Рождество в Риме

До Нового года в Риме проводились самые разные развлечения, то и дело можно было встретить колядующих детей, также в город пребывало всё больше паломников. За день до праздника Папа устроил конные состязания на площади Святого Петра и, разумеется, в них участвовали его сыновья. Джоффре же решил быть зрителем. Шёл мелкий снег, вся площадь искрилась в лучах солнца, оно светило по-летнему, также ярко. Рядом с собором Святого Петра установили большой навес из алого батиста, Родриго сидел, как всегда, на троне, правее от него — Лукреция, Санча и Джоффре, левее — Джулия и Ваноцца. На площади собралось много народу, как бы им не нравились Борджиа, но им нравилось смотреть на состязания молодых представителей этой семьи. Также на праздник приехали многие гости из других городов, один из таких гостей скоро покажет себя взору прекраснейшей из Борджиа. — На кого ставишь? — Санча повернулась к Лукреции. Лукреция прикрыла глаза и улыбнулась. — На Чезаре. Он всегда выигрывает. Санча приблизилась к ней и бросила взгляд на Джоффре. — А я на Хуана. — тихо ответила она. — Каждый раз, когда Хуан хочет выйграть, он пытается как-нибудь насолить Чезаре. — Лукреция повернулась к подруге с серьезным взглядом. — И это плохо оборачивается для него самого. — Мне кажется, ты несправедлива к своему брату или недооцениваешь его. — Прости, я знаю, ты выбрала его и желаешь ему лучшего, но только будь осторожна. Не ведись на его милую улыбку, дорогая, потому что порой за ней скрывается настоящий дьявол. — Значит, я готова быть возлюбленной дьявола. — прошептала принцесса, и обе девушки хихикнули. Лукреция улыбалась ровно до тех пор, пока не заметила в толпе зрителей на противоположной стороне лицо с острыми чертами, в обрамлении светло-каштановых локонов. Это была немолодая дама, но, безусловно, красивая, её имя известно во всей Романье — Катарина Сфорца. Её серые глаза смотрели куда-то вдаль, мимо людей. — Что с тобой, Лукреция? На кого ты так смотришь? — Неужели… Я полагала, что отец не пригласил её. — Кого же? — Кузину моего мужа, Катарину. — Вдова племянника Папы Сикста? — Да. Она не нравится мне. — Если правда всё то, что я слышала об этой женщине, то могу сказать, что с ней лучше не ссориться. — Приехала сюда, будто хочет следить за мной для моего мужа. — Успокойся, уверена, что твой отец лишь не хочет с ней иметь конфликт. — Разумеется, ему нужен союз… Иногда я жалею, что родилась женщиной. Девушки сидели поодаль от Папы, поэтому он ничего не слышал. Санча только сейчас пригляделась к необычному одеянию Лукреции. На ней была не просто меховая накидка, а целый кафтан, отороченный соболиным мехом, рукавов у него не было, а талия находилась под грудью, как и у платьев итальянской моды. Он был изумрудного цвета, ниже талии Лукреции не был застегнут, поэтому виднелось такое же изумрудное шёлковое платье. Весь кафтан расшит золотыми нитями, узоры являли собой гранаты, Лукреция увенчала весь этот образ таким же изумрудным платком (как и все дамы Борджиа сегодня, ибо это больше всего подходило для мероприятия), прикрепив его ниже макушки, поэтому он не скрывал её золотые косы, уложенные в корону, часть волос девушка уложила за спиной в жгуты. Принцесса смотрела на изумрудное чудо с восторгом. — Это новая мода? Я пока не видела римлянок в этом. — Ах, это… Это я приказала сшить по моде московитов. — Московитов? То царство, куда миланцы отправили своих архитекторов царю Ивану? — Да, именно. — Невероятный мех! — Санча прикоснулась пальцами к воротнику Лукреции. — Чей он? — Соболиный. Московское царство славится мехами, разве ты не знала? — Короли Неаполя не так богаты, Лукреция. Ни на одной знатной даме я не видела ничего подобного. Клянусь, сама королева Франции вряд ли носит такое. Через пару минут вышли Чезаре и Хуан со своими конями, оба они были одеты в теплые камзолы, черные береты с драгоценными камнями, кожаные черные перчатки, и оба чертовски хороши. Конь Чезаре был вороной, а у Хуана гнедой. — Сейчас начнется, Лукреция! — от удовольствия Санча сжала подлокотники кресла. — Ну что, снова захочешь напакостить мне, верно, Хуан? — сказал Чезаре, взбираясь на коня. — Мне это не нужно, я способен честно проиграть… и победить тебя, брат. — ухмыльнулся Хуан и тоже сел на коня. Братья смерили друг друга ледяными взглядами. Руководитель состязаний взмахнул белым платком, и братья помчали во всю прыть, толпа визжала и хлопала. Копыта подымали снег в воздух. Борджиа обогнули площадь, они направлялись по установленному маршруту, ехали так близко, что можно было дотянуться рукой одному брату к другому. Как же им к лицу зима и холод! Дорога была не очень большой, по пути их восторженными криками встречали люди, снежинки оседали на их черных беретах и мгновенно таяли. Сначала Хуан был быстрее, но Чезаре обогнал его, они завершали круг. — Хуан летит быстрее ветра! — Ну, может, повезет ему сегодня. — равнодушно сказала Лукреция. Но в ту же секунду вперёд вырвался Чезаре, все аплодировали. — Чезаре! Чезаре! Чезаре! — Лукреция встала и тоже аплодировала. Он видел её и ослепительно улыбнулся. Хуан хоть и был недоволен, но улыбнулся брату, они обнялись. — Если позволишь, то посоревноваться со следующим участником хотел бы я. — Я не против, мне хватит похвалы. Санча ободряюще подмигнула Хуану, он улыбнулся в ответ. Лукреция провожала удаляющегося с арены Чезаре и неожиданно встретилась взглядом с незнакомцем. Он был молод, примерно возраста Чезаре, сидел недалеко от Катарины Сфорца и смотрел на Лукрецию до неприличия пронзительным взглядом. Мужчина высокий и слажён, как Чезаре, смугловат, ну а лицо… словно у древнего римлянина, черная копна кудрей, карие глаза с заметным красным подтоном, что придавало его взгляду немного тепла. Лукреция лишь отвела взгляд, ей было немного неловко, увидев это, он улыбнулся уголком губ. — На кого ты так пялишься? — спросила сидящая рядом с ним сестра. Но парень будто не слышал её, он не сводил глаз с Лукреции, а та, пытаясь отвлечься, о чём-то болтала с Санчей, не обращая внимания на следующих участников. Однако, она чувствовала взгляд незнакомца. — Хуан будет ещё соревноваться, пусть повезёт ему. — Санча, тише. Не забывай, что здесь Джоффре. Лукреция искренне не хотела, чтобы младший брат обиделся. — Неприлично так долго глазеть на незнакомого человека, брат. — Отстань, Сильвия! — Пялишься на ту белокурую девицу? — Вряд ли она обычная девка, сестра. Она сидит так близко с Папой. — У Борджиа много любовниц, наверняка это одна из них. — Я слышал, у него есть сыновья и дочь, возможно, это она, Лукреция. — И что же? Что ты в ней нашёл? Худа как щепка! — бушевала сестра. — Ревнуешь меня к ней? — Вздор! Я лишь не хочу, чтобы ты во что-то ввязался или втянул меня в это. — Не волнуйся, не втяну. Сама Сильвия была довольно пышнотелой, с белой кожей, шоколадными волосами, тонкими губами и глазами, как у брата. — Я буду участвовать. — Что? Зачем? — Я давно не развлекался. Юноша, чьё имя было Дамиано, тут же встал и пошёл к руководителю состязаний с просьбой об участии. Рядом стоял Хуан и услышав его, предложил сразиться с ним. Дамиано согласился, очередной раз бросив взор на Лукрецию, она тоже смотрела на него. Мужчины забрались в сёдла и поскакали, теперь Лукреция не отрывала взгляда от Дамиано. — А этот мужчина очень быстр. — сказала Санча и, заметив взгляд Лукреции добавила. — И хорош собой, не так ли, Лукреция? — принцесса улыбнулась. — Что? Что ты сказала? — Ты засмотрелась, дорогая. — Разве? Хуан хотел выйграть и на этот раз решил сделать подставу. Незаметно он вытащил из кармана горстку мелких шипов и бросил в сторону лошади соперника, но Фортуна благоволила Дамиано, копыта его лошади не наткнулись на шипы. Он пришёл первым, сама того не замечая, Лукреция поаплодировала ему, он ждал такой реакции, поэтому глаза горели. Хуан был в бешенстве, но снова не показал этого. Состязания скоро закончились, а дальше на площади продолжились гуляния. Оставшуюся часть дня Лукреция провела в своих покоях вместе с Санчей, она следила за подготовкой своего праздничного платья. — Кто он? — спросила Санча, пока Лукреция осматривала платье на манекене. — Ты о ком? — Да брось! Ты можешь довериться мне, ты так смотрела на того лорда. — Я вижу его впервые, и он сам слишком пристально смотрел на меня. — Он красив, безусловно. — сказала принцесса и посмотрела в окно, затем повернулась к подруге. — И ты ему нравишься. — Я? Мы даже незнакомы. — Ты дочь Папы, Лукреция, что, если многим достаточно влюбиться в тебя издалека? — Такого не бывает. Это лишь сказки. — Ну, так, может, все мы иногда оказываемся в сказке? — Санча встала с кресла и подошла к Лукреции, взяла её за руку. Лукреция опустила глаза и немного помолчав, спросила: — Как тебе моё платье? Нужно ли что-то добавить к нему? Санча улыбнулась. — Оно прекрасно, сказочное платье для сказочной принцессы! Лукреция смущённо улыбнулась в ответ. — Если позволишь, я пойду к себе, мне тоже нужно подготовиться. — Ах, да, конечно. Принцесса вышла, и Лукреция осталась с Пантализеей. — Миледи, вам всё нравится? Нужно ли что-то переделать? — Нет, всё прекрасно, ничего лишнего. Моя мантия готова? — Портниха доделывает её сейчас, обещала скоро принести. — Хорошо. Для Лукреции было сшито изумительное платье, оно было из шёлка королевского синего цвета, усеянное бриллиантами и сапфирами на лифе, с пышными многоярусными рукавами. Также она приказала сшить к нему небольшую прозрачную мантию, на которой должны также быть драгоценные камни. Девушка быстро взрослела и всё больше входила во вкус, время с Джулией проведено не зря. Ну а венчать весь этот образ должна была (корона, но нет) ферроньера с теми же камнями, что на платье. Она уже была готова и хранилась у Лукреции, в центре неё был большой круглый сапфир. Девушка словно хотела быть похожей на Снежную королеву, Папа собирался устроить бал-маскарад, точнее, на него можно было прийти в любой маске или костюме, но это не было обязательным, Лукреция и не готовила маску. Удостоверившись в том, что наряд готов, девушка велела накрыть ей стол, пора ужинать. Тем временем, Санча в своих покоях тоже проверяла платье, когда-то она видела свадебное платье Лукреции, оно ей очень понравилось, и принцесса приказала сшить наряд в золотом цвете с такими же, спадающими от локтя, рукавами. На голову же решила надеть золотую диадему, сделанную в виде венка цветов, похожих на звёзды, в центре каждого была жемчужина, также велела вплести в волосы золотые нити. — Как тебе моё платье, Джоффре? Юноша играл в солдатиков на кровати и повернулся. — Красивое, ты будешь почти, как Лукреция на свадьбе. — мальчик заулыбался, вспомнив сестру. — Верно. — улыбнулась принцесса. — Мне понравилось её платье. — затем Санча спросила. — А будет ли у тебя какая-нибудь маска? — Нет, зачем? Я же хочу, чтобы ты узнала меня, как и остальных братьев, мы не прячемся под масками. Санча рассмеялась. — Как пожелает мой дорогой муж! Лукреция уже ложилась спать, Пантализея потушила свет в её покоях. Девушка лежала на боку, порозовевшая после ванны, она не могла заснуть. Всё думала о Дамиано, и о том, что говорила Санча. Но у неё был Паоло, разве могла она его так быстро забыть… У неё появились дурные мысли, что это был какой-то шпион, что он собирается навредить ей или Папе. Лукреция старалась отогнать эти мысли, и скоро она заснула. Ей снилось что-то невообразимое, словно она тяжело ступает босыми ногами по морскому дну, а за ней гонится огромный бык, бежать становится всё тяжелее, она спотыкается об камень и… просыпается. За окном ранее утро, и Лукреция снова погрузилась в сон, ей было всё равно на то, что приснилось, поспала она недолго. Проснувшись, она позавтракала вместе со всеми, настроение у всех было веселое. — В этот раз на празднике также будут дети венецианского дожа, их отец болен и решил отправить в Рим сына и дочь. Они здесь впервые, поэтому прошу всех вас уделить им внимание. — сообщил Родриго. — Нам важно сохранять теплые отношения с Венецией. — Дож Венеции серьезно болен, отец? — спросил Чезаре. — Доменико Контарини уже стар, сын мой. Мне сообщили, что в этом году у него сильно обострилась подагра, многие говорят о скорой смерти дожа. Не хочется думать об этом, но как бы то ни было, с его сыном Дамиано надо наладить отношения. — Эй, Лукреция! — шепнула Санча, она сидела рядом. — Что если это и есть тот юноша, что глазел на тебя вчера? — И что же с того? — Это твой шанс! Уверена, он захочет, чтобы ты уделила ему внимание, только ты. — Любезничать с гостями одна из моих обязанностей. — Лукреция ответила равнодушно. — Ничего нового. После завтрака все разошлись по своим делам. Лукреция отправилась с отцом проверять готовность зала для праздника, там всем руководил Иоганн Бурхард. Огромная зала была украшена множеством гирлянд из веток пихты, которые обвивали красные шелковые ленты. Периодически зажигали благовония с запахом того же дерева. — Прекрасно, Бурхард. — Ваше святейшество, куда вы пожелаете посадить детей дожа? — Пусть их посадят по правую сторону от меня. Лукреция сидела у камина в своих покоях, и что-то рисовала в тетради. «Угождать гостям… пытался ли кто-нибудь из них угодить мне?» — думала она. «А эта Сфорца? Тоже захочет говорить со мной, будет спрашивать меня о браке… Сидела бы она лучше в своём Форли!» В этих мыслях за рисованием она провела пару часов, затем решила принять ванну, вымыть волосы ещё раз, чтобы быть свежее. Наступил вечер. Лукреция уже стояла перед зеркалом в новой сорочке с распущенными волосами, Пантализея начала одевать её. Застегнула платье на спине и принялась привязывать пышные рукава, затем прикрепила к плечам мантию. — О, миледи! По истине сказочный наряд! Лукреция улыбнулась ей, смотря в зеркало. Часть волос служанка начала укладывать в корону в виде жгутов, на них отлично держалась ферроньера, часть остались распущены по плечам, лучше и придумать было нельзя. — Ты смогла достать ту блестящую краску, о которой я говорила? — Да, миледи. Краска, о которой говорила Лукреция, была сделана из жемчуга, по сути она не имела цвета, но придавала красивый блеск лицу. Пантализея принесла небольшую шкатулку, напоминающую пудреницу, открыла её и Лукреция пальцами немного нанесла её на щёки и слегка подвела глаза, отчего они будто светились. — Я готова. В зале начали собираться гости, Лукреция вошла и села на своё место, братья уже были тут. Следом пришла Санча, своим нарядом она напоминала Клеопатру, золото прекрасно сочеталось с карамельной кожей и черными локонами. Родриго сидел в центре, он принимал все новых входящих гостей, их имена объявлял Бурхард. Лукреция с Санчей сидели по левую сторону от Папы, братья по правую, к ним и должны были сесть Контарини. Наконец, Бурхард объявил: — Сын венецианского дожа Дамиано Контарини и его сестра Сильвия Контарини! Взор гостей устремился на них, Лукреция не удивилась верной догадке. Пара Контарини приблизилась к Папе и поклонилась. — Ваше святейшество, для нас огромная честь присутствовать на вашем празднике. — начал Дамиано, краем глаза он увидел Лукрецию. — Мы слышали о недуге, настигшем вашего дорогого отца, милорд. Мы молим Господа о том, чтобы он послал ему исцеление. — сказал Родриго. — И надеемся, что вы сможете немного развеяться на празднике, отвлечься от дурных мыслей. — Благодарю, Ваше святейшество. Контарини сели на положенное место, Сильвия оказалась между братом и Хуаном. Хуан немного пригляделся к соседке, Санча это заметила и недовольно закатила глаза. — Только посмотри на него, Лукреция! Девушка посмотрела на Хуана. — О, не стоит беспокоиться об этом, Санча. Это же Хуан. — Посмотри на эту Сильвию! Что в ней привлекательного? — Согласна, ничего. — ответила Лукреция. Возможно, по этой причине Паоло и стал любовником Лукреции. Ей нравилось повелевать им, для него она была единственной, для него она была богиней. Тем временем, начались танцы, в воздух летели конфетти. Танцы были самые разные, порой они были довольно просты и не требовали особых умений, Новый год при дворе Папы был особенным праздником. Дамиано танцевал с сестрой. В то же время Чезаре посмотрел на Лукрецию и повел бровью, девушка кивнула в ответ и оба вышли из-за стола. Рука в руке, их танец был задуман. Бриллиантовая мантия Лукреции развевалась. — Ты прекрасна, сестра. Давай сделаем это. — Конечно, Чезаре. Они кружились почти в центре зала, толпа расступалась, неожиданно Чезаре подхватил Лукрецию и стал кружиться с ней, она откинула голову назад и тут… брат сорвал мантию с плеч и подбросил прозрачную ткань в воздух. Она пеленой падала на танцующие пары, одна из девушек поймала её, Чезаре же, прокружившись, плавно опустил Лукрецию. Это была их идея, тот, кто поймает мантию, может оставить её себе. Когда-нибудь эта девушка, возможно, будет рассказывать своим внукам, что получила эту вещь от дочери самого Папы. Лукреция посмотрела на девушку, та поклонилась ей в знак благодарности, Лукреция улыбнулась и кивнула. Танцующий Контарини, как заворожённый, смотрел на это действо. Танцы продолжились, они были со сменой партнёров, Лукреция так же танцевала с братом, но в одно мгновение оказалась в руках Дамиано. Голова закружилась, что она и не поняла, как быстро сменился партнёр. Контарини приветливо улыбнулся ей, она тоже, но слегка натянуто. — Нас не представили друг другу, миледи. Однако, когда я увидел вас на состязаниях, сразу понял кто вы. — начал он. — И кто же я, милорд? — Вы дочь Папы, самое сильное оружие Ватикана и… самое прекрасное. — улыбнулся он. — Вы льстите мне. Вижу, что слухи обо мне и вас не обошли стороной. — О вас говорят, что вы очень красивы, и это правда. Партнёр снова сменился, Лукреция оказалась с Хуаном. — Моя сестрёнка словно королева. — Уверена, что Санча будет рада услышать от тебя то же самое. — Что такое, Лукреция? — Она ревнует тебя. — К кому же, неужели к этой Контарини? — Потанцуй с ней, она не сводит с тебя глаз. Лукреция снова оказалась с Контарини. — О чём я говорил? — О том, что я красива, милорд. — Да. И ума в вас столько же, сколько и вашей лучезарной красоты. — Не боитесь находиться рядом со мной? — Отчего же? — Вы впервые в Риме, милорд, и полагаю не слышали здешних сплетен обо мне. — Что люди могут говорить о такой прекрасной и благодетельной даме, как вы? — Например, что мои волосы словно ядовитые змеи. Тот кто прикасается к ним, сразу умирает. Контарини усмехнулся. — Если это правда, то я мечтаю о такой смерти. — А ещё… я ношу в складках платья иглу, в наконечнике которой спрятан яд. — девушка лукаво улыбнулась. — И могу в толпе уколоть ей неугодного мне. — сказала она на тон тише. — Это не понадобится. — Дамиано приблизился к ней. — Потому что вы уже укололи меня чем-то более сильным, чем игла с ядом. И я испил бы чашу с этим «ядом» до дна. Лукреция лишь слегка улыбнулась и присела в книксене. — Прошу прощения, милорд. Я немного устала. — Обещаете мне ещё один танец? — Простите, я уже обещала брату. — солгала она и удалилась. Контарини проводил её взглядом, но тут же Сильвия утянула его в танец. — Вижу, ты уже что-то строишь, братец. — Не твоё дело, и вообще потанцуй с кем-то из этих Борджиа. Хуан, кажется, заглядывался на тебя. — Да разве этот ублюдок интересуется кем-то, кроме куртизанок? Посмотри, он и сейчас танцует с одной из них. Хуан действительно танцевал с куртизанкой, Санча же танцевала с Чезаре. Куртизанки были обычным делом для Рима, их приглашали чуть ли не на каждый праздник. Стоит вспомнить хотя бы свадьбу Лукреции, на которой она заснула под конец. Девушка проголодалась и принялась за жаркое, которое только что принесли, она старалась не смотреть на Контарини, но он периодически глядел на неё, чем Сильвия не была довольна. — Жаль мне тебя, Дамиано. — сказала она. — Эта Борджиа замужем. — Будто я не знал об этом. Только, сестрёнка, у Борджиа ничто не вечно, кроме единства их семьи. — Что ты хочешь сказать? — Ох, ничего. Не забивай свою прекрасную головку этими мыслями. Подумай лучше о своём предстоящем замужестве. — Не смей! — отрезала она. — Ты боишься, что отец тебя также отдаст старому лорду? — Дамиано! — Сильвия, ты не сможешь вечно жить при моём дворе, когда я стану дожем. Просто подумай об этом. Девушка грустно опустила голову и тяжело вздохнула. Дамиано поднял её лицо за подбородок. — Ну же, перестань грустить. Я люблю тебя, но мы вместе должны думать о будущем. — Обещай мне, что я хотя бы смогу выбрать… — Я сделаю всё возможное, сестра, постараюсь повлиять на отца. — Спасибо. — девушка успокоилась. Неожиданно в зале появилось несколько восточных танцовщиц в полупрозрачных одеждах, лица были закрыты наполовину, гости разразились аплодисментами. — Подарок от турецкого султана, господа! — объявил Родриго. — Никогда не видела ничего подобного! — сказала Санча Лукреции. — Они и вправду диковинка. — ответила та. — Принц Джем рассказывал мне о восточных женщинах. — Что же ты делаешь, отец? Мало было куртизанок? Хуан же с ума сойдёт. — рассмеялся Чезаре, и Родриго вместе с ним. — Они лишь танцуют, Чезаре. Близилась полночь, гости рассаживались по столам, чтобы поднять бокалы. — Пусть наступающий год принесёт мир во всём христианском мире. А в особенности да будет мир у нас с Францией, господа! Часы пробили двенадцать. — С Новым годом, господа! — С Новым годом, Ваше святейшество! — С Новым счастьем! Все опустошили свои бокалы. В воздухе пахло всеми возможными винами. Танцовщицы продолжили свои, соблазняющие гостей, движения. Некоторые мужчины не сдерживались и утягивали их за собой в пляс. Хуан схватил сразу двух, кто-то устраивал с ними веселый хоровод. Чезаре взял Лукрецию и Санчу в хоровод, где были также куртизанки. Джулия кружилась с каким-то молодым кавалером, что привлекло внимание Папы. Он лишь пару раз станцевал с любовницей, и на том спасибо, в его-то годы. Вот так весело наступил новый, 1496-й год. Скоро начались салюты, гости разошлись по балконам дворца, многие также вышли на улицу. Все Борджиа тоже вышли на улицу, на площадь Святого Петра, возле собора прекрасно открывался вид на эти огненные цветы в морозном небе. Чезаре подхватил Лукрецию и посадил на плечи, она была в восторге, Санчу на плечи посадил Хуан, затем они стали играть в снежки. Лукреция ловко уворачивалась от бросков братьев, но Чезаре все же попал ей за шиворот, она весело засмеялась. Дамиано с сестрой были рядом, он наблюдал за Лукрецией. Чуть позже все вернулись в зал, веселье было в самом разгаре и теперь, после гуляний на площади, гости ещё больше проголодались. Каких только блюд не было на столах, а из десертов повара соорудили целые башни, они состояли из множества необычных пирожных. На празднике Лукреция встретилась с Катариной Сфорца, но та была довольна мила, женщина ничего особенного не спросила, только поздравила Лукрецию. Торжество закончилось, когда было около пяти часов утра, многие очень хотели спать, гости стали разъезжаться. Однако, Лукреция была бодра, Контарини не смог просто так отпустить девушку, он аккуратно поймал её за руку, когда та уходила. — Увидимся ли мы ещё с вами, миледи? — Милорд, мне приятно ваше внимание, но вам должно быть известно, что я замужем. — Прошу, миледи… Лукреция лишь улыбнулась и поклонилась. Чезаре проводил сестру до покоев. — Этот Контарини, похоже, очарован тобой. — Это не имеет сейчас никакого значения. А где Хуан? — Кажется, я видел последний раз с ним Санчу. Они шли в его покои. — Я думала, он забыл про неё. — усмехнулась девушка. Длинный коридор наконец привел их к покоям Лукреции, она открыла дверь и вошла. — Спокойной ночи… Доброго утра, Чезаре. — засмеялась она, Чезаре тоже засмеялся. — И тебе, Лукреция. Лукрецию встретила Пантализея. — Миледи, у вас гость. — Гость? Так рано? Тут из спальни вышел Паоло и поклонился. Глаза Лукреции загорелись, и она едва не накинулась на него, но вспомнила, что в комнате служанка, впрочем, она и так всё знала. — Паоло? Ты здесь? Что-то случилось? — Ничего серьезного, миледи. Просто меня прислал ваш муж, он передал письмо. — парень вручил госпоже свёрток. — Как он там? Развлекается? — Да, миледи. — Полагаю, не так весело, как здесь, в Риме. Девушка немного помолчала. — Ты весь в пыли и замёрз, Паоло… Пантализея. — она повернулась к служанке. — Подготовь ванную. — затем повернулась к Паоло и добавила с ослепительной улыбкой. — В моих покоях! — Миледи, не нужно… — Это не обсуждается! — прервала она его. — Подожди в спальне, там будет удобнее. Паоло вернулся в спальню. Служанка уже собралась исполнить приказ, но госпожа прервала её. — Сначала помоги мне снять платье и туфли. — сказала она с озорным огоньком в глазах. Пантализея быстро справилась с роскошным одеянием госпожи, сняла туфли и чулки. Лукреция осталась в одной сорочке с ферроньерой на голове. — Дай халат. Служанка всё сделала и пошла за бадьей. Как только та исчезла за дверью, Лукреция из гостиной метнулась в спальню, письмо оставила на столике возле камина, ей было оно мало интересно. Паоло сидел на маленькой кушетке возле окна, но тут же встал, как только вошла госпожа. — Ты, наверное, очень устал, дорогой. — её руки обвили его шею, она поцеловала парня в щёчку. — Ты был когда-нибудь в Риме? — Я здесь впервые, миле… — Лукреция. Помнишь? — девушка приложила указательный пальчик к его губам. — Произнеси. — Лукреция. — Вот так. Наконец, юноша не выдержал, он тоже скучал по ней и нежно впился в её губы. Он чувствовал их слегка морозный вкус, капли сладкого вина… Паоло отстранился. — Прости, Лукреция. Я очень скучал по тебе, замок без тебя так опустел… Вошла Пантализея, она принесла бадью, быстро наполнила её теплой водой, постелила простынь, также быстро притащила корзину с мылом и свежую губку. — Благодарю, Пантализея, можешь идти. Пантализея чуть улыбнулась краем губ, что скрывать, она была счастлива за свою госпожу и вполне понимала её желание остаться с Паоло… Лукреция покрепче заперла за ней дверь и повернулась к юноше с игривой улыбкой. — Раздевайся, Паоло. Тебе нужно хорошенько помыться. Парень стал расстёгивать куртку, телогрейку, затем принялся снимать рубаху. Немного забывшись, Лукреция отвернулась, юноша разделся догола и залез в бадью. — Я помогу тебе. — Лукреция подошла к бадье, присела на свободный табурет и взяла губку. — Расскажи мне, мой муж недоволен, что его не пригласили в Рим? — спросила она, опуская губку в воду. — Он… особо не показывал недовольства, но полагаю всё изложил в письме, миледи. — Лукреция. — поправила его девушка, прикасаясь к смуглой шее намыленной губкой. — Простите меня, но я не могу привыкнуть, если позволите, то… — Хорошо, как пожелаешь. — Лукреция его поняла, в конце концов трудно вырвать из себя сущность происхождения. — Мне очень неловко, миледи, что ваши нежные руки касаются моей огрубевшей кожи, я бы не посмел просить вас об этом. — Перестань, Паоло. Ты весь пахнешь конюшней. Почему твой хозяин послал в Рим с письмом именно тебя? — Милорд решил дать мне отдохнуть, миледи. Он доволен моей работой. — Сам того не зная, мой неотёсанный муж сделал мне прекрасный подарок на Новый год. — её лицо было близко к нему. — Вы сегодня невероятно красивы, миледи. — Только сегодня? — звонко спросила Лукреция и провела губкой по смуглой груди. — Нет, что вы. Просто, когда я увидел вас сегодня в вашем необыкновенном одеянии, вы напомнили мне какую-то королеву из сказки. — Но ты же не умеешь читать. — Родители в детстве рассказывали мне много сказок, миледи. И вы, словно Ледяная, нет… Снежная королева. Лукреция опустила глаза, комплименты от её Нарцисса были лучше всех, она улыбнулась. — Но надеюсь, я не настолько снежная. — она сняла ферроньеру и положила на кровать. — И смогу согреть тебя. — прошептала она. Тут же её тонкие пальчики потянули за шнурки халат, он медленно упал на пол. Потом, смотря прямо в глаза Паоло, она развязала ленты сорочки на груди, лёгкая прозрачная ткань скатилась к стройным белым ножкам Лукреции, сердце юноши забилось быстрее. Девушка мигом переступила бадью, которая могла вместить в себе и трое человек. Она обхватила юношу руками и коленями, затягивая в страстный поцелуй. Паоло перестал робеть и начал спускаться к её шее, затем ласкал поцелуями белую грудь, вместе они перевалились на противоположную сторону бадьи. Золотые волосы девушки наполовину намокли, юноша медленно вошёл в неё. С пухлых губ Лукреции сорвался тихий стон, ощущения в теплой воде добавляли им обоим наслаждение, от удовольствия она обхватила руками его спину, стараясь не вцепиться ногтями, чтобы не сделать больно. Впрочем, Паоло и не привыкать к боли, розги много раз касались его спины, ну а длинные пальчики Лукреции могли быть только благословением для его тела. Его губы ни на миг не отпускали её, будто он не в силах не допить чашу сладкого вина. Да, Лукреция хотела этого, она Борджиа, и как она говорила:"…наша кровь сильнее разгорается в моих жилах."