Тринадцать лет спустя.
Ранее утро было холодным в пустыне. Палящее солнце только вступало в бразды правления и поэтому не успевало прогреть воздух. Ночами в Суне было холодно, настолько, что временами столбик термометра опускался ниже нуля. Сакура вздрогнула. Она спешила, поэтому забыла накинуть накидку перед выходом из дома. Загорелая кожа покрылась мурашками. Молодая женщина съёжилась и обхватила себя руками, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Несмотря на оживлённость деревни в ранние часы, кладбище было пустынным. В мирное время похороны были редкостью, росла рождаемость в отличие от смертности. Однако человеческую жизнь легко оборвать. Люди умирают и во сне. Несколько новых памятников были этому подтверждением. Сакура вздохнула и присела у ухоженной могилки, чтобы стряхнуть песок с принесенных кем-то из близких цветов. Бутоны немного завяли, но на удивление не выцвели под солнцем. — Тебе стоит перестать ходить сюда. Ему бы это не понравилось. Молодая женщина не заметила, как Гаара подошёл к ней. Казекаге был совсем близко. Сакура слышала его равномерное дыхание. Мужчина стоял прямо, держа осанку и совсем не страдал от утреннего холода. Виной тому была его мантия Каге, которую он любил носить в первой половине дня. — Я не могла не прийти сегодня. Годовщина, — сказала Сакура и поднявшись, отряхнула песок с брюк. — К тому же у меня всегда есть свободное время с утра. Гаара повернулся к женщине и положил свои руки на её плечи. Он сурово посмотрел на неё сверху вниз и с жалостью в голосе проговорил: — Я тебя понимаю, он всё-таки был моим братом. Прошёл уже год, Канкуро не хотел бы, чтобы ты жила на его могиле. Начни ходить на свидания и перестань жить только ради детей. Они уже выросли: могут сами о себе позаботиться. Сакура никак не отреагировала на слова Казекаге. Она продолжала стоять и смотреть куда-то сквозь мужчину. В зелёных глазах была пустота, словно в них не жила душа. Лицо женщины за год исхудало. Остатки былой красоты всё ещё вызывали восхищение среди мужской половины населения, но все были уверены — Сакура Харуно в трауре. И вряд ли когда-нибудь оправиться. Гаара знал, что женщина пропадала в госпитале и дома, тренируя детей. Она не жалела себя и всё больше превращалась в ходячего мертвеца. Казекаге только не знал, как спасти Сакуру от пожирающего изнутри чувства вины. — Я уже опаздываю на работу, — Харуно сняла руки мужчины с плеч. — Не переживай за меня. Я справляюсь. Сакура направилась к выходу с кладбища. Хрупкое тело уже дрожало от холода. Руки не спасали. Гаара смотрел на удаляющуюся фигуру и всё ещё видел живого человека. Казекаге быстро нагнал Харуно и небрежно накинул на неё свою мантию. Сакура посмотрела на Гаару удивлённо и прошептала слова благодарности, спрятав улыбку за широким воротом белой ткани. Мужчина знал, что ещё не всё потеряно для молодой женщины. — Может быть, тебе стоит поехать со мной в Коноху? — задумчиво протянул он. — Экзамены на Чуунина приближаются. Гаара обратил внимание на то, как изумрудные глаза загорелись лишь при одном упоминании родной деревни, но тут же блеск в них погас, словно женщина подумала о чём-то неприятном. — Хокаге-сама готовит праздник по случаю экзаменов и приглашает не только генинов и их сенсеев, но и мою семью. Мне нужен советник, и ты хорошо подходишь для этой роли, а Макото понадобиться учитель, так как Мацури выдвинула команду на соревнования. Сакура удивленно вскинула брови, и приоткрыла рот. — Вижу, ты не знала об этом. Думал, что Юрико уже тебе всё рассказала, — Гаара улыбнулся, вспоминая племянницу. — Как же она до сих пор не кричит об этом на всю деревню? — У моих детей появились от меня секреты, — Сакура сняла мантию и быстро вернула Казекаге. — Мне действительно пора. Через пару минут фигура женщины скрылась в толпе прохожих. Гаара вздохнул и направился в сторону резиденции. Поговорить по душам опять не удалось.***
Больничный шум заглушил бешеный стук собственного сердца. Гаара затронул то, чего Сакура избегала много лет. Она не хотела говорить о Конохе и уж тем более ехать туда, но сердце предательски сжималось лишь от одних счастливых воспоминаний. Фотография команды №7 была надёжна спрятана в тумбочке у кровати, но Сакура редко доставала её. Харуно посмотрела на отрывной календарь, который висел рядом с дверью и равнодушно вырвала лишний лист, выбросив его в корзину. Ещё один бесполезный день в её пустой жизни. Сакура забрала волосы в пучок и закрепила выпадающие пряди невидимками. Через несколько минут женщина была готова к работе: медицинская шапочка идеально села, а больничный халат немного висел на худом теле. Медсестра, терпеливо ждавшая её в коридоре, приветливо улыбнулась и протянула планшет с картами пациентов. — Сегодня не так много больных. Из новых: команда генинов с незначительными травмами, — сказала она, стараясь идти рядом с Харуно. — Госпожа С, Мацури-сан также передала вам, что хотела бы с вами отобедать сегодня. Она будет ждать вас в столовой. Сакура невольно улыбнулась, услышав привычное прозвище. Будучи женой Канкуро её стали именовать Госпожой Собаку но, однако женщину это ужасно раздражало, так как после заключения брака она не брала фамилию мужа. Примирившись со своенравным характером ирьёнина и её кулаками, жители Суны сократили обращение до Госпожи С. Даже Гаара позволял себе иногда называть Сакуру так. — Передай ей, что меня не будет на обеде. После обхода я буду в лаборатории. Стоит разобраться с ядом, который обнаружили Анбу. Осмотр пациентов не занял много времени — уже через час Сакура пряталась от окружающих в собственном кабинете и экспериментировала с веществами. Испарения из пробирок были безвредными, но Харуно с осторожностью сняла защитную маску, когда второй раз за день почувствовала нехватку воздуха. Кашель подступал к горлу. — Вроде врач, а доводишь себя до могилы! — Мацури стояла в проходе и с невозмутимым видом наблюдала, как женщина пыталась успокоить приступ. — Пора бы тебе уйти на больничный. Твоя аллергия последнее время слишком заметна. А если дети увидят тебя в таком состоянии? Макото мне голову оторвёт, за то, что я не отправила тебя домой, и даже не посмотрит, что я его наставник. — Не утрируй. Я прекрасно себя чувствую, — Сакура положила маску на стол, а пробирки закупорила и убрала в специальный ящик. — Ты давно принимала лекарства? — Мацури вопросительно посмотрела на женщину, но подтверждения в её лице не увидела. — Так и знала, что за тобой надо следить. Пойдём, тебе надо хотя бы перекусить. Надеюсь, что медсестры не уничтожили всё в порыве голода. Они у нас такие обжорливые. Надо попросить Казекаге-сама урезать им зарплату. Питаются лучше нас — врачей! — Не нагнетай, зато они хорошо работают, — сказала Сакура и сняла халат с шапочкой, повесив его на свободный крючок. — Видела я, как они работают! Только и крутятся вокруг Гаары-сама, если он посещают госпиталь, — Мацури закрыла дверь. — А как они красятся и что носят? Словно в клуб идут, а не на работу. Всё соблазнить его хотят! — Не ревнуй. Он равнодушен к ним. — Как и ко мне, к сожалению, — Мацури печально вздохнула. В столовой было почти безлюдно. Лишь пару медсестёр обедали, вероятно, опаздывая на работу. Мацури недовольно окинула взглядом помещение, подмечая всех прогульщиков. Посетители оторвались от еды и со страхом посмотрели на двух женщин, ожидая разноса. — Что уставились?! — закричала Мацури. — Обеденный перерыв закончился ещё полчаса назад! Живо на рабочие места! Недовольные медсёстры направились к выходу. Кто-то даже прорычал: «стерва», но шатенка не обратила на это внимания. Сакура, успевшая захватить еду для себя и подруги на раздаче, заняла стол у окна. Мацури ещё раз отчитала оставшихся работниц и присоединилась к Харуно: — Вертихвостки! Все в Суне знали про напряженные отношения заведующей хирургического отделения Мацури с подчинёнными. Однако ни Сакура, ни сам Казекаге не могли повлиять на изменения в этой холодной войне. Женщины не переносили шатенку, а она — их. — Ты становишься такой же, как я. Раньше ты была скромной и ко всем обращалась с почтением, — Сакура хихикнула и решила разделаться с индейкой в первую очередь. — Зато ты на себя не похожа. Где та сумасшедшая девчонка, сумевшая охмурить самого Канкуро? — сказала подруга, но опомнившись, что, вероятно, задела за живое, перестала говорить. В течение нескольких минут они ели в тишине. Лишь только стук столовых приборов об тарелку сотрясал воздух. Сакура лениво ковыряла индейку, поняв, что не хочет есть. С Мацури Харуно подружилась пять лет назад, когда та, поборов своё стеснение, несколько дней вымаливала место ученицы. Сакура не стремилась быть сенсеем и уж точно не хотела учить Мацури, но шатенка была упёртой до безумия и целыми сутками ходила за ирьёнином, как верный пёс за хозяином. Канкуро, часто возвращавшийся поздно ночью из мастерской, даже запнулся из-за девушки, которая мирно спала под порогом его дома, карауля его жену. В итоге Сакура сдалась. Сейчас же Мацури была лучшей подругой молодой женщины. — Знаешь, я решила, что твои ребята должны учувствовать в экзамене на Чуунина, — протянула шатенка и с жадностью откусила кусок от грудки. — Уже знаю. Гаара сказал. Странно, что дети мне всё ещё не сообщили? — О! Они хотели сделать тебе сюрприз. Только забыли, что я ужасно болтлива, — Мацури ухмыльнулась. — Надеюсь, ты поедешь с нами. Разве тебе не хочется увидеть старых друзей, погулять по родным местам? Ты кого-нибудь видела за тринадцать лет? Сакура не хотела говорить о Конохе. Слова Гаары о поездке до сих пор проносились в голове. Харуно решила, что, вернувшись домой после работы, она обязательно посмотрит общую фотографию и выбросит её. Прошло много лет: у них своя жизнь, а у неё — своя. Пора забыть всё. Но не получалось. — Если честно, то не хочется, хотя Гаара намекает, что придётся. Отвечая на твой второй вопрос: видела Шикамару с Темари пару лет назад. Но ты их хорошо знаешь. Шикадай в тот день подрался с Юрико. — Точно. Юмико попросила меня тогда успокоить их. Эх! Были времена, — подруга мечтательно вздохнула и закончила обедать, приступив к напитку. — А Шикамару — красавчик! Я бы с ним потренировалась, если ты понимаешь, о чём я? — Мацури игриво заиграла бровями. — Всегда знала, что ты — извращенка! Он же женат, — Сакура отодвинула тарелку и взяла в руки чашку с чаем. — Да знаю я. Просто шучу. Всем прекрасно известно, что моя единственная любовь — это Казекаге-сама.***
Макото прятался в тени дома и с упоением читал медицинский справочник, который подарила ему мама. Старшие сёстры, наоборот, не боялись палящего солнца. Они тренировались метать сюрикены в мишень. У Юрико получалось откровенно плохо, но она не сдавалась и с завистью смотрела на то, как у её близнеца Юмико дела обстояли лучше. — Что я делаю не так?! — воскликнула девочка и со злостью кинула сюрикен, но не рассчитала траекторию. Орудие вместо того, чтобы попасть в яблочко, отскочило от близлежащего камня и полетело в сторону ничего не подозревавшей Юмико. Макото, до этого не обращавший внимание на сестёр, спохватился и ловким движением перехватил острый предмет прямо у самого уха девушки. Юмико отскочила и зло посмотрела на сестру, но ничего не сказала. Она собрала свои вещи и отправилась в дом. — Кажется, ты её обидела, — заключил Макото и передал сюрикен Юрико. — Братишка, ну скажи, что я делаю не так? — сестра сжала руку мальчика и с мольбой посмотрела в его глаза. — Скоро экзамены, а я — полное ничтожество! — Ты неправильно держишь его. Кисть движется изнутри наружу, а ты бросаешь сюрикен, как кунай, — Макото метнул орудие в мишень, попав прямо в центр. — Вот так! Запомнила? — Я безнадежна! Даже у Юмико получается лучше, чем у меня. — Не переживай. Больше тренировок — меньше ошибок. Вот увидишь. Тем более ты в идеале владеешь марионетками, а Юмико постоянно отвлекается. Запомни это, — сказал Макото и потрепал сестру по голове, отчего её каштановые волосы теперь были в полном беспорядке. — Тебе легко говорить. Ты у нас гений! Собаку но Макото действительно лучший на своём потоке. Умный, способный, с идеальным контролем чакры. Его всегда хвалили учителя, наставники. Все говорили, что он был копией своей матери. Розовые волосы, нежные черты лица и ленивый взор серых, непроницаемых глаз. Девочки бегали за ним в академии, а он от них. Макото не раз замечал на себе задумчивый взгляд матери, его это беспокоило, но, когда мальчик спрашивал у Сакуры: в чём причина — она лишь отмахивалась и напоминала ему, что он слишком похож на отца. Об этом мало кто знал, но благодаря тренировкам с матерью он получил печать Бьякуго в прошлом году. Сёстры тогда надулись, особенно Юрико. Она чуть не рассказала всей деревне. После этого Макото стал прятать печать под протектором, иначе его бы достали все. От фанаток мальчику, итак, прилетело — не хватало ещё бегать от любопытных шиноби. Макото был ирьёнином до мозга костей, отчего мать даже пару раз всплакнула и дала должность в госпитале. Сила Сакуры тоже не обошла Собаку но стороной, но он редко ей пользовался, стараясь применять менее разрушительные методы. — Извинись перед Юмико и в следующий раз будь внимательней, — сказал мальчик и вернулся в тень дома, где его ждал не только медицинский справочник, но и свежий томик стихов известного поэта. — И не подумаю! Она рассказала маме, что это я разбила её любимую вазу, — Юрико сложила руки на груди и демонстративно приподняла голову. — Успокойся, нам стоит сходить на могилу отца и поменять цветы. У нас ещё есть время до ужина. — Точно, я совсем забыла. Сегодня же годовщина, — девочка села рядом с братом. — Ты скучаешь по нему? — Конечно. Мама всё ещё не может пережить его смерть, — Макото вздохнул и отложил книгу. — Поэтому ради неё мы должны меньше ссориться, и не думаю, что отцу бы понравилось, что Юрико и Юмико вместо того, чтобы вместе докучать всей деревне, не разговаривают друг с другом целыми днями. Иди и помирись с сестрой! Приказ брата! — Эй! Ты вообще-то младше. Меня должен слушаться, а не наоборот. — сказала девочка, но наткнулась на недовольный взгляд мальчика. — Ладно, иду, иду. И только попробуй сбежать без нас! Макото вновь вздохнул и вернулся к томику стихов. Через десять минут недовольные сестры вышли во двор. Юмико держала в руках цветок в горшке, а её близнец пару кунаев, на покупку которых она сама накопила деньги. Обе девочки переоделись в более повседневную одежду, но своему любимому бордовому цвету не изменяли. Ципао с длинными рукавами прекрасно смотрелись на них, и Макото знал, что однажды ему придётся отбивать сестёр от назойливых женихов. — Всё-таки не сбежал! — сказала Юрико и отобрала у брата книгу. — Хватит читать, а то скоро и стекляшки не помогут — совсем ослепнешь! Мальчик по привычке поправил очки на переносице и спросил: — А зачем ты взяла с собой кунаи? — Хочу подарить их отцу, — ответила Юрико и первая вышла на оживлённую улицу. — Юмико, пни братишку, чтобы быстрее шевелился. Совсем разленился, как дядя Шикамару. — Я не буду бить Макото! Надо — сама бей. Я не твой миньон. Мальчик тяжело вздохнул и направился за сёстрами, которые всю дорогу оскорбляли друг друга.