Новый директор

Дамблдор раздражал Рейстлина. Криннский маг едва ли не с первых дней своего пребывания в Хогвартсе был наслышан об этом талантливом волшебнике недавнего прошлого, близком друге Николаса Фламеля, первооткрывателе двенадцати новых способов применения драконьей крови и великом борце с тёмными силами. Разумеется, он постарался как можно подробнее изучить его биографию. И то, что он узнал, ему не понравилось. Слишком уж живо напоминал Рейстлину этот светлый лорд, этот добрый дедушка с колокольчиками в бороде, этот хитрый политик-манипулятор, поставивший общее благо (для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным!) во главу угла — другого хорошо знакомого мага из Белой ложи. Того самого, по вине которого Рейстлин должен был бы всю жизнь видеть только тление и смерть. Дамблдор напоминал Пар-Салиана. Разумеется, Рейстлин не мог не признать, что план директора действительно сработал. При чём сработал как нельзя более успешно. В конечном итоге, Том Реддл, этот безумец, который, даже по меркам самого Рейстлина зашёл слишком далеко, отважившись разделись свою душу, да ещё и не один раз, был повержен, Гарри Поттер, безупречный герой светлой стороны и, по совместительству, жертвенный агнец, жив, а английское магическое общество наконец-то стало дышать спокойно. А всё-таки... как-то гадко было это всё. Эти планы, хитрости, интриги... всё это веяло убеждением, что высшим и общим благом можно искупить страдания одного человека. И пусть Гарри Поттер выжил — Дамблдор так и не ответил на вопрос, знал ли он, что всё так будет. Справедливости ради, Дамблдор вообще не отвечал ни на какие его вопросы. И в принципе не разговаривал. Нелюбовь директоров — нынешнего и бывшего — друг к другу была взаимной. "Ну и ладно" — подумал Рейстлин, в очередной раз посмотрев на портрет в своём кабинете — единственный, чей житель демонстративно сидел, обернувшись к нему спиной. Смешно. Дуется как ребёнок, которому не купили игрушку. — Это потому, что я тёмный, да? — тихо произнёс он, глядя на портрет Дамблдора, и про себя рассмеялся — до чего же эта фраза напомнила ему кое-что из маггловской культуры этого мира — Да вы расист, Альбус. На самом деле, строго говоря, тёмным Рейстлин уже давным-давно, где-то с самого побега из Бездны, не был, и сейчас ему, наверное, куда больше подошла бы алая мантия слуг Лунитари... но светлейшему об этом знать не обязательно. Из другой рамы раздался тихий смешок. — Не пытайтесь, профессор Маджере — произнёс мужчина с длинными засаленными чёрными волосами и носом, похожим на клюв ворона — Боюсь, профессор Дамблдор слишком заигрался в свет и тьму. Рейстлин улыбнулся. Этого человека он всегда рад был видеть. Разговоры с ним были интересными, и величайший маг Кринна вот уже много месяцев как стал ловить себя на мысли, что взаимоотношения с профессором Снейпом похожи на... дружбу? — Настолько, что окончательно запустил школу? Знали бы вы, сколько сил мне пришлось приложить для того, чтобы навести порядок в том бардаке, который был здесь на месте образовательного процесса. — О, я вас прекрасно понимаю, поверьте. Тот же самый бардак достался и мне, но в тот год, что мне довелось занимать пост директора, увы, было не до налаживания нормальной работы. Уберечь бы учеников от войны... Рейстлин вздохнул и, призвав домовика, приказал принести ему чай. — Такого больше не повторится, Северус — тихо сказал он, заглянув в глаза зельевара на портрете. — Войны были и будут, и никуда от этого не денешься, но никогда больше в разборках взрослых не будут участвовать дети. По крайней мере — не при моём директорстве. Домовушка принесла чай, и Рейстлин, налив себе ароматного напитка в чашку, сделал небольшой аккуратный глоток. — А любого тёмного лорда, который попытается втянуть в свои дела моих учеников я лично просто прихлопну как муху. В конце-концов — тут он иронично улыбнулся — как я говорил Такхизис — мне не нужны конкуренты.