Падение. . .

Прекрасные крылья гордо разводятся в стороны, ветер ловит каждое перо и подстраивается под него, огибая тонкую фигуру, играя с низами белоснежного платья. Прикрытые в благоговении веки и извечная умиротворенная улыбка уже издалека привлекает внимание. Все в этой фигуре вызывает доверие, к ней хочется тянуть руки, хвататься за подолы платья и плакать в живот подобно ребенку, что ранил колено и просит утешения у матери, пока теплые ладони касаются макушки, смахивают мелкие слезинки и заботливо вытирают забившийся носик. Но стоит поднять голову, всмотреться ближе и фигура неожиданно меняется. Гордые крылья стыдливо прячутся за спину, избегают чужого взора. Они облезли, они не такие крепкие какими были, локоны хоть и отливают золотом, но ветер прекрасно помогает рассмотреть насколько они ломкие, насколько редкие и болезненные. Худая фигура оказывается еще более худой, чем казалась издалека. Ребра отвратительно торчат и грудная клетка словно вот-вот распахнется, выпуская мертвых птиц, ножки-прутики не выдержат веса и сломаются, а такие же тонкие запястья не выдержут удара и треснут, встретившись с холодной землей. Все, что останется от Ангела - лишь горсть перьев. Он исчезнет, испарится, осыпется или разобьется подобно хрустальной вазе со шкафа вашей бабушки. Прикрытые веки беспокойно поднимаются, открывая правду. Слепой взгляд мечется из стороны в сторону, улыбка пропадает, а обветренные губы начинают закусывать, пытаясь сбежать, спрятаться. Некогда дышащее здоровым пунцовым румянцем мягкие щечки получали поцелуи, забавно морщились, когда пальцы пытались стереть яркую помаду. Все это секундно сбивает с мыслей. Ангел словно чувствует чужое непонимание и боль напрямую. Воспаленное и начавшее разрушаться сознание приводит картины. Картины прошлого, но сейчас они кажутся такими далёкими и незнакомыми, наступающими стремительнее самого темного будущего. Все то от чего Ангел убегал эти годы. Вовсе не 10, не 30 и не 50 лет. Трупы прошлого выстраиваются в очередь в желании получить пулю в лоб и упасть в пучину с этого тонкого мостика, успев перед этим лишь парой слов вызвать болезненный импульс где-то возле виска, а и так слепые глазам привидеть вспышку, словно рядом разрываются снаряды, а в ушах настойчиво встает звон, хотя голос все еще громкий и четкий, словно существует вне той вселенной в которой сейчас оказался пернатый. Хрустальные руки тянутся, хватают платье, рвут его, лопаются с невыносимым звоном и падают наземь, а с другой стороны появляются такие же, но рубиновые. Губы цвета персика оставляют следы на губах, шее и щеках, отравляют помеченные помадой места, заставляя кожу гноиться, воспаленно опухать и лопаться, но боли совсем нет. Вместо неё всепоглощающий ужас. Сейчас Ангел стоит в куполе. Вокруг белоснежная пустота. И кажется, что самый чистый белый стал темнее самого чёрного на свете. В этом мире ничего нет. Только он. И те самые руки, что сменяются следом друг за другом, таща за собой кудрявого в танце, заставляя кружиться и притворно улыбаться, делая вид, что не подмечает подмены. Красный, жёлтый, зелёный, синий, чёрный и белый. Хрусталь. Бедный хрусталь. Осколки впиваются в стопы, рассекают кожу, травмируют мышцы, но шоу всегда обязано продолжаться. Та же улыбка, пока вертикальная поверхность этого мира не заливает яркая кровь. Зато сейчас можно понять где тут верх, а где тут низ. А зачем? Последняя пара рук с яркими голубыми глазами уже давно разбита, а осколки навсегда поселились под кожей, вместе с другими. Посвети фонариком и сквозь тонкую прозрачную кожу вены покажутся дорогами, а самые крупные осколки - городами. А сам он - карта. Или это не города? Мысли крутятся все сильнее, но ветер приводит в чувства. Крылья снова распахиваются, перья опадают стремительнее, но остаются незамеченными. Умение летать. Умение летать. Умение летать. Это очень важно и нужно сейчас кудрявому. Милая звездочка. Та самая. Яркая и нежная. Пусть Ангел ни разу её не видел, но именно такой её себе и представлял. Её забрали? Украли? Или она сама покинула его? Решила, что их совместное приключение на Земле закончено, не приносит плоды и ушла, вернулась туда, откуда пришла провожать совсем юного мальчика. Или её забрали из-за упрямства кудрявого? Наказание тоже не приносило свои плоды и они решили лишить единственного настолько близкого создания? Простого падение с небес на землю в самом прямом смысле того слова не удовлетворило, лишение зрения дабы избежать скверны тоже, значит чувство потери и утраты поможет? Отнюдь. Чувство утраты и потери. Знакомо уже слишком хорошо и мы это выяснили. Аура трусливо синеет, меркнет и мерцает едва заметно. Ангел боится. Боится сделать шаг и снова ошибиться. Шаг. Склон все не кончается, но ему и не нужно. Крылья ловят порывы ветра. Он парит. Высоко над ночным морем. Как самая настоящая птица, но это не приносит удовлетворения. Высота стремительно падает, волны уже задевают пальцы ног, пока очередной волной его не накрывает вовсе, поглощая в свою пучину. Новый провал. Лёгкие прожигает морская вода, но от этого хрупкому израненному сердцу не легче. Он так быстро опускается ко дну, болезненно ударяется лопатками, прижимая крылья и вскрикивает, вставая на ноги, высовывая плечи с головой над водой, жадно хватая воздух. Больно. Очень больно. Аура позволяет увидеть бьющиеся вокруг волны, становится ярче, растет дальше, подсказывая где же находится берег, пока царапина на плече неожиданно не затягивается, поглощая ауру собой. Теперь пернатый точно не видит. Тяжёлые мокрые крылья тянут обратно в воду, платье мерзко липнет к телу, а холод теперь жадно крадет остатки тепла, заставляет синеть и покрываться мурашками, наощупь и по памяти находя подъем обратно на скалу. К своему домику. Нужно больше книг со шрифтом Брайля о полетах. Больше журналов о строении крыльев с выпуклыми буквами. Цветы в полисаднике, недавно высаженные яблоня и черешня не выживут без него. Капризные кусты малины завянут, а клубника словно уже начинает жухнуть. Нужно вернуться домой. К привычным делам в саду. К комочкам грязи, что липнут к коленям и забиваются под ногти. Нужно испечь печенье, вдруг кто-нибудь придет в гости. Хоть кто-то.