Удачная партия

***

Я до конца не понял, как тут оказался. Мое сознание отказывалось выдавать какие-то более менее адекватные факты и я, вконец отчаявшись, бросил затею понимания чего-либо. Возможно, это было мое самое глупое решение в жизни и влекущее сложные последствия в будущем, но ведь я так люблю рисковать, потому что моя жизнь, в принципе, есть риск. Тому, что я оказался сейчас в полной темноте, которая глушила меня своей бездонностью и создавала ощущение беспомощности перед неизвестным, я был совершенно не удивлён. Последнее, что мне удалось украсть у подкорки сознания, это бесконечно длинная дорога и внезапно яркий свет, который на миг ослепил меня, и я растерялся… Предположу, что произошла авария, но тогда… где я? Мой мозг буквально стал кричать о том, чтобы я срочно включил сигнал «SOS» и предпринял хоть что-то, и я повиновался ему.       — Здесь кто-нибудь есть? Произнёс я в эту черноту, что окружала меня. Я не услышал ни эха своего голоса, ни ответа на вопрос — это не удовлетворило мой интерес и никак не улучшило ситуацию, а потому, я поднялся на ноги. Встав с того, на чём сидел, я не ощутил под собой и пола. Словно это была чья-то злая шутка, будто бы вот прямо сейчас включится свет и какой-нибудь мой давний знакомый выйдет из двери и радостно воскликнет, задыхаясь от смеха: «Вот умора! Ты бы себя видел!» Но свет не включился и я не услышал ни радостного смеха ни возгласа. Безвыходных ситуаций не бывает, подумал я, медленно крутясь на месте и стараясь уловить хоть что-то, за что можно было бы зацепиться взглядом, но тщетно. Тогда я пошёл вперёд. Осторожно, передвигая одну ногу за другой я стал шагать и, не почувствовав преграды, побежал. Мне все ещё было страшно, ведь я не знал, куда бегу и что ждёт меня впереди, но это мне нравилось определённо больше, чем сидеть на одном месте и медленно сходить с ума, чувствовать, как страх затапливает мозг и он начинает плавиться, сливаясь в одную страшно перемешанную кашу. Чувство тревоги на миг оставило меня в покое и я было обрадовался, но тут, резко остановился. Где-то справа, во время моего движения, мне показалось что-то белое, будто бы кусочек света, пробившийся сюда, в эту непроглядную, страшную черноту. Мое флегматичное отношение к этой странной черноте тут же исказилось, я почувствовал, как сильно забилось мое сердце где-то в горле, заглушая эту тишь, что стояла вокруг. Возможно, я не исключал этого факта, мое сознание играло со мной в галлюцинации из-за нарастающей паники. Я не стал испытывать судьбу и решительно направился в ту сторону, где мне померещился белый блик. Теперь я не бежал, осторожно ступая и внимательно следя за коварной темнотой, которая, возможно, прятала в себе множество секретов. Не знаю, сколько я шёл, но, в конце концов, мне надоело и я присел.       — Здесь кто-нибудь есть? Темнота звала меня в ответ своим молчаливым шёпотом, завывая серенады и маня своими длинными, костлявыми руками, которые тянулись со всех сторон, безмолвно приглашая меня к себе в дом. Я мысленно отмахнулся от них, словно от назойливой мухи, что жужжит жарким летним днём прямо над ухом. Мне предстояло выбраться из этого чёрного пространства, в которое меня закинула услуживая матушка Судьба. Всё сущее всегда для меня всегда представлялось шахматной доской, состоящей из клеток дней и ночей, на которой Судьба играет людьми, словно фигурами, верша их жизни и расставляя свои правила. Моя партия была не самой удачной в её исполнении, но я не серчал на неё, справедливо справляясь со всеми неудачными ходами и тихо выжидая победы. Ведь чтобы восстать из пепла, нужно пройти через огонь. Лишь считающие дни могут разглядеть их прелесть. Только перед страхом вечной темноты органы способны на удивительное обострение. Так струна, натягиваясь, издаёт звуки всё звонче и напряженнее. И самый последний, как правило, звучит тоньше и протяжнее всех… его продлевает боль разрыва… Я огляделся. Это выглядело бы весьма глупо, ведь я без толку вертел головой в разные стороны, будто слепой котёнок, который искал источник молока, которое стоило ему в тот момент жизни. Я не любил жалкие сравнения, но именно так я сейчас выглядел, проворачивая головой на все триста шестьдесят градусов в поисках выхода. Вернее, хотя бы видимости чего-нибудь. Когда голова начала кружиться, а мозг снова стал посылать нарастающие вверх волны паники, я снова уловил свет, на этот раз, зацепившись за него взглядом. Маленький кусочек белизны действительно находился где-то совсем-совсем далеко, ведь он был крохотных размеров и горел как-то слабо и совсем неприметно. Я сравнил себя с этим кусочком возможного спасения, ведь мои попытки выбраться из этой чёрной дыры были столь же неприметны и тусклы по сравнению с гигантской чернотой, которая тяжело висела надо мной, поглощая мои силы с каждым движением и каждой мыслью. Я моргнул и странный свет тут же исчез. В груди больно кольнула в миг зародившаяся досада и вместе с ней, до этого тихо хихикающая надо мной, паника. Я с остервенением принялся крутиться на месте, ища свет, ища своё спасение. И, спустя несколько секунд, я снова нашёл его. На этот раз я не терял времени, ухватываясь за него взглядом и тут же начиная двигаться к нему. По мере моего приближения, маленький, ничтожный кусочек света принимал все более уверенную форму и насыщенность. Какая-то непонятная радость охватила меня и я со всех ног помчался вперёд, позабыв обо всём, о чём помнил. Сейчас я видел только, увеличивающийся с каждым моим шагом, яркий свет, который стремительно рос на глазах, становясь каким-то огромным светящимся шаром. Могло показаться, что это громадное светило летит с огромной скоростью прямо на меня, но было совершенно наоборот. Я наплевал на вырвавшиеся из глаз слёзы из-за бьющего по чувствительным рецепторам света. Они затуманили мне взор, но, даже сквозь них, я видел белую даль, которая раскрылась передо мной, словно сам Всевышний протянул мне руки помощи. Когда я забежал в этот белый шар, который оказался неимоверных размеров, я зажмурился, ведь свет был невыносимый, ослепительно яркий. Сбившееся дыхание постепенно восстанавливалось и я открыл глаза. Белый свет резко ударил по ним, словно отвесил тяжелую оплеуху, выбивая на секунду все мысли и создавая лёгкий звон в ушах. Обернувшись, я увидел, как пленка этого белого света затягивается, закрывая меня от чёрной стороны навсегда. Стало как-то жалко и на секунду тоскливо, но я поспешно отбросил эти глупые мысли, ведь моя цель — найти выход. Вокруг меня теперь сомкнулся белый свет, который уже не ослеплял глаза, но ощутимо вводил в непонимание. Я вытянул руку вперёд и… ничего не произошло. Я отчётливо видел свои пальцы и знакомое кольцо на среднем, что блестело серебром, а значит, это не туман. Просто белое пространство, в котором нет ни пола, ни стен, ни звука, ни души, ни черта в нем нет! Решив действовать по проверенной схеме, я медленно пошёл вперёд, осматриваясь. Дежавю захлестнуло мое сознание и я вдруг рассмеялся, продолжая идти вперёд. Словно сумасшедший, я хохотал в полной тишине, идя размеренным шагом. Мой смех прервал силуэт, который появился где-то вдалеке. Резкая волна неожиданного страха окатила меня с пальцев ног до кожи головы, и я стойко вытерпел её, не отрывая взгляда от увиденного. Мне не показалось, ведь этот силуэт не исчез даже тогда, когда я моргнул.       — Здесь кто-нибудь есть? Я вновь повторил заученную фразу, тут же покрываясь мурашками. Мне действительно было страшно. Силуэт ничего не ответил, продолжая стоять блеклым призраком чуть поодаль. Я медленно втянул воздух через нос и, выдохнув, решительно направился к нему. Мне было жизненно необходимо выяснить, кто или что это там и почему он или оно не отвечает мне. Ведь если бы мне дали малую надежду на диалог, мы нашли бы контакт и стали выбираться отсюда вместе. Вместе всегда проще, но когда человек противится помощи, становится вдвое сложнее. Нельзя помочь людям, которые не помогают себе сами. Если вы будете стоять на стуле, а человек, которого вы хотите поднять, двумя ногами на полу — помочь ему будет практически невозможно. А вот если он поставит одну ногу на стул, вам остаётся только дернуть его вверх и он рядом. Я приближался к белой материи, что, как оказалось, легко парировала над землей, создавая иллюзию облака или, подбросанной в воздух, белой простыни. Я не решался подойти ближе, ведь моему существу было неизвестно даже на треть, что это передо мной.       — Ну же, дайте знак! Сердце в моей груди, казалось, билось с такой силой, что если бы это полупрозрачное существо было живым и имело слух, оно точно услышало бы меня. Материя двинулась и вместе с ней я вздрогнул, инстинктивно вытягивая руки вперёд. Странная белая лужица, парящая над землей, будто бы Джинн из старых сказок, начала расти и я отступил от неё на несколько шагов, испугавшись. Мои чувства были определённо странными, ведь я ощущал себя, будто бы в страшном затянувшемся кошмаре, который вот-вот должен был закончиться, но что-то мешало этому завершению. Я дал бы этому сну по праву самую огромную медаль за реалистичность, но пока я не проснулся, отчаянно надеясь на это где-то в уголках своего сознания, которое застыло в страхе, ожидая дальнейшего. Я чётко понимал, что моё бездействие ведёт только к одному пути, с которого будет очень сложно свернуть — к панике. Я, пребывая в легкой сомнительности в своих действиях и какой-то, внезапно окутавшей мое тело, нелепой интриги, двинулся на белую материю. Когда я смог рассмотреть её, меня настигло странное чувство восхищения, смешанного со страхом неизвестного и это щекотало изнутри, приказывая подойти ещё ближе. Эта воздушная пелена приняла вид чего-то сильно знакомого мне, но я никак не мог вспомнить, что это. Протянув руку, я, дрожащими от накатывающих эмоций, пальцами дотронулся до неё и она испарилась. Такое знакомое чувство досады и все ещё не уходившего страха растоптало меня окончательно. Я хотел было снова побежать, чтобы хотя бы устать и доказать самому себе, что не сдался, предпринимая хоть какие-то попытки к спасению. Но замер, заворожено смотря, как из белой пустоты появляются все новые и новые образы, в которых я тут же стал узнавать людей, места, вещи и даже моменты из жизни, которые происходили со мной совсем недавно или очень давно. Они выстроились в длинный-длинный портал, который пригласительно повернулся ко мне. Я был удивлён и не менее напуган, казалось бы, что могло бы удивить меня сильнее в этой непроглядной белизне, но… Я медленно поплёлся по выстроенному тоннелю, которому доверился в тот миг, как не доверял никому никогда. В любой момент все эти призраки прошлого могли наброситься на меня с неимоверной скоростью и все мои попытки удрать отсюда сравнялись бы к пустоте. Мой характер был довольно упрям, ведь я всегда любил побеждать и четко знал, что мне надо. Побеждает только тот, кто твёрдо знает, за что он сражается и верит в своё дело. Золотое правило, о котором не стоило забывать никогда, но сейчас я не смог следовать ему. Я не знал, за что сражался, через что должен пройти, чтобы добиться своей неизменной цели — найти выход. Достижения целей воспитали во мне Человека с большой буквы, ведь для того, чтобы дотянуться до заветного, нужно пройти огромный тернистый путь, который дано пройти не каждому. Странные призрачные образы казались какими-то грустными, пустыми. От них веяло запахом пыли, да, именно ей. Позабытые прошлое ведь именно так и пахнет — пылью и еще чем-то ощутимым, но не осязаемым. Вставшие воспоминания тяготили меня своим присутствием, наседая на голову, которая начала болеть и становиться все тяжелее и тяжелее. Но я старался всем своим существом не обращать на уже начинающую жечь тупую физическую боль, которая образовалась из-за долгих, лихорадочных мыслей о возможности нахождения выхода. В какой-то момент голова моя стала невыносимо тяжела и звон в ушах усилился в, кажется, половину своей слышимости, заглушая для меня все и заставляя думать лишь о том, как бы не оглохнуть. Я не понимал, что мне делать и присел в этом тоннеле призраков, которые не остались на месте, принимая все новые и новые формы. Это пуще прежнего вскружило мне голову и я зажмурился, закрывая уши руками и стараясь облегчить себе страдание хотя бы остановкой своих собственных мыслей. Словно по договоренности, прозрачные материи закрутились в хоровод, который все рос и рос в своих размерах ввысь, образуя надо мной купол, который вскоре замкнулся. Образовавшийся смерч из своих же мыслей, над которыми я потерял контроль, стал невыносимо давить на меня, сужаясь в своих размерах. Я вскочил бы, может быть, в первое окно, в кресло или темный угол, в котором нашёл бы своё спасение от этих непрерывных мыслей. Если бы моим глазам представился хоть малейший шанс, как последнее и единственное средство к спасению, тогда, подобно утопающему, бросающемуся на случайно плывущую доску, я бросился бы в укрытие, что спасло бы мою сущность и душу. Я внутренне поклялся не двигаться, пока не представится случай сбежать. Как бы я не пытался, мое тело не слушалось меня и я заворожено наблюдал за этим смерчем мыслей. Вскоре, я заметил что-то странное в этом смазанном вихре. Я увидел уродливого мужчину, который лежал на постели лицом вверх. Даже сквозь бурю эмоций и ощущений, насыщавших меня в эту секунду, мне подумалось, что мужчина этот удивительно некрасив до уродства, что он противен мне своей внешностью и еще каким-то новым чувством, противными чувством. Женщина, что сидела подле него на полу, рыдала и заламывала руки в немом крике боли, который отобразился на ее бледном лице. Мне стало не по себе, ведь мне казалось, что я знал этих людей, но почему-то мне никак не удавалось распознать их. Когда к лежачему подбежал ребёнок, который начал размахивать руками и что-то быстро-быстро говорить, я узнал в нём собственного сына. Затем, меня осенило. Я узнал в этом уродливом мужчине себя, а в рыдающей женщине — жену. Сердце мое пропустило удар и забилось в бешено-учащенном ритме. Я не понимал, как мог оказаться здесь, если тело мое находилось где-то далеко. Я потянул руки к себе, но услышал звук. До этого мертвецкая тишь прервалась сладостным пением, я повернул голову к нему. Будто просвет среди этого бесконечного смерча лился голос, который очаровывал и я, словно заколдованный, потянулся к нему всем телом и душой. Голос манил, обещая все возможные прелести и наслаждения. Все мое сознание потянулось к этому ангельскому голоску и я почувствовал, что сливаюсь с ним в единое целое. На миг я обернулся и взгляд мой пал на уродливое тело в кровати. Сердце мое сжалось от чувства вины и обиды на себя и свою судьбу, которая снова проиграла мою партию. На этот раз я не должен был допустить поражения. Цель моя была выбраться отсюда, из этой непроглядной, страшной белизны и я сейчас нашёл выход. Мне нужно было туда, меня ждали там и бесконечно молили о возвращении. Заставляя себя не оборачиваться в сторону сладостного голоса, я со всей силы рванул на это видение и все звуки вмиг пропали… Открыв тяжелые веки, первое, что я увидел, это белый потолок, по которому тянулась витиеватая трещина, но после, надо мной нависло знакомое заплаканное лицо жены. Я понял, что сумел вернуться. Я достиг своей цели, я переборол себя. Легкая улыбка коснулась моих бледных губ, и я в облегчении прикрыл глаза.