Meliora

Вечером 23 октября 1929 года человек стоял на обзорной площадке финансового небоскреба. Это было самое высокое здание в окрестностях, отсюда весь Нью-Йорк был виден как на ладони. На мужчине был серый костюм-тройка, расстегнутый ворот белой рубашки небрежно разметался по шее. Характерный для таких высот ветер трепал его до этого аккуратно уложенные волосы. В руке он держал стакан с прозрачным зеленым напитком, из которого время от времени делал небольшие глотки. Он уже слегка пошатывался под порывами ветра, но рука крепко сжимала перила, что отделяли его от бездны. Завтрашний день мир запомнит как начало великого падения американской биржи. Сейчас же мужчина смотрел на город. Он был в эпицентре того взрыва, который должен был произойти. Вокруг него высились небоскребы, сияющие вершины которых тонули в мрачных, низко нависших облаках. Лучи прожекторов вспарывали ночную тьму, шарили по тучам, словно искали там кого-то. Где-то вдалеке играл джаз. Должно быть, там шла вечеринка. Женщины в перьях и открытой одежде, мужчины во фраках, громкий, синкопированный ритм — беспечное веселье, пир на пороге чумы. В последние месяцы деньги текли на рынок таким бурным потоком, что Уолл-стрит раздулся, как воздушный шарик, подвешенный к крану с водой. Политика «доступных денег» сделала игры на бирже захватывающим спортом, и местные «волки» стремились перещеголять друг друга в алчности и беспринципности. Еще в середине месяца рынок начало штормить: цены на акции резко падали и так же резко восстанавливались. Сегодня же началась такая стремительная ликвидация позиций, что телеграф не успевал передавать информацию, отставая на два часа. Все избавлялись от своих акций и в спешке бежали с корабля. Он тоже участвовал в этой возне, почуяв первое соленое дуновение разрушительного шторма. Он смотрел на город и знал, что скоро увидит его другим. Предчувствовал надвигающуюся катастрофу, прозревал свое сокрушительное падение. Тем временем тучи рассекла молния, оставив мгновенный шрам на лице неба. Гроза была близко — гром прокатился по облакам практически без задержки. Брокеру стоило спуститься вниз, вглубь здания, в свои роскошные апартаменты — но он лишь сделал ещё один безрассудный глоток абсента, наблюдая за приближающейся бурей. Его мир рушился. Впору было плакать, но вместо этого ему хотелось рассмеяться — эту грозу было не остановить. Он поставил стакан на металлические перила, в опасной близости от края, и схватился за них второй рукой. Откуда-то вдруг потянуло ладаном. Это был совсем не тот запах, который он ожидал почуять в большом мегаполисе, на крыше небоскреба. Какая-то быстрая тень скользнула на самой периферии зрения. Брокер резко обернулся, но не увидел ничего, кроме входа в здание, дверь которого раскачивалась на ветру. Он долго всматривался в темноту лестницы, уходящей вниз, силясь сфокусировать взгляд. За спиной, над ухом, раздался сдавленный смешок. Он снова обернулся и уставился на городской пейзаж. Никого. — Я допился до галлюцинаций, — брокер нервно рассмеялся и случайно толкнул стакан рукой. Тот сорвался с перил, исчезая за краем крыши. Мужчина прислушался, но не услышал звона разбитого стекла — так далеко было подножие здания. Он чуть качнулся на нетвердых ногах и махнул рукой. — Может, да, а может, нет, — тихо проговорил голос над левым ухом, и очередной порыв ветра донес до ноздрей запах ладана. Брокер закрыл глаза и выпрямился, сжимая руками перила. Это не может быть по-настоящему. — Так называемая «реальность» сильно переоценена, — усмехнулся голос. Зашуршала ткань — и вот он уже шепчет с правой стороны. — Сегодня ты реален, а завтра нет. Так не стоит ли использовать все возможности, которые дает тебе жизнь? — Завтра… Брокер медленно открыл глаза и скосил их, пытаясь уловить хоть краем глаза дурачившую его призрачную фигуру. — Ты видение. «Зеленый змей». Тебя нет. С кем я вообще говорю? Я мертвецки пьян. Он качнулся, и ему показалось, что он видит краешек черного рукава с золотой оторочкой. Затем тот ускользнул из поля зрения, и голос снова переместился влево. — Не желаешь ли прогуляться по страницам классического мифа? Я предлагаю тебе большой спектр возможностей. Ты сможешь стать тем, кем захочешь. Я дам тебе власть — не ту, которую сулят твои грязные бумажки, нет. Большее. — Мужчина снова услышал шорох ткани, и ему показалось, что он видит две черные руки, распростершиеся по обе стороны сзади от него. — Трепещи, ибо я предлагаю тебе самый ужасный дар, который может достаться человеку — дар Выбора. Брокер беспокойно провел рукой по волосам. Он стал медленно оборачиваться кругом, заглядывая через плечо, но фигура, кажется, была бесплотна, а может, ступала так плавно, двигаясь как тень, что мужчина не мог уловить движений, пока она ускользала от него. — Не ту иллюзию, которой кормят вас ваши президенты, когда восходят на трон, — голос ядовито усмехнулся. — Жалкая электоральная пешка! Ты думал, что сможешь что-то изменить? У меня для тебя плохие новости. Все это время ты был марионеткой в руках твоих правителей. Но я могу дать тебе настоящую свободу. Безграничную возможность выбирать. Тебе надо только сказать «да». Громовой раскат снова расколол небо, следуя за вспышкой. — Боже мой… — выдохнул брокер, осознавая, кто с ним говорит. — Бог покинул этот город. А значит, все можно. Падение — это не конец, только начало. С него начинается каждая мало-мальски хорошая история. Решишься взять дар? Прогуляться по аллее возможностей? Давай же. — Когтистая рука в черной перчатке опустилась на его плечо. Мужчина вздрогнул, но не стал оборачиваться, уже зная, что темная фигура вновь улизнет, оказавшись за пределами зрения. Вполне твердая, материальная рука покоилась на его плече, и брокер впервые подумал, что это не галлюцинация. — Ты так чертовски хорош, когда говоришь «да». У тебя будет все. Даже то, чего ты не захочешь. Условие одно: назад пути не будет. — Я сам смогу выбирать, куда мне двигаться и что делать? — брокер начал всерьез рассматривать предложение. Его практичный ум уже пытался просчитывать последствия, оценивать риски, но все тонуло в зелёном мареве абсента, который заполнял его мозг. — Ты не предлагаешь мне служить Дьяволу? Тебе? — Дьявол… — голос на секунду умолк, подбирая слова. — Это лишь отсутствие Бога. Он тот, кто решился сказать: мы можем сами выбирать свою судьбу, нам не нужны хозяева. — Когтистые пальцы чуть сжали плечо. — Тебе не нужно служить. Ты сам можешь стать дьяволом. — Мне нравится то, что ты говоришь, дух. — Мужчина делал над собой усилие, принимая окончательное решение. Впрочем, было ли это решение настоящим, если его воля предопределена, как говорит голос? И тот факт, что он напрягает извилины и просчитывает варианты — лишь такое же следствие множества скрытых причин, что управляют миром? — Все мы находимся во власти архетипов, — словно продолжая его мысли, прошелестел голос за спиной. — Мир — как хорошо смазанная машина. Ни один скрип не выдает вращение шестерней, стук коленчатых валов стал настолько привычен, что ты его даже не замечаешь. Каждая шестерёнка думает, что крутится по своей воле. Но оглянись, — дух снова развел руками. — Миром правит стихия. От рождения до могилы вы все движетесь по предопределенной траектории. Вас несет туда, куда дует ветер. — Если это так, то какое бы решение я сейчас не принял, это уже предопределено. Если ты говоришь, что я за пределами свободной воли. — Кто знает, — дух пожал плечами. — Может, ты уже сделал первый шаг на пути к свободе. Да, решение по сути принято за тебя. Но свобода воли является сутью этого решения. Твоя способность к выбору предопределила саму себя. Занятная философская дилемма, не правда ли? — И правда, это сбивает с толку… — брокер чуть помедлил. — Чует мое сердце, добром эта качка на бирже не кончится. Что ж, раз нечего терять… Я принимаю твое предложение, дух. — Он резко развернулся на каблуках, чтобы оказаться лицом к лицу с существом в черных одеждах с золотой митрой на голове. Глаза духа расширились, полностью открывая радужки, и в них вспыхнула, отражаясь, сверкнувшая в небе молния. В следующую секунду он ударил мужчину руками в грудь, сталкивая через железные перила вниз, с края крыши. Раскат грома перекрыл крик сорвавшейся в бездну души. Папа Эмеритус приблизился к перилам и бросил взгляд вниз, туда, где у подножия здания проплывали огни машин. — Да начнется Путешествие, — произнес он, триумфально улыбаясь.