, если император услышит об этом и разозлится? — спрашивает тот принц, который начал разговор. — Тогда мы можем избавиться от одного из сильнейших, разве нет?
— Верно, — отвечают его собеседники. — Так…
И внезапно оказываются перебиты.
— Ох, ваши догадки почти верны, — взирая сверху вниз на них, лукаво улыбается Чон Вон, — Воображение у вас прекрасное, но я бы предпочел, чтобы вы придумали больше подробностей о том, что мог бы сказать Его Величество Император. А сейчас… — он поворачивается к бандиту и говорит. — Вы не ошиблись? Есть ли у вас доказательства? Разве осмелится этот величественный, один из сильнейших, обмануть Его Величество Императора? Я не верю! — он издевательски уже разговаривает с бандитом. Но знает правду. Хороший лжец.
— Все так! — бандит раскрывает широко глаза. — Четвертый принц — это женщина!!! Я собственными глазами видел…
Чок Ён услышав все это, немеет. Не может вымолвить ни слова, лишь бесконечно теребит ткань одежд и пытается найти поддержку в себе. Она боится, она напугана, ей больно. Она нервничает. Такие эмоции видит впервые с юности. Вообще эмоции… Они все еще есть?..
— Господин, — Би Соль смотрит на нее и пытается отвлечь от всего. — Прошу, не нервничайте. У них нет доказательств.
— Ты знал? — она спрашивает это чуть и не истерически, но тихо. — Почему ты не рассказал, что этот человек видел мои шрамы? Почему ты не сказал, что собирался убить его? — не понимает, почему ей хочется плакать. Почему она уже не может быть спокойной?
— Господин! — Би Соль сжимает ее плечи крепче и чуть и не кричит. — Прекратите! Я ради вас это сделал, я намеренно не говорил! Думал… — он не чувствует себя виноватым. — Что этот человек умрет быстрее, чем до него доберутся. Даже если я и сделал так, чтоб он жил… И поэтому…
— Би Соль, прошу, оставь меня и уходи, — Чок Ён перебивает его. И хочет обнять себя за плечи, но теперь много народу наблюдает за ее поведением.
— Господин…
— Ваше Высочество Четвертый Принц, здравствуй, — Чон Вон подходит к ней слишком близко, из-за чего Би Соль шипит и хочет перейти в атаку, но сдерживает себя, так как Мастер велел ему отойти. — Хотя на самом деле тебя следует назвать… Вашим Высочеством Первой Принцессой? — он любит издеваться над теми, кто слабее. И глядя, смеется. Злобно.
— Твои слова переходят все границы, Ваше Высочество Второй Принц, — внезапно До Ха не выдерживает и врывается в разговор очень вовремя по мнению всех присутствующих. Он злится, очень злится. Стоит, прямо заслонив Чок Ён собой. Никто не смеет ее трогать. Никому нельзя. Никому.
Какое-то темное чувство начинает распространяться по сердцу и телу принца, его гнев поглощает здравый рассудок и только усугубляет ситуацию: До Ха не понимает, что теперь происходит, хочет лишь просто убить Чон Вона и помочь Чок Ён.
Сама Чок Ён раскрывает глаза от удивления, костяшки ее рук сжимаются. Такой помощи она не ожидала никогда. Особенно от первого принца. Она ошеломлена.?
— Вот как? — Чон Вон скрещивает руки на груди и с едкой улыбкой продолжает. — Ты решил защитить брата? Или точнее сестру?.. Я не знал, что он так тебе дорог. Ох, как же жаль… Я ж хотел столько всего показать и рассказать… Всю правду… Что ты не знал.
До Ха с трудом сдерживается, но по нему этого не видно. Только Пэк Ран понимает.
И похлопывая по плечу, подбадривает молча.
— Но раз ты не перешел на мою сторону, Брат Мой, — Чон Вон подходит ближе и снимает очки, а затем улыбается. — Не мешай.
С этими словами он сильно отталкивает первого принца в сторону. Пэк Ран ловит своего господина.
— Первая Принцесса, удобно ли тебе такое обращение? Или же… Хочешь рассказать всю правду? — его хитрый взгляд не предвещает ничего хорошего, из-за чего у Чок Ён сжимаются плечи, и со стороны она выглядит ниже и меньше.
Она пугается его глаз. Опустошенно смотрит на него и не смеет говорить и слова. Под таким-то давлением… Под таким-то давлением у нее и слов не находится.
До Ха злостно кусает губы до крови и от боли шипит. Пэк Ран тоже сдерживается с трудом, а своего господина продолжает держать рядом с собой.
— Рю До Ха, не время сейчас что-либо делать, — он шепчет ему в ухо. — Ты сделаешь только хуже.
До Ха не отвечает, но понимает, что его подчиненный говорит правду.
Но что хочет сделать Чон Вон с его Ён? Его действия отвратительны и извращены!
А Чон Вон тем временем скрестив руки, спокойно стоит.
— Господин, — бандит с отчаянием кланяется и кланяется, задобрить его хочет. — Я докажу всем правду!
Чон Вон оглядывается в его сторону, и сморщившись, сжимает губы. Бандит расценивает его действие как согласие и проклиная все, бежит в сторону Чок Ён.
Она остается на своем месте, даже не топчется, не двигается, у нее ступор, сказать ничего не может, лишь молчать.
Уже не может что-то сделать.
Ей конец. Она просто сидит на подушке.
А До Ха в ужасе, его тело начинает бить мелкая дрожь, но цепкие руки удерживают его на одном месте. До Ха правда в ужасе, даже в оцепенении. Боится за свою любовь. Готов кричать. И кинуться на всех, кто причиняет ей боль.
Чок Ён не раскрывает рта, пока к ней приближаются, и отсутствующим взглядом тянется к выходу. Ее силы будто запечатаны, она не может их использовать из-за мыслей и волнения, и поэтому пытаться уйти хотя бы ногами невозможно.
Би Соль стоит от нее чуть подальше, очень близко к дверям и замечает беспокойные глаза своего Мастера.
Но помочь не может, не успеет даже.
Хотя в его мыслях об этом и слов нет. Но все же не осмелится он ослушаться.
Ведь бандит уже возле Чок Ён. Как же быстро.
Незаметно появившись, он чуть и не толкает ее на пол, и почти навалившись на ее грудь, острым кинжалом срывает на их месте одежды. Это все получается слишком легко.
— Как я приятно удивлен, — Чон Вон ослепительно и хитро улыбается, а затем подходит ближе к лежащей Чок Ён. Нагнувшись, он поправляет ее слипшиеся волосы и тихо так шепчет, что только она и слышит это. — Поблагодари своего подчиненного, ведь он так старался отгородить тебя от престола, Брат Мой, — увидев его взгляды, Чок Ён холодеет и повернув голову к себе, видит свою открытую грудь, исполосанную шрамами. Шрамами, которые она ненавидит. И которые всегда хотела скрыть ото всех.
Но а теперь прикрыть их нечем. Ненавистью и тем более. Верхние одежды порваны. Чон Вон даже не собирается помогать ей с одеждой, лишь спокойно оставляет ее такой на публике и затем гадко ухмыляется.
Чок Ён встать с пола не может, слаба слишком, устала. Скрывает открытые места руками, аж все это беспомощно выглядит. И это ее раздражает.
Все ахают и охают, смеются, галдят, показывают на нее пальцем. Позорно для Чок Ён это или нет? Нет, ей важнее лишь престол. Но все же ей бы одежду…
Би Соль, как и стоял столбом, так и стоит. Будто заклинание на него набросили, молчания и ходьбы. Даже помогать не собирается.
А До Ха смотрит на случившиеся с Чок Ён с большим ужасом, уже выдержать не может и сильно толкает Пэк Рана на пол. Пока тот ругается, чего это его толкнули, он с отчаянием бежит прямо к ней, уж даже чуть и не падает, слишком уж комната большая.
— Чок Ён!!! Чок Ё-Ён…
Он видит, как она на полу лежит вся в одежде порванной, тихо, и даже не собирается вставать.
Ему больно? Хуже, ему очень больно. Ему ужасно больно.
В сердце что-то колет, само оно стучит сильнее и быстрее от волнения, от быстрого бега.
До Ха больно видеть Чок Ён такой, беспомощной.
Хочет ли он помочь ей? Безумно.
***
До Ха чуть и не запыхается, когда наконец ногами касается подушек возле любимой Чок Ён. Ласково гладит ее по волосам, подправив, чтобы они не мешали, а затем медленно и осторожно, нежно поднимает слабое тело, с трудом, обнимает, держит, чтобы голова Чок Ён касалась его рук.
Сама Чок Ён слаба. Ее силы будто высосаны тварью, истощены… Глаза словно покрыты чем-то, что видеть невозможно, лишь слышать…
Руки, ноги двигаются с большим трудом.
Но она ясно слышит.
И может чувствовать.
Мыслить. И говорить.
— Чок Ён, — До Ха продолжает обнимать ее осторожно, чтобы ей было удобно и потихоньку складывает из нескольких подушек ей небольшую постель. — Как ты… Себя чувствуешь?
Чок Ён молчаливо посматривает на него, хотя ничего не видит сквозь тусклую белую пелену. Но вслушивается. Будто кроме них обоих никого нет. С трудом сидит на его коленях, но больше полулежит.
До Ха наконец подготовив постель, укладывает Чок Ён так, чтобы все ее тело возлежало на подушках, и чтобы было удобнее. А затем, к большому удивлению многих, что прежде, лишь молчали до этого времени, снимает с себя верхние одежды, оставив лишь белоснежные нижние.
Чок Ён ничего не видит, но чувствует теперь тепло, а не как минутами ранее — прохладу.
Когда уже запыхавшийся До Ха уже сидит на коленях рядом с Чок Ён, ласково и заботливо накрыв ее своими одеждами, стоит гробовая тишина. Никто даже не смеет дышать.
Все лишь смотрят на то, как всесильный необщительный первый принц пытается помочь своей любви.
Никто не смеет смеяться.
Даже, когда До Ха уже держит Чок Ён очень крепко и медленно поднимает ее с пола, все еще оставив на ней свои одежды, никто не смеет смеяться.
Всем стыдно? Нисколько.
Да и все равно До Ха на это плевать попросту: важнее лишь позаботиться о Чок Ён.
***
Время проходит незаметно.
Удивительно, что принцы все еще молчат, увидев правду перед глазами, но они лишь мельком посматривают, но из их ртов не вылетает и звука.
Чон Вон вместе с бандитом и своим подчиненным все еще остается в комнате, а До Ха собирается забрать Чок Ён в свой дворец, дабы уложить ее.
А Пэк Ран даже не пытается препятствовать.
— Ты, правда, собираешься ее забрать к нам? — он указывает пальцем на уже спящую Чок Ён, укрытую одеждами его господина. — Я не ожидал, что ты настолько добрый, что согласишься привести в свой дворец чужого человека.
— Да, — кратко отвечает До Ха, ласково держа Чок Ён. — Не касайся ее, — он замечает, что его подчиненный хочет потрогать ее волосы.
— Просто волосы красивые, я за все годы такие получить не могу!
Один взгляд и молчок. Вся дорога теперь проходит бесшумно.
Когда они оказываются уже во дворце, все слуги начинают готовиться ко сну. Пэк Ран начинает зевать, но все же позабыв про сон, он помогает отнести четвертого принца в отдельную комнату.
— Ты дальше сам?
— Да.
До Ха с улыбкой касается волос любимой Чок Ён и поправляет их, чтобы они не мешали ее глазам, а затем укрывает одеялом.
— Ты прекрасна, как луна, когда спишь. — он тихо шепчет так, что слышит лишь он. — Ты прекрасна как солнце, когда улыбаешься. Почему я умудрился влюбиться именно в тебя? Почему?
Он вздыхает и встает с пола, оставив Чок Ён наедине с собой. А ведь она не спит.
Все слышит, притворяется спящей, чтобы услышать правду, цель первого принца.
Но сейчас… ступор?.. Непринятие, непонимание всего?
Или…
Удивление?
В Чок Ён борятся много эмоций. Она задается вопросом, откуда они берутся, если их не было долгое время, откуда их столько. Но с другой стороны каково ее удивление, что она что-то чувствует…
Но сейчас она чувствует счастье?
Или…
Чувствует шок, что ее любят?.. Чувствует?
— Значит ты не спишь? — До Ха, скрещивая руки, стоит около стены, видя ее удивленное лицо. — Все слышала?
— Я… — она смущена. Удивлена. — Да. — хочет ли она что-то сказать? Да она сама не знает, лишь удивляется. Слышала ли правду? Слышала. Поняла ли? Понимает. Она понимает, но не принимает. Как принять то, что шокирована она, услышав то, что такое чувство как любовь никогда не будет неподвластным ей? Неподвластным и неуправляемым?
— Да?
— Да. Я все слышала.
Одна лишь пара слов. И краткие взгляды, которыми перекидываются с волнением и стеснением.
***
— Ваше Высочество Первый Принц, — быстро и торопливо говорит один из придворных слуг, вновь и вновь кланяясь перед хмурым, но спокойным До Ха. — Я должен вам сообщить, что суд над Четвертым Высочеством скоро начнется. Пожалуйста, торопитесь, Его Величество хочет, чтобы вы там присутствовали с самого начала.
— Хорошо, — До Ха все также хмуро надевает теплые одежды поверх легких и придворный уходит, получив ответ.
— Пора.
Когда он оказывается в зале суда, то его взгляд вновь оказывается на ней.
Она такая же измотанная, уставшая, но больше задумчивая. Измученная.
И сам он такой же уставший, но имеет силы хотя бы на то, чтобы взглянуть на нее.
Остальные принцы в их сторону не смотрят.
Спасибо? До Ха им благодарен за это, хотя предпочел бы, если бы их тут вообще не было.
Но… суд над четвертым принцем есть суд.
— Ваше Величество, — Хык Ён кладет руку на плечо Рю Хва, пока тот наблюдает за сыновьями. — Может уже скажете им, что этот суд на самом деле фарс?
— Подожди немного.
Рю Хва с улыбкой касается собственной щеки.
— А теперь пора.
Он хлопает в ладоши, а затем встает с трона, громко проговорив:
— Настал момент, когда я должен судить перед всеми одного из сыновей…
Все принцы удивленно посматривают на него, ожидая.
— Буду честным… За все годы, проведенные на троне я не мог ожидать, что кто-то мог обмануть меня так искусно, несмотря на все запреты и разрешения, — Рю Хва говорит это с грустной улыбкой, но его сыновья продолжают ожидать подвоха. — Я приятно удивлен, впервые увидев такого человека, который умудрился вполне естественно втиснуться в ряды моих сыновей.
Чок Ён широко раскрывает глаза от ужаса и удивления, не доверяя ему, Императору всей Империи.
— Я восхищен вашей смелостью, Четвертый Принц. Вы смогли переступить через своды правил, созданные моими предками, ради престола, который я бы с радостью оставил, даже не будь этих состязаний.
Я восхищен вашим трудолюбием, на котором вы росли в моем дворце, учились, получали успехи и сумели достичь титула. Я восхищен, что вы, будучи женщиной, смогли сделать это, смогли многое. Моя Императрица согласилась бы, чтобы именно вы стали императором.
Кажется, что Рю Хва шутит: Чон Вон слышит это сильно сжав губы. Столько лет старался, учился, изготавливал яды, заставлял переходить на его сторону большое количество слуг, читал книги по управлению государством, но все это насмарку…
Он ненавидит этого человека, собственно приемного отца. Отдать, намекнуть, что титул императора, который нужен Чон Вону больше собственной жизни, будет уже не его, а какой-то жалкой девчонки? Девчонки, которая искусно скрывала свою тайну эти сотни лет, но достигла вполне хорошего результата?
Но все же какое счастье, что трон не будет До Ха! Этот глупый мальчишка, отобравший у Чон Вона титул и успехи, получит лишь полубессмертную жизнь вместе со своим подчиненным и умрет в бедности!
— Ваше Величество, — вдруг говорит Чон Вон, прекратив размышлять. — Вы, правда, хотите отдать Четвертому Принцу трон? — из его уст все еще хочет вырваться «эта женщина», но даже если он и признался при других, что сошел с ума, но это уж предпочел скрыть.
— Дорогой Сын, позволь сказать тебе про то, что я лишь восхитился ее характером и навыками.
— Очень надеюсь, что вы остались очень благоразумным Императором.
— Спасибо тебе за волнение, Дорогой Сын. А теперь…
Чок Ён от изнеможения то открывает, то закрывает глаза, готова упасть от усталости, но ее придерживают слуги, аккуратно.
— Я не хочу судить тебя за твои желания, которые к твоему счастью не навредили моим подданным. Хотелось бы наградить тебя за отвагу, что молчала. Ты первая женщина с такой силой. — Рю Хва теперь уже смотрит на нее внимательно. — Я горжусь тем, что ты являешься одним из сильнейших принцев.
И поэтому… Я не отбираю твой титул.
Чок Ён поднимает взгляд на него. Она жива? Иль это ее сон?
Ничего понять она не может.
— Вы…
Она хочет что-то сказать, но не находит слов.
— Спасибо.
Все-таки слова нашлись.
Без слез.
Благодарность.
***
— До Ха, — Чок Ён легко касается его плеча, пока он, не отрываясь, смотрит на ночное небо. — Это ты… Попросил?
— Нет.
Этих слов достаточно. Чтобы понять.
***
— Ваше Первое Высочество, вы достойны этого трона.
— Мне он незачем. — До Ха мельком посматривает на Чок Ён, которая ждет результатов.
***
— Что ж… После огласки я сперва этому не поверил, хотя знал, что был шанс выигрыша четвертного принца. — говорит один принц другому.
— А я думал, что Император отдаст трон законному наследнику.
— Но Чок Ён… Она ведь нарушила закон… — втискивается в разговор третий собеседник. Все они проиграли.
— Решение Императора неоспоримо. — грустно вздыхает второй.
***
Чок Ён с любовью касается своего трона. Она наконец дождалась.
— Чок Ён. — вдруг вмешивается в ее идиллию До Ха. — Может поженимся?
