Темно-серая борьба невроза и анестезии.

Если говорить о том, как он в очередной раз встречает будний день, то это будет простое сравнение с прибрежной скалой. Не то, чтобы Хатиман считал себя супер-стойким, или что-то там еще. Допустим, строил из себя невозмутимого, холодного или даже без эмоционального, как холодный камень. Совершенно нет, просто эта скала стоит на протяжении тысяч лет, стоит и не меняет своего наклона. Ей приходится выдерживать бури, терпеть щекотку штиля. Но тот камень скалы вовсе нехолоден, как принято считать. Совершенно нет, его же греют лучи солнца свысока, да и птицы, что удобно и выгодно устраиваются на ней, дабы пригреться. Таким образом, что у птиц, то и у скалы взаимовыгодный обмен теплом. Ничего большего. Точно так же Хатиман представлял и себя нечто среднее скале, который стоит себе и никого не трогает, пока огромная волна океана не вдарится по нему и не оторвёт часть его чувств. И опять, тут же небольшое сравнение с реальностью. Хатиман точно так же терпит общество, сидит за своей партой, никого не трогает, до поры до времени, пока его не заметят и не начнут привязываться, отдирая от его сердца куски эмоций. В общем, все это идеальное использование друг друга. Хатиман прожил бы жизнь без всего этого, к тому же и тепла особого то он никогда не просил, только вот кто его будет спрашивать. Раз он живет, значит, все равно контачить с внешним миром ему придется. Сколько не признавай, но безвзаимовыгодного обмена тут никак не обойдется. Скала не скала. Но не слишком ли она идеальный образ спокойствия для Хатимана? Есть небольшое отличие, которое он может привести в пример. То отличие от спокойной скалы, его душа, подобно жерлу вулкана. То, что умеет страдать и умеет плакать и уж очень то оно обожает ныть глубоко в теле. Пусть внешне он изображает из себя эту строгость, правильность и безошибочность в поведении, глубоко внутри себя Хатиман продолжает волноваться, переживать, да мало того, он все время повторяет себе то, что он совершенно не хороший человек, он Монстр. К такому выводу он пришел не просто так. Это не так, чтобы вдруг ударило в голову и все. Вот он так решил. Это пришло к нему через череду самоанализа и переоценку литературы. Стоило взять в руки книгу, стоило прочитать глубоко осмысленный текст, как тут же его мозг ухватился за образ и начал накладывать свои черты друг на друга.Вот, к примеру, Хатиман вовсе не желает всему миру добра, да и помогать кому-то он берется совершенно из-за своего внутреннего эгоизма. Да, Хатиман Хикигая черств внутри, так будто в глубине прибрежной скалы скрыта черная магия. Как бы ему не было больно или тяжело он всегда старался все держать в сердце, не показывая лишнего. Точно, как и та скала, что упираясь, всеми своими силами строит из себя непоколебимую. Хикки только натягивает на свое лицо улыбку, изображая спокойствие и холодность. На самом деле все не так. В глубине этой скалы кипит вулкан, бурлят эмоции и колкость. Мало того скала иногда совершенно презирает окружающих ее людей. Главное не выпустить лаву наружу. Главное скрыть все это внутри себя. Дабы не подорвать сложившийся образ, а то можно стать и главной проблемой, которую кто-то должен ликвидировать. Исходя из этого, Хатиман понимает, что это уже хуже некуда. Это уже нереально, это уже приближение к образу антигероя. Скорее всего, вся проблема заключается в том, что Хатиман просто не может не думать о таких вещах, как общество. Просто взять и все забыть о лицемерии. Это не так-то просто. Это чересчур сложно. И это противоречит его натуре, скрываемой в глубинах его сердца. Ну, вот куда девать этой горе пучину лавы? Ну вот, что несчастной делать с тем, что щекотка от волн океана и сильные удары бури, совершенно ей не нравиться? Выходя из комнаты совещания, где только что проходило собрание в честь очередного школьного фестиваля, Хатиман разминает лобную долю и на секунду немного надавливает на переносицу. Это дает некий эффект удара током о головной мозг и позволят ему снять нервное напряжение, которое он ощущал все то время пока слушал доводы людей, строящих из себя все понимающих, всеобъемлющих и достаточно взрослых. Играть во взрослых, это значит отдавать себе отсчет вдействиях, тогда как они сами даже смысла то своих фраз совершенно не понимают. Только от того, ему невыносимо наблюдать за печальной улыбкой Ишики. «Все хреново.» Ишики старается выглядеть веселой, уверенной в себе, но на самом деле она всего боится. Только потому она так часто опирается об него, стремится возложить на него свои решения. Она опасается, неуверенность в себе это делает ее столь болезненной натурой. А причина во всем - сердце. Головой это странный орган не понять. Сколько не анализируй, сколько не строй из себя тактика, чувства всегда подведут. От того, скала, или сам Хатиман Хикигая боится и опасается их. Ведь в крайней точке произойдёт выброс, взрыв, все пошатнётся и Хатиман не сможет контролировать в себе «это». А выплеснув эмоции, он может легко потерять то, что так берег. Это все возможно. И это самое страшное. Потому нужно продолжать искать ответы, продолжать понимать все.«Пока не начнешь понимать свои собственные чувства. Но это уже не возможно. Чувства, боль, радость это будет всегда, пока жив человек. Даже та скала она тоже причиняет боль, боль тем, кто плавает у ее основания, боль солнцу, которое возможно желало обогреть вовсе не камень, а скажем песчаный брег. Боль - часть жизни. Пожалуй, эмоции, чувства, от всего этого не убежать. Тогда, может скале стоит выплеснуть все, наконец, уравновесить свое обитание? Но не стоит. Это слишком опасно. - Хатиман, ты так странно смотришь на меня? – Ишики ожидает ответа. – Что-то хочешь сказать? Он совершенно не желает сейчас с ней разговаривать, он бы, намекнул ей об этом или сказал, о том, что ему нужно побыть одному. Но это было бы достаточно грубо, а создавать неблагоприятную обстановку он не хочет. Потому он молчит и только отводит взгляд в сторону. - Я совершенно не смотрю на тебя. – Бурчит он себе под нос. - Я же пошутила. На мгновение Ишики отходитв сторону, нервно дёргается и Хатиман решается поднять на нее взгляд. В глазах девушки слезы, пальцы ее дрожат, но она прижимается к стене, трясясь. Вот он выброс эмоций, вот то, что не свойственно этой лисице, девчонке с игривым и виртуозным характером. Но сейчас она совершенно преображается… - Я просто устала. Меня никто не понимает. Я как идиотка, повторяю, да, я понимаю, да это так, но все не то. Они говорят не то, что надо. Они говорят не так и ничего не делают. Я же не знаю, как все это изменить. На секунду она цепляется за ворот его пиджака, смотрит ему в лицо, будто ждет его помощи. - Ишики, воды? Почему? Почему так мало? Почему такие банальные фразы? Наступает оцепенение, пустота, он замирает и отводит взгляд в сторону. Ироха дрожит и старательно улыбается, будто повторяя про себя то, что нужно взять себя в руки. Это ошибочно. - Да, не хочу я твоей воды. Она отворачивается от него и отходит к стене, затем жмется кшершавой поверхности и несколько раз глубоко вздыхает. В этом вся натура Ишики, вроде дать эмоциональный всплеск, но тут же старательно прийти в себя так, будто все было ничем иным, как игрой. - Знаешь Хатиман, мне кажется, мы ничего не успеем. - Наконец, проговаривает она и сглатывает. – Вообще и тут будет только моя вина. - И вправду мы можем не успеть, но я постараюсь помочь тебе.- Обещает он, однако, то только обещание и оно не имеет никакой подпитки, оно только на уровне эмоции, а не глубоких рациональных расчетов. Ошибка не ошибка, но поддержать стоит, ведь Ироха, как та самая птица, что порой грела затылок несчастной скалы. - Ты уверен? Ироха поворачивается к нему, глаза в глаза, но теперь на ее лице вспыхивает улыбка, будто она что-то осознала и приняла. Как всегда некий парадокс чувства, прыжок туда и обратно. - Более чем. - Хачи, ты всегда так уверен… - Потому, что это я.- Я? … Если говорить о случаях, то тот всплеск Ишики Ирохи был более похож на удар волн о холодный камень. В короткий момент создалось впечатление, что волны океана разбушевались и пожелали пошатнуть стойкое состояние скалы. Так, что может удары волн, были и не столь сильны, чтобы обрушить основание, но все же казус и некое несоответствие он почувствовал. Вот, например он не знал, как устоять. Хатиману хотелось рухнуть и да, было неудобно, те фразы действительно выглядели так, будто их говорил бессмысленный истукан. Но от чего же тогда Ишики улыбалась? Может от того, что выплеснув свои эмоции, она ощутила спокойствие. Скорее всего, и первое и второе. Ну, вот почему-так казусно и противоречиво? Это солнечное тепло слишком сильно припекает, хочется выпустить пар. Прорваться лавой, но стоит держать авторитет. Стоит продолжать стоять на месте.Ну, вот бесит, умиляет, мешает и смущает одновременно. Что же это такое? Вообще и как ему тут реагировать? Когда океан успокаивается, скала ощущает вибрации внутри себя. Вот так и он сам. Ироха медленно подходит к нему, поднимается на цыпочки и шепчет на ухо. - Спасибо вам, Хикигая - сенпай. Ну, вот к чему весь этот глупый флирт? Сглатывая, Хатиман не желает смотреть на нее, он предпочитает смотреть на дверь, чуть в сторону, на стену, на потолок, ну хоть куда-то, но не на её лицу. Ёе шепот действует завораживающе, что в такой момент хочется нервно сглотнуть и обнять. И опять же он ошибается, и опять только играет. Ведь ему плевать на нее, не так ли, так почему такие эмоции? Кто она ему? Закрывая глаза, пред сознанием тает образ Юкиношиты. Она… Это не она… Повторяет сердце, играют чувства, наружу рвется лава.Главное выстоять и не поддаться на провокацию. Хатиман переводит взгляд на дверь, откуда выходит Юкиносита в сопровождении Юигахамы. На кроткий момент их глаза встречаются, Хатиман начинает разговор. - Ну, вам удалось убедить их? – Обращается он к Юкиносите. Но отвечает Юигахама, которая странным недовольным взглядом наблюдает за тем, как Ироха отходит от него чуть в сторону, но пальцев с его локтя не убирает. Ироха делает вид, что прячется за спиной Хатимана, но на самом деле он как никто другой понимает, что она играет на публику, изображая из себя жертву. А по-другому и не назовешь. - Я бы не сказала, что они поддались на провокацию. - Но, о чем то задумались. Юкиносита так же, как и он не решается взглянуть в его сторону. Они просто не в силах, после того случая в медкабинете вновь общаться, как обычно. Ведь тогда и вспоминается то навязчивое желание закончить все до конца, то желание, которое он порвал сам.Если говорить о скале, и о водах, которые ее омывают, то можно заметить еще один небольшой парадокс камня. Чем сильнее вода ударяется о поверхность камня, чем сильнее бьется об него, тем скорее происходит эрозия рельефа скалы. Чем жарче обстановка, чем сильнее накал и пекло, тем быстрее происходит эрозия, расщепляя несчастную скалу на белый мел. В данный момент весь этот процесс длиться уже достаточно длинное время, что позволяет Хатиману примерно прикинуть то, когда в конец может рухнуть скала. Конечно до этого миллионы лет, но все же чем слабее обстановка, тем сильнее протест земли внутри горного хребта. Так же это процесс поглощения и поедания, совершенно не дает ни растениям, ни кустарникам, ни деревьям расти на скальных хребтах. А значит скала это нечто сухое, безжизненное не способное дать плоды. Так же он сух, скуп, одинок и тот, кто совершенно не способен хоть как то проявить эмоции. Мало того не способен, но по природе своей не должен это делать.Просто нужно продолжать строить из себя всезнайку, нужно держаться от всех в стороне, дабы окончательно не рухнуть. Опасаясь за свои останки, потому Хатиман в первый раз сорвавшись, после впал в глубокую депрессию и затих… Точно так же, как молодой вулкан, немного постыдив дымом, наконец, превращается в обычную прибрежную скалу. - Может нам стоит сменить тактику? – Проговаривает Юкиносита и обходит его стороной. Хотелось бы позвать ее, есть желание ухватиться ее за рукав школьной формы и просто взглянуть в ее холодное бледное лицо. Но и в глубине сердца стучит навязчиво вопрос о том, каковы волосы Юкинон на ощупь. Хатиман кивает, его мысли о Юкиносите вновь обрывает, вцепившаяся в него Ироха. Девушка сжимает его плечи и продолжает шептать. - Ты же думаешь о чем-то мерзком, правда, Хиккигая-сенпай. Может обо мне? - Хикки, идем! Юигахама грубо обрывает пылкую лисью тираду Ирохи,тянет его следом за своим клубом. Что же хоть как то он, но избежал данной ситуации. Бегство. Страх, Хикигая совершенно не боялся, ведь даже подставляя себя, выставляя себя на посмешище, он все терпел словно каменное изваяние. Мало того, он не скромно, но сказал бы, что именно данная черта в его характере ему и по душе. Чуть позже, в результате долгих выборов меду тем сдаться ли пред своими чувствами или продолжать эту чудовищную борьбу, Хиккигая вдруг четко решил, что хочет предоставить данный выбор не только себе, но и самой Юкиносите. Уже в кабинете, когда втроем они распивали чай он, как бы невзначай кашлянул и задал пустой вопрос. -Интересно, что же нам делать дальше? Возникла пауза. Даже Юигахама не знала, что стоит ответить так, чтобы поднять настроение всем тем, кто собрался в комнате. Но как итог именно сама Юигахама и началвесь допрос. - Хикки, тебе нравится Ироха? Он пожал плечами. Снова наступила тишина. - Она интересуется тобой? – Снова не унималась Юигахама. И опять он пожал плечами. Не стоит терять равновесие из-за таких банальных вопросов, так же как и не стоит открываться пред теми, кто тебе дорог. Это Хатиман усвоил еще со средней школы. Но сейчас буря эмоций, буря чувств и хороводы мыслей рвались наружу, что грозило непостижимой катастрофой. Все это будет опасно. - Хикки, а тебе кто-нибудь нравится? Взрыв. Волна сильно вдалбливается в каменное изваяние и внутри камней слышен шум, то внутренности скалы превращаются в огненный вихрь. - Мне никто не нравится. Но волна, буря не желает успокаиваться, тогда он просто поднимается из-за парты, берет стопку книг и покидает кабинет. Уж лучше так, чем просто непросто сорваться и опять впасть впросак. Буря миновала, на мореснова тишина, но солнце больше не греет скользкую поверхность камня. От того скале холодно, от того ей одиноко. - Заткнись, и не ной, сама себе повторяет она. В пустынном кабинете остались только он и она. Он как всегда сидит в шести метрах от нее и листает никчемную новеллу. Он изредка переводит взгляд на нее, восхищаясь ее образом. А она, заметив его взгляд, поворачивается к нему лицом и поправляет свою прядь волос, как бы накручивая ее на тонкий женский пальчик. - Что-то не так? – Интересуется она, слегка улыбаясь. А он, вздрогнув, словно пойманный на преступлении кот, отводит взгляд к школьной доске. - Да, так ничего, - бурчит он, утыкаясь в книгу. - Ясно. Делает вывод она. Но все же их слова так ничего ведают друг другу о их чувствах. Их слова пусты. Но и чайке и скале не стоит торопиться, стоит подождать, и пережить бурю, лишь бы не началась катастрофа.- Хиккигая - кун, а ведь ты действительно черствый.- Только прошепчет она, тихо улыбаясь, и продолжая чтение своей познавательной литературы. - Я и так это знаю. Усмехнется он, сам себе не уме. Все как всегда. Холодно, монотонно, но чувственно внутри. Вот то, на самом деле представляет из себя, обыкновенная прибрежная скала. Все же так будет правильно. Комментарий к Темно-серая борьба невроза и анестезии. Не, скорее сказка.