На честном слове и на одном крыле...

      20 декабря 1943 года. Хантингтон, Англия. База 379-й бомбардировочной группы ВВС США. — Утро доброе, джентельмены, — гулкий бас полковника Джошуа Кристенсена прервал бурное обсуждение прошедшего накануне концерта. — Сегодня мы должны нанести визит в Бремен. В этом городе находится наша цель. Граймс, потушите свет. Щёлкает выключатель и комната погружается в полумрак, в тот же миг рассечённый лучом проектора. На экране возникают кадры аэрофотосъёмки. Крупный завод, находящийся в черте города. Полковник несколько секунд смотрит на снимки, а затем оборачивается к сидящим в зале офицерам: — Вот наша цель, — слово по волшебству в руках командира оказалась указка, которой он указал на завод. — Здесь гунны делают наших злейших врагов — свои истребители. Летим без сопровождения. У наших «малышей» горючего не хватит на простой полёт туда-обратно, не говоря уже о ведении воздушного боя, так что рассчитывать стоит только на своих бортстрелков. Работать будем с восьми тысяч. Вылет через три часа. Все свободны, готовьтесь.

***

Четверо человек соскакивают с джипа, развозящего экипажи к самолётам. — Просто великолепно, — качает головой высокий брюнет, выбивая из пачки сигарету. — Первый вылет и нас посылают в долбанное осиное гнездо. — Чем-то недоволен, Спенсер? — взглянул на своего второго пилота командир экипажа. — Сам же рвался в бой. — Это так, Чарли, — кивнул Люк, закуривая вторую сигарету. — Но я надеялся, что нас пошлют куда-то, где истребители смогут нас прикрыть. Рыжий крепыш лишь похлопал по плечу Спенсера, а стоящий чуть в стороне блондин посмотрел на пилота и, вздохнув, произнес: — Бойся своих желаний, друг. Они имеют скверную привычку исполняться… А вот и наш Франчи бежит. К офицерам бежал старший стрелок и, по совместительству, бортинженер их экипажа Бертрунд Куломб. — Лейтенант, сэр, — козырнув, начал доклад штаб-сержант, обращаясь к первому пилоту. — Самолёт заправлен, боекомплект оборонительного вооружения загружен. Бомбы подвешены. «Старый паб» готов к вылету. — Хорошо, Франчи, — кивнул командир. — Собери всех на инструктаж. — Есть, сэр, — ответил Куломб, и побежал к самолёту, вокруг которого копошились техники и остальные стрелки бомбардировщика. Несколько минут спустя весь экипаж смотрел на своего командира и внимал его словам: — Парни, — откашлявшись, начал Чарли, оглядев своих подчинённых. — Мы летим в Германию. Идём одни. «Старому пабу» предписано место в «пурпурном сердце», на правом фланге строя, так что не зевайте. Энди, когда зайдем на цель, постарайся отработать сразу и в максимальном темпе. Второго захода гунны нам совершить не дадут. — Сделаю всё, что смогу, командир, — отозвался рыжий бомбардир. — Главное, чтобы Док нас правильно вывел на цель, а уж я не промахнусь. — Когда это я ошибался с прокладкой курса? — с нотками праведного гнева спросил навигатор. — Да хотя бы тогда, на первом учебном бомбометании, — хохотнул Куломб. Сэдок воззрился на бортинженера с таким видом, словно стараясь сказать «И ты, Брут?»Эту оплошность с маршрутом, из-за которой «Старый паб» сбросил учебные бомбы не на оговоренный макет городка, а на какую-то ферму, ему, лейтенанту Алу Сэдоку, припоминали при любом удобном случае. — Заканчивайте, — прервал зарождающийся спор командир, так же, как и весь экипаж, улыбаясь комичной ситуации. — Сосредоточьтесь на задании. После вылета успеете перемыть кости Альберту. По местам.

***

— Подача топлива в норме. Хвостовое оперение в порядке. Закрылки в норме. Экипажу доложить по готовности. — Экенрод на связи. Хвостовая турель в норме. К вылету готов. — Дженнингс на связи. Правый фюзеляжный в норме. К вылету готов. — Елисанко на связи. Левый фюзеляжный в порядке. К вылету готов. — Блекфорд на связи. Нижняя турель к вылету и бою готова. — Печут на связи. Радиостанция в норме. К вылету готов. — Куломб на связи. Верхняя турель в норме, бортовые системы проверены. К вылету готов. — Сэдок на связи. Прокладка выполнена. Передний фюзеляжный проверен. К вылету готов. — Эндрюс на связи. Бомбовая нагрузка проверена. Фюзеляжная «тридцатка» в норме. К вылету готов. Чарли и Спенсер переглянулись и, кивнув друг другу, посмотрели на моторы. — Двигатели запущены. — Тормозные колодки убраны. Начинаем рулежку. Тяжело гружённый самолёт устремился к взлётной полосе, словно бы с неохотой набирая скорость.

***

Плотный строй бомбардировщиков шёл над немецкой территорией. Нескольким из них пришлось покинуть формацию из-за каких-то поломок и отвернуть в сторону Англии, поэтому «Старый паб» получил приказ сместиться с правого фланга к началу. — Чарли, Док на связи, — в наушниках послышался голос навигатора. — Будем над целью через пятнадцать минут. Корректировка направления, пять градусов вправо. Высота восемь триста. — Понял тебя, Док, — отозвался пилот. — Корректировку принял. Энди, будь готов. — Уже. — Командир, — хлопнув товарища по плечу, практически прокричал ему в ухо Спенсер. — Четвёртый движок дохнет! Мощность падает!.. — Снизь на нём обороты, иначе он пойдёт вразнос. Диалог двух пилотов прервал близкий взрыв зенитного снаряда и град проклятий от бомбардира и навигатора. — Док, Энди, что у вас там? — прижимая ларингофоны к горлу спросил Чарли. — Мы в порядке, командир, — ответил, откашливаясь, Сэдок. — Остекление разбило осколками. Твою ж мать! Второй двигатель встал. Ему, кажется, тоже досталось. В этот миг в эфире прозвучал радостный крик Эндрюса: — Ловите гостинцы от Дядюшки Сэма, ублюдки! Чарли, груз ушёл, можем уходить. — Док, дай мне курс на Хантингтон! — Сейчас. Тридцать четыре градуса влево. — Принял. Тридцать четыре влево. В наушниках раздался истошный вопль Экенрода: — БАНДИТЫ!!! Заходят справа сверху! Много! Хвостовая спарка ударила длинной очередью, разбивая строй истребителей, разошедшихся в разные стороны. К ней присоединилась и верхняя, огрызающаяся скупыми очередями. Пара «Мессершмидтов», набрав высоту, свалилась в отвесное пике на бомбардировщик, полосуя его дымными трассами пушек. — Двое ушли вниз! Блеки, принимай. — Вижу их. Идите к папочке, свинца на всех хватит! — Командир, рацию разбило. Мы оглохли. — Энди, один слева, на встречном! — Не могу, пулемёт заклинило, черт бы его побрал!.. — Дик, сможешь что-нибудь сделать со связью?! — Нихуя я не могу, из оборудования дуршлаг сделали. Несмотря на то, что вокруг «Старого паба» кружили смертельную карусель истребители, зенитные орудия огня не прекращали. Снаряды рвались в считанных метрах. Вдруг самолёт сотряс сильный удар от разорвавшегося у хвоста снаряда. — Экенрод, — вновь вжимая в шею ларингафоны, вызвал командир. — Ты там цел? Экенрод?! — Чарли, Елисанко на связи. Экенрод — всё… Турель в хлам, там всё к такой-то матери разворотило. — Здесь Куломб. Хвостовое оперение слева оторвало! Блеки, не спи, один слева! — Заснёшь тут, блять. Командир, я ногу не чувствую. Кажется кабель коротнуло… — Русский, двое заходят на тебя! — Вижу. Получай, паскуда! — Дженнингс на связи. Я вне игры, «пятидесятый» заклинило в одном положении, не могу наводиться. Если вернёмся, лично сержант-майору Григгсу морду набью!.. — Бляяааать! — Эй, Алекс, что с тобой? — Зацепили… И меня, и пулемёт. Осколками посекло ноги и лентоприемник разбило. У нас нехреновая такая дыра в обшивке. — Я тебя понял. Дженнингс, займись его раной. Вколи морфий. — Принял. Уже приступил. — Твою, Бога, душу мать!!! Я ранен!.. Ничего не вижу! Мы все сдохнем в этой грёбаной консервной банке… — Кто-нибудь, займитесь Диком! — Командир, здесь Дженнингс. Я Алекса перевязал, всё что смог, но есть проблема. — Что такое, Ллойд? — Шприцы замёрзли. — А запас… — Все, Чарли, и запасные тоже.

***

Правое плечо прострелило резкой болью, выдергивая из объятий Морфея. — Чарли, твою мать, очнись, — сквозь пелену забытья в голову ввинтился голос Спенсера. — Давай же, командир. Я один нас не вытяну, гидравлика, кажется, тоже накрылась!.. — Что… что происходит? — спросил Чарли, оглядывая кабину самолёта. — Черт, плечо болит и голова раскалывается. — Потом всё объясню, — прервал его напарник. — Самолёт в гребаном пике! Тяни эту ебаную ручку на себя, иначе мы разъебемся!!! Высота три тысячи, живее, командир! — Да тяну я, блять! Давай, старик, нам ещё рано падать… Док! Сколько нам ещё до канала?! — Порядка двадцати минут, если вы со Спенсером сможете эту развалюху выправить и выйти на нужный курс… — Люк, поддай оборотов на движки. — Они и так на пределе! Майор Никсон, на пару с Григгсом, с нас три шкуры спустят… Если долетим, конечно же. — А ты предлагаешь бескомпромиссно расхерачиться о землю?! Делай, что я говорю! — Принял. Обороты на максимуме. — Вот оно!!! Сильней тяни. Фанчи! Что, мать её, с гидравликой?! — Ей пизда, командир. Накрылась медным тазом. — Черт, кажется выправились… Мы еще полетаем, парни. Док, курс домой. Экипажу доложить о состоянии. — Ну слава Богу!.. Пятнадцать градусов вправо. Мы с Эндрюсом в порядке, один пулемёт в рабочем состоянии, другой — комплект запчастей… — Куломб на связи. Я в норме, турель функционирует. Печут без сознания, но вроде как жив. Рация разбита и восстановлению не подлежит. — Блекфорд на связи. Ноги не чувствую, обморозил… Турель тоже замёрзла. — Дженнингс на связи. Елисанко держится, но такими темпами скоро тоже отключится. Пулемёты не боеспособные… — Инвалидная команда, мать её, на разъебаном самолёте, — взглянув на командира, промолвил Спенсер. — Второй и четвёртый двигатели встали, третий и половины мощности не даст. Будет великолепно, если сможем перелететь канал и сесть на первый же аэродром… — Командир, — раздался в наушниках напряжённый голос Куломба. — У нас хвост. — Сколько? — Один… Заходит слева. — Принял. Будь готов нашпиговать его свинцом, если подойдёт достаточно близко. — Понял, — отозвался Франчи. — Какой-то он вялый. Давно уже мог уйти на вертикаль и оттуда на нас свалиться. Один заход и всё кончено… — Сплюнь через левое плечо, — послышался тихий болезненный голос Елесанко. — А заодно постучи по голове. Она у тебя как раз дубовая, придурок. — Кажется наш русский друг ещё в состоянии шутить, — беззлобно отозвался бортинженер. — Пошёл ты, лягушатник. — Вам, блять, делать больше нечего? — в диалог вмешался Спенсер. — Берти, где этот истребитель?! — На девять часов от нас. Чарли взглянул влево и увидел одинокий «мессер», который летел в нескольких метрах от «Старого паба», уровняв с ним скорость. Сквозь остекление кокпита без особого труда можно было рассмотреть немецкого пилота, лицо которого закрывала маска и очки-консервы. Он словно бы рассматривал искалеченный бомбардировщик, раздумывая сразу ли его сбить или слегка поразвлечься. Немец сжал правую руку в кулак и, оттопырив большой палец, дважды ткнул им вниз. — Хочет нас принудительно посадить на оккупированной территории, — разгадал жест своего визави Чарли. — Ну уж нет! Док, сколько до канала? — Десять минут. — Принято, будем тянуть время, — проговорил пилот, и вновь повернувшись к истребителю, отрицательно покачал головой. Тогда немец начал показывать себе за спину, силясь жестами передать свою мысль. Но со стороны это казалось лишь набором несвязанных жестов. Впереди тонкой синей полоской показался пролив Ла-Манш. Два самолёта, будто прикованные друг к другу, неслись на северо-запад. А где-то далеко внизу выла сирена воздушной тревоги и расчёты зенитных орудий со всех ног бежали к своим позициям. Наблюдатели заметили одинокую потрёпанную «Летающую крепость», которую, почему-то, сопровождал одинокий же истребитель. Немецкий истребитель. Орудия ПВО, поднятые в зенит, молчали. Не хватало ещё зацепить шальным снарядом своего бесстрашного камрада, летящего практически крыло к крылу с наглым янки. — Черт возьми, — выругался Сэдок. — Этот Фриц нас своим самолётом от зениток прикрыл. Какого хера он вообще творит?! Этим вопросом, кажется, задавался каждый член экипажа «Старого паба». Под крыльями раскинулась водная гладь английского канала, и Чарли вновь посмотрел на летящий рядом «мессер». Его пилот тоже взглянул на него, коротко кивнул и вскинул ладонь к виску. «Мессершмидт» заложил крутой вираж и со снижением ушёл в сторону берега, качнув на прощание плоскостями крыльев.

***

Аудитория колледжа военной авиации погрузилась в недолгую тишину, а стоящий у кафедры чуть поседевший подполковник, откашлявшись, продолжил: — В тот день 379-я не досчиталась шести самолётов и полусотни членов экипажей. Четверых сбили над Бременом, один упал в канал и один разбился при посадке на аэродром… — Полковник, сэр, — подняв руку привстал один из курсантов, заворожено слушавших историю. — А что случилось со «Старым пабом»? Они вернулись или?.. — Вернулись, — чуть улыбнулся лектор. — Над Ла-Маншем их встретила пара «Спитфаеров» и сопроводила до Англии. Они сели на первый же аэродром. Несмотря на то, что большенство в экипаже было ранено, единственной потерей остался сержант Хью Экенрод. Правда, два года назад умер Алекс Елесанко, но все остальные — живы. Сэм Блекфорд и Берти Куломб сейчас живут в Нью-Йорке. Ал Сэдок вернулся в родной Арканзас. Роберт Эндрюс до сих пор продолжает службу, так же как и Спенсер Люк. Ричард Печут перенёс сложнейшую операцию, для него война закончилась раньше всех. — А что случилось с их командиром? — вновь влез с вопросом неугомонный курсант. — И ещё вопрос, сэр. Как вы узнали об этой истории. Кто-то из очевидцев вам рассказал? — С вашего позволения, молодой человек, я представляюсь, — проговорил мужчина, одергивая парадный мундир. — Чарльз Лестер Браун, подполковник авиации в отставке. Сорок лет назад я сидел за штурвалом «Старого паба» и был прямым участником рассказанной ранее истории. Я ответил на ваши вопросы, курсант? — Вполне, сэр, — отозвался собеседник, с новым интересом рассматривая стоящего перед ним пилота. В аудиторию, постучавшись, вошёл курсовой офицер потока и подойдя к Брауну, протянул ему конверт. — Письмо на ваше имя, полковник, — козырнул он. — Спасибо, капитан. Чарльз взял со стола, стоящего за кафедрой ножницы, и вскрыл конверт, достав из него одинокий лист бумаги. Бегло пробежав глазами несколько напечатанных на нём строк, он аккуратно сложил его и убрал в нагрудный карман. — Это невероятно, друзья мои, но факт. После того вылета нашу историю засекретили, но по прошествии времени я послал несколько запросов в Ассоциацию лётчиков Второй мировой, надеялся найти того немца, который не стал нас сбивать. Ответа не было несколько лет и вот он нашёлся, — торжественно промолвил Браун. — Его ответ на мой запрос с точным пересказом всей ситуации и его действий. Поверить не могу… Что ж, думаю наша беседа окончена. Можете быть свободны.