Лилия

Услышав позади шорох одежд по гранитному полу, Рейстлин мгновенно обернулся. Пришла. «А как иначе?..» — медленно, словно вскользь подумал он, скользя взглядом по её лицу. Он звал её, и она шла к нему через свою судьбу, рек её имя, нежное и звонкое — о боги, как же приятно выговаривать эти четыре слога, словно медленно затихающий звон хрустальных бокалов, — и она отзывалась, отзывалась тотчас, немедля, будто только и ждала… И вот она перед ним — смотрит сверху вниз, стоящая перед сидящим на полу, но она растеряна, это видно, и Рейстлин по-прежнему чувствует себя хозяином положения. Старая привычка, слишком глубоко пустившая корни. Он не может отказать себе в удовольствии несколько секунд рассматривать её, не произнося ни слова: она взволнована, так пусть ожидание обострит чувства. Рейстлину неудобно сидеть на жёстком гранитном полу, подтянув под себя одну ногу, вполоборота к вошедшей, но он не меняет положения ни на секунду. Еще чуть-чуть… — Крисания, — он приветствует девушку лёгким наклоном головы. На её щеках появляется румянец, и она поспешно склоняет голову. Где же неприступность и холодность молодой жрицы? Она пришла на очередное слишком… теплое свидание с магом, хорошо зная, чем оно закончится, но краснеет, будто совсем невинная дева. Впрочем, Рейстлину это нравится. Её бледной коже очень идёт румянец — расцветшие на снегу розы. — Садись рядом, — он огромным усилием удерживает равновесие, одной рукой указывая на место рядом с собой. Крисания, осторожно подобрав юбки, медленно опускается на гранитный пол, поджимает ноги, раскладывает подол белоснежного платья, чтобы он не коснулся воды, ведь они сидят на самом краю большого бассейна в одной из комнат замка. — Моя купальня. Люблю иногда греться здесь в горячей воде, когда чувствую приближение приступа кашля. Девушка окидывает взглядом помещение: высокие потолки, отделанные резными деревянными панелями стены, окна до самого пола. Удивлённо приподнимает брови. — Окна выходят во внутренний двор замка. К тому же, не забывай, — усмехнулся, — что вокруг — шойканова роща. Никого нет. Даламара я отослал. Крисания кусает губы, взволнованно оглядывает мага, нежным и просящим взглядом — Рейстлин почти физически ощущает это — скользя по лицу. — Ты хочешь… Здесь?.. Не отвечая, Рейстлин поднимается на ноги. Один выверенный жест пальцами, и бассейн мгновенно наполняется водой. Крисания осторожно дотрагивается кончиками пальцев до водной глади и отдергивает руку. — Холодная… Маг лишь улыбается. Он и сам не замечает, как его пальцы рассыпают сушёные лепестки лилий, а губы шепчут заклинание. Кажется, что вода вскипает: от широкого водного зеркала валит густой пар, в купальне становится жарко. — Другое дело. Пока ещё сумерки, не стемнело окончательно — зайди в воду. Крисания смущённо и робко протестует, но Рейстлин понимает, что она не может так просто согласиться. Поэтому вновь усаживается на пол, снимает сапоги, окунает ступни в горячую воду и терпеливо ждёт. Крисания не просила его отвернуться, и он, воспользовавшись этим, жадно любуется ей: покатые плечи, матово-белая спина в сумеречном свете, тонкая талия. Её тело кажется цветком лилии — так бела кожа и так изящны и тонки очертания фигуры. Рейстлин прикрывает глаза. Прекращается шуршание складываемой одежды. Лёгкие шаги за его спиной, звук встряхиваемых волос. А затем — лёгкий плеск, и Рейстлин, не открывая глаз, предупреждает: — Ступени пологие. Осторожно. Плеск воды усиливается, а от пара и тепла уже начинает кружиться голова. Маг нарочито медленно снимает с себя чёрные одежды. Наизусть, с закрытыми глазами находит спуск в воду — мокрые ступни приятно холодит ещё не нагревшийся гранит. Шаг, второй, третий — и он вытягивает руку вперёд, боясь толкнуть Крисанию. Чуть подрагивающие пальцы касаются тёплой кожи. Он мгновенно распахивает глаза: девушка стоит к нему спиной, стыдливо прикрываясь покрывалом иссиня-черных кудрей. Он обнимает её за плечи, прижимает к груди, невольно отмечая, как контрастно смотрятся рядом их тела — золото и серебро, мерцание огня и льдистый отсверк снега. Что ж, противоположности притягиваются. А это притяжение нельзя не замечать — с каждой секундой рядом с ней Рейстлину становится всё труднее дышать. Но он лишь крепче прижимает её к себе, боясь потерять равновесие и упасть. Несколько шагов вперёд — на чуть большую глубину. Горячая вода поднимается до бёдер, затем до талии, до груди, сначала обжигая, а после приятно покалывая. Голова кружится всё сильнее, и Рейстлин вынужден обнять Крисанию под водой за талию, чтобы устоять на ногах. Он разворачивает её к себе — тихую, податливую, убирает с лица пряди прилипших волос. Она медленно поднимает на него глаза и — о боги! — он мгновенно тонет в них, забывая обо всём, обо всём… Он прижимает её к себе, дразняще касается губ губами, и она тянется к нему, как росток к солнцу, и все её чувства, вся её вера и страсть — в одном лишь движении вскинутой головы. — Холодная, как сталь, прекрасная, как лёд, — шепчет Рейстлин, прищуриваясь. — Надменная, как трон, — добавляет она. — И белая, словно лилия, — маг касается мокрой ладонью её щеки, и с пальцев по её лицу текут горячие капли. Он щёлкает пальцами другой руки, шепчет нужные слова, и над водой появляются лёгкие, эфемерные золотые огоньки — они кружатся над гладью воды, некоторые ныряют в нее, освещая практически неподвижное тёмное зеркало. Крисания восхищённо ахает, а Рейстлин самодовольно улыбается: голова почти перестала кружиться, и он смог вспомнить это довольно редкое заклинание. Он обхватывает её обеими руками за талию, целует в губы и, не разрывая поцелуй, приподнимает вверх. Конечно, на суше его слабые руки не подняли бы даже такую стройную девушку, как Крисания, но в воде всё иначе. Он крепко держит её за талию и, почувствовав подходящий момент, рывком поднимает её и усаживает на свои бёдра. Она испуганно восклицает прямо в его рот, но он всё ещё целует её, не отрываясь. Крисания, чтобы удержаться, обхватывает его бёдра ногами, обвивает руками шею. — Тише, тише, — шепчет он, видя её взволнованные глаза, и целует снова. Накрывая ее мягкие губы жёстким ртом, прижимаясь обнажённой кожей к её груди, Рейстлин чувствует, как в крови вскипает жгучее, нетерпеливое, горячечное, исступленное… Поддаваясь этим чувствам, он вынуждает Крисанию занять единственно правильное положение. Она, совершенно растаяв в его руках, одной ладонью крепко держится за его шею, другой — гладит обнажённые плечи, отливающие золотом в свете маленьких огоньков над водой и тускнеющих закатных лучах — из-за туч пробиваются последние — густого золотого цвета, световые столбы насквозь просвечивают пар и воду в бассейне, отражаясь от матовой белизны кожи Крисании и играя отсверками на плечах и лице Рейстлина. Солнце быстро скрывается за тяжёлыми тучами, но Рейстлину кажется, что его горячий свет запутался в её волосах, всё ещё отражается в бездонных глазах. — Лилия, — говорит он, — хранящая в своей белизне свет. Цветок среди драгоценностей, — сияющее видение рассеялось среди пара, и Рейстлина вновь обуревает страсть. Говорить и держаться становится всё сложнее, но красота достойна того, чтобы сказать о ней вслух. — капля росы на клинке. И вместе с тем — огонь, — в глазах на пару мгновений темнеет, Рейстлин чувствует, что ещё немного, и он просто не выдержит бури страстей, — в твоих глазах и в моей крови. Его руки удобнее перехватывают бёдра Крисании, он исступленно толкает своё тело навстречу ей, зарывается лицом в её волосы, вдыхает аромат ладана, полыни, спелых груш, лилий, молока и теплого воска. С губ Крисании срывается тихий и короткий стон и истаивает среди пара, горячего дыхания и плеска воды. Рейстлин закрывает глаза. На свете не остаётся ничего, кроме неё.