Пан

      …История умалчивает о том, как и где Мари очаровала пикси по имени Пан. Однако факт остаётся фактом: вот уже неделю это таскалось за ней след в след, ловко ускользая от любых магических ловушек. «Это» – в смысле, коряга с проникновенным взглядом трёхнедельного котёнка и нетопыриными крыльями из осенней паутины.       Двумя днями позже выяснилось, что котят и нетопырей «это» с удовольствием ест. И бронзовые подсвечники. И старую помаду Присциллы.       Неделю спустя оказалось, что оно девочка и чуть больше, чем пикси.       Ещё через две – к Пан все уже почти привыкли. Кроме Ахо: откушенный хвост он так и не простил.       – Я нашёл способ отправить это домой, – как-то за ужином сообщил Кондор, явно имея в виду не свой родовой замок.       Ренар недоверчиво вскинул брови, не отвлекаясь от набивания трубки. Новой, к слову; куда делась старая, никто не знал, однако Пан с тех пор его явно побаивалась.       – Ты нашёл способ, но?       – Но нужная особа явится только на исходе луны, – неохотно признался Кондор. – Она… она вроде Шамаса, и всем нам очень повезло, что она вообще согласилась помочь.       – На исходе луны, значит? – Ренар вздохнул и наконец отвлёкся от своей трубки, чтобы посмотреть в окно – так, словно мог увидеть там что-то кроме густого переплетения ветвей, выступающих из ночной тьмы. – Значит, двадцать три дня. Можно и потерпеть.       На этих словах Мари виновато вжала голову в плечи и прикусила губу.       – Можно, – согласился Кондор мрачно. – Однако я предвижу некоторые проблемы.       Главной проблемой был Феликс; удивительно, что Пан он понравился.       Сложно сказать, что сразило её сильней: его ослепительная красота, нежный аромат духов, храбрость, с которой он выступил вперёд, чтобы защитить Мари от неведомого чудовища – или же трость, с удивительной меткостью в это чудовище запущенная. Феликс тоже был поражён – в основном, признаться, скоростью, с которой Пан превратила трость в жалкий огрызок. Но общий язык они нашли, так или иначе, что порядком прибавило Кондору головной боли, потому что теперь принц уверял – и не без оснований – что Мари ничего не мешает выходить в свет.       – Пан ведь умная девочка и хорошо усваивает правила, – мурлыкнул он.       Умная девочка сказала «уррр» и широко улыбнулась.       Кондор содрогнулся; Феникс побледнел. Мари расстроилась, решив, что теперь-то её точно посадят под замок – и совершенно справедливо… Но ошиблась.       Принц вытаскивал её из дома по меньшей мере трижды в неделю, следуя некоему плану, запутанному и явно включающему в себя пункты с развлечениями его августейшей особы; возможно даже, состоящему целиком из этих пунктов. Он водил Мари туда, куда мечтали попасть все восторженные юные леди, туда, где они побывать даже и не мечтали – и, разумеется, туда, куда порядочная леди не сунулась бы под страхом казни.       Последнее даже чаще.       В притонах, наполненных пороком, и на тёмных улицах Пан доказала, что улыбкой способна протрезвлять пьяных, вразумлять неразумных и внушать аскезу алчным. Жертв, впрочем, не было… Кроме двух грабителей, но их так и не нашли, поэтому даже Кондор предпочитал считать, что обошлось без крови.       Учитывая, насколько широко Пан умела раскрывать рот, возможно, крови и вправду не было.       …Нынешний приём – вернее, пожалуй, стало бы назвать его балом – превосходил пышностью все остальные, которые пришлось посетить ранее. Он проходил в посольстве; присутствовали, разумеется, важные персоны и велись важные разговоры, смысл которых неизменно ускользал. Ускользнула куда-то и Пан – хотелось верить, что послушалась и затаилась на несколько часов.       – Ваша задача, милая, сегодня блистать и всем демонстрировать это колье, – Феликс подошёл к Мари ближе и заставил её приподнять голову, взяв пальцами за подбородок. – Если к вечеру о нём не начнёт болтать половина светских сплетников, то я буду сильно разочарован… Впрочем, вот вам подсказка: перекиньтесь словом-другим вон с той леди в лиловом платье, а она, уверяю, своим неудержимым языком довершит задуманное. Что же это вы покраснели? – усмехнулся он. – Пора бы привыкать… а мне пора идти. Не скучайте.       – Не буду, – пообещала Мари, подумав, что сдержать обещание будет легче лёгкого.       Чудо, если получится немного заскучать.       Впрочем, несмотря на дурные предчувствия, первое время всё шло по плану. Ей и впрямь удалось немного поговорить с женщиной в лиловом платье, которую звали Эмили, и даже с кем-то потанцевать. А ещё – не выпить по ошибке вина вместо лимонада, не оступиться ни разу, не перепутать двух близнецов – посольского секретаря и его брата-коменданта, каждого из которых Феликс велел сторониться. И даже выиграть в карты пять раз из шести – вот это было особенно приятно.       – Кого я вижу! Леди фея.       Запахло гиацинтами, но труднее дышать стало не поэтому.       – Господин Форжо, – обречённо вздохнула Мари.       В последнее время там, где появлялся Андрэ Форжо, всё шло наперекосяк. Возможно, потому что принц зачастую исключал его из игры, а ему сообщать об этом не торопился; или потому что у господина историографа был исключительный талант не замечать очевидного, не видеть берегов и не чувствовать момент.       – Смотрю, нынче ночью вы принарядились по-особенному, – смерил он её странным взглядом, особенно задержавшись на злополучном колье. – И каково вам носить украшение, принадлежавшее мёртвой женщине?       К гадостям Мари была готова, но всё равно её бросило в холодный пот.       – Все украшения с историей, господин Форжо, так или иначе принадлежали некогда тем, кто сейчас мёртв, – ответила она, пересилив себя. – Вам ли не знать?       Он задрал брови:       – О, поверьте, я многое знаю, моя фея… Может, позволите просветить и вас? – и Форжо шагнул, нагибаясь к Мари, пожалуй, слишком низко.       А она отшатнулась, пожалуй, слишком резко – хотя и догадывалась, что только того он и ждёт… О чём не догадывался никто, так это о том, что именно в тот момент Пан, о которой все забыли, выглянет из-за резной колонны и скажет «уррр».       И улыбнётся.       …слухи твердили, что именно тогда Форжо впервые в жизни публично выразился крайне непристойно. Самое примечательное, что на его репутации это не сказалось ни в коем разе.       Хуже было другое.       К тонкому запаху гиацинтов, исходящему от Форжо, примешались ноты, которые леди Анита деликатно назвала «индолом», а Ренар неприлично рассмеялся. Запах обоняли многие; и многие, к сожалению для Форжо, безошибочно опознали.       Феликс после этого, разумеется, сменил парфюм – в таких делах он всегда держал нос по ветру.              Когда обо всём узнал Кондор, то он, не взирая на возражения принца, всё-таки посадил Мари под замок – наедине с книгами, домашним заданием от Антеи и с Ахо, в последнее время талантливо изображающим кота породы бобтейл. Именно что изображающим: отрастить хвост назад ему ничего не стоило, но, увы, никто не гарантировал, что Пан не заинтересуется им снова.       – Всего три дня, – улыбнулся Кондор, как показалось Мари, немного виновато. – А потом ты снова будешь свободна. Если желаешь, я бы мог сделать что-нибудь для тебя взамен…       У Мари в тот момент промелькнуло в голове много разных вариантов. Однако она по достоинству оценила насыщенность синяков вокруг глаз у волшебника, общую истощённость и робко предположила:       – Ты мог бы, я не знаю… выспаться?       Кондор поперхнулся.              Три дня пролетели быстро. В назначенный срок явилась упомянутая особа – «как Шамас, но немного с другой стороны» – и Пан торжественно передали ей. Провожали их четверо: Кондор, поскольку это был его план, Мари, потому что формально это был её дом, Ренар, которого ни у кого не поднялась рука прогнать, и Феликс, который, похоже, странным образом привязался к маленькому чудовищу.       На прощание Пан взмахнула хвостом, трижды облетела комнату по кругу… и обернулась прекрасной рыжеволосой девой, ослепительной в своей наготе.       Мари покраснела и уставилась в пол, очень стараясь не подсматривать за тем, как реагируют другие.       – Урр! – дружелюбно проворковала рыжеволосая дева.       И улыбнулась – знакомой, привычной улыбкой Пан.       Затем женщина в тёмном плаще взяла деву за руку и увела прочь, также сверкнув напоследок зубами.       …Когда закрылась дверь, наступила полная тишина. Затем Ренар со вздохом полез за трубкой:       – Не знаю, как вам, а мне нужно закурить.       Феликс странно покосился на него, оттягивая шейный платок, и произнёс немного придушенно:       – А мне нужно на воздух.       Кондору, судя по выражению его лица, тоже чего-то определённо не хватало, однако он промолчал. А Мари… Мари думала – хоть, наверное, никогда и никому не сказала бы об этом – что будет скучать.       Немного.       Самую малость.