Глава 22
Твои ладони
Девушка от неожиданности громко охнула. Почти повисла на мне, цепляясь длинными пальцами за мои плечи. Я же подхватил её за спину, не давая упасть на пол от столкновения со мной. — Христофор! Сколько можно просить тебя не подкрадываться ко мне! Если хотел послушать, то хотя бы сообщил об этом. Боги мои, благословите мою бессонницу! Какой дивный голос. Она прекрасна, даже когда ругаться. — Миледи, — я старался говорить как можно аккуратнее, лишь бы не напугать прекрасную девушку в моих руках. — Боюсь, что вы ошиблись. Девушка задрожала в моих руках. Мне казалось, что я чувствовал шёлк её кожи сквозь тонкое ночное платье. О, как же мне хочется получше рассмотреть её лицо, заглянуть в чудесные глаза, но она склонила голову, и я видел лишь её затылок. От неё пахло мятой и апельсином. Она застыла в моих объятиях как изящная мраморная статуя. Казалось, она даже перестала дышать. Надо её отпустить и отойти, дабы не смущать, но так неохота! Во мне горит желание обнять её крепче и уткнуться в серебряную макушку, вдыхать пьянящий аромат её волос. Но я всё же отступил. — Прощу прощения. — голос мой звучал ещё тише. — Это я должна извиняться, не смотрела куда иду. — губы её дрогнули в легком смешке. — Вы… — она старательно подбирала слова, будто боялась сказать лишнего. — Вы наш гость? Герцог из Грозового Придела? Близкий друг моего брата Христофора? Всё же не наложница, а сестра. Какое счастье! Интересно, почему тогда её не было с нами днём? Нездоровилось? Близкий друг Христофора? Интересно… — Не знал, что Христофор считает меня близким другом. — усмехнулся я этому забавному факту. — Простите, я, наверное, сказала лишнего, — она засмущалась, лицо покрыл румянец. Но как же она прекрасна. В любом состоянии. — Не волнуйтесь, я не скажу об этом. — поспешил я успокоить красавицу. И тут меня осенило, что я всё ещё не знаю её имени. — Простите, но могу ли я узнать ваше имя, миледи? — Адель. — девушка склонилась в почтительном реверансе. Самое интересное, что за всё время нашего разговора она смотрит в пол. Допустим, смущается, ведь она сейчас в ночном платье для сна. И это столкновение. Хотя даже в этом полумраке тяжело не заметить высокого мужчину. И ещё я стоял сбоку от неё, она даже не повернулась ко мне для реверанса. Неужто я настолько сильно её смущаю? От чего-то я кинул взгляд на фортепьяно. На банкетке осталась шаль. Наверное, за увлекательной игрой она её позабыла там. Надо вернуть, может, с ней на плечах она будет чувствовать себя более уверенной. Я отправился за шалью, ткань была мягкой, узор в темноте не был виден. Адель словно застыла. Она стояла, всё там же, не оборачиваясь и не двигаясь. Я подошёл к ней и аккуратно накинул на её хрупкие плечи шаль. Она вздрогнула, словно не ожидая прикосновения. Но шаль приняла. Она попыталась вытащить из-под неё свои длинные волосы. Шаль самостоятельно держаться на плечах отказывалась. Конечно, я не упустил возможности прикоснуться к этому живому серебру. От каждого моего прикосновения она дрожала. Аккуратно собрав волосы и вытащив их из-под мягкого платка, я провёл своими руками по всей их удивительной длине. Не встречал я более гладких волос, чем у неё. Я отступил на шаг, любуясь спиной Адель, она была совершенна во всем! — Благодарю, — она говорила так тихо, что едва слышно. Такая хрупкая и ранимая. Обычно при виде таких красавиц мне хочется совершить с ними все свои грязные фантазии. Но смотря на Адель от чего-то хочется заключить её в объятия и не отпускать никогда! Мне охото отгородить её от всего мира. Дать защиту. — Адель, вы так чудесно играете, я никогда не видел более умелого мастерства, чем ваше. Это просто какое-то волшебство! — не смог я удержаться. — Что вы, это всё глупость. Но за комплимент спасибо. Мне не тягаться с моей сестрой, та концерты даёт по всему Солярису, её даже в столицу часто приглашают. А я так, для удовольствия играю. — было видно, как ей приятно, что я оценил её игру. — Илиана просто не слышала вашу игру, уверяю вас в этом. Я сегодня слушал как поёт и играет ваша сестра — это ей с вами не тягаться, Адель. — Я всё пытался заглянуть ей в глаза. Она тихо засмеялась. Словно сотни маленьких колокольчиков. Я готов слушать его на протяжении всей своей жизни. Если бы в своё время я встретил её, то на троне сидела бы не Миражанна, а она, и не империй бы правила, а миром! Стоило ей лишь попросить. — Я сказал что-то не так? — её смех смутил меня. — Просто матушка, да и многие другие отзывались о вас иначе, нежели вы представились передо мной, — откровенно призналась она. — Для меня это не новость, слухи о моём скверном характере ходят далеко за пределы нашей страны, — отмахнулся я. — По правде говоря, хорошо про вас я слышала лишь от Христофора. — А вот это удивительно, — засмеялся я, вспоминая, как не самым лестным образом общаюсь с ним. — Адель, раз уж беседуем, то, может, присядем или прогуляемся, а то стоять на месте как-то не так… — Да, наверное, стоит присесть — согласилась моя собеседница. — Наверное, надо позвать служанок, чтобы включили свет и принесли напитки… Адель радикально отличалась от своей хабалки-матери и высокомерной сестры. Я позвал служанок. Вернувшись, обнаружил, что Адель уже сидит на диване, плотно укутавшись в шаль, и нервно крутит в руке свою тросточку. Интересно, зачем она ей? Обычно трости или тросточки использовали мужчины: они часто украшали их драгоценными камнями, показывая свой статус и богатство, реже это делали дамы. Но у юной девушки я их ещё не видел. Но сейчас это не важно, при свете она ещё прекраснее, чем в полумраке. Теперь-то я могу увидеть её прекрасные глаза. Наверное, они небесно-голубые. Чистые и переполненные нежностью, может быть, это будут самые чудесные глаза, что я видел? Я присел рядом с ней, но не слишком близко, чтобы не смущать. Хоть спина её была прямая, голова была опущена, а волосы прикрывали лицо. У нее была невероятная осанка! Вскоре нам принесли угощение и напитки. Одна служанка осталась у дверей, вторая же вернулась на кухню. — И многое Христофор успел разболтать? — нужно было найти тему, чтобы снова начать с ней диалог. — Не стоит прореживать, мой брат отзывался о вас только в хорошем свете. — Я чувствовал её улыбку, хоть и не видел. — Адель, я не настолько стар… Мы можем упростить нашу форму общения? — смотря на неё, мне даже не хотелось применять все мои методы, которые я мог бы применить для нашего с ней сближения. — Просто я думаю, что так будет проще. Но если вы пожелаете, то можем оставить всё как есть. — Как вам удобно будет, хотите без формальностей — пусть будет так. — она подняла голову. — Не могли бы вы подать мне воды? Я тут же исполнил её просьбу и налил в стакан прохладной воды. Но когда я протянул ей стакан, она его не взяла. Она лишь подняла руку перед собой с ладонью, готовая принять стакан. Голова её поднялась ещё выше. И вот волосы больше не прикрывают лицо. — Адель, твоя вода. — такое её поведение омрачило мое очарование. Она повернулась ко мне, и я смог разглядеть её глаза. Нет, они не были голубыми, они в принципе не имели цвета! Пустые белые зрачки. Слепая… Внутри что-то оборвалось. Я тут же в её руку подал ей стакан, она с благодарностью приняла его. Вот почему она сидела в полумраке и наткнулась на меня. Вот для чего ей тросточка. Наверное, она специально попросила этот несчастный стакан воды, ведь даже пить она из него не стала. Думает, что напугала меня? Ну уж нет, я от своего не отступлюсь. Теперь, зная о её недуге, хочется оберегать её ещё сильнее. Но всё же — почему я её не видел в течение дня, неужели её и вправду прятали от меня? Адель сидела и молчала, ждала моей реакции. — Моя миледи расскажет о себе? — даже голос не дрогнул. — К сожалению, мне нечего рассказывать. Я не путешествую по стране, моя жизнь не бурлит приключениями. Встреча с вами для меня уже авантюра, — усмехнулась девушка, — обычно я вяжу, слушаю рассказы Каина или он мне читает письма об удивительных приключениях Христофора, порой мне кажется, что братья многое выдумывают. Я не верила почти до последнего о том, что великий герой скинул свои оковы и спустился в наш мир. Пока не услышала первую грозу. Может, всё-таки доля правды и есть в словах моих братьев? — Испугались грозы? — я наблюдал за ней, за её мимикой, за тем, как она крутит в руках бокал с водой. — Очень. Я подумала, что началась война, и это палят пушки. Но то был благоверный дождь. В доме все так обрадовались, хоть и перепугались. Сегодня утром тоже была гроза, таких сильных нам ещё не доводилось видеть, говорят, ливень был весь день. Люцифер, можно вопрос, как единственному вкладке молний? — Конечно, — тон ее меня напугал: она так серьёзно стало говорить. — В чём же вопрос? Я налил себе немного вина. На низком столе возле дивана стояли разные напитки, что принесли служанки. Горячий чай, вино, вода, сливки к ним, различные угощения. — Как она выглядит? — воодушевлённо проговорила Адель. — Кто? — искренни удивился я. — Молния, — она прочти прошептала это слово, будто оно было заколдовано. Каким образом объяснить слепой, как выглядит молния? Меня впервые в жизни одним простым вопросом поставили в такой тупик, из которого я не видел выхода. Я начал судорожно соображать, как же объяснить Адель… В голову ничего не лезло, пока я не вспомнил утренний трюк Весперии. Собрав на ладошке немного магической силы и распределив её от основания ладони до кончиков пальцев, я провёл ею над головой Адель, не касаясь самой девушки. Волосы ее поднялись и заискрились, издавая методичное потрескивание. — Вот так, — ответил я, наблюдая, как Адель потянулась к своим волосам рукой и как меняется её выражение лица. Улыбка девушки просто очаровывала. Адель засмеялась, пытаясь уложить свои волосы. — У тебя постоянно так? — не переставая смеяться, спросила она. Я лишь аккуратно взял её за руку и провёл ею по своим коротким волосам. — Это многое объясняет, — смех её не умолкал. Я и сам не мог сдерживать улыбки. — Зато, наверное, это забавно выглядит. Такой ёжик в волосах из молний. — Да. — засмеялся я в ответ, — Приходится следить за длиною, как Христофор или Каин не могу себе позволить. Но лысым или колючим быть тоже не хочу. Адель лишь заливалась смехом всё громче, старательно прикрывая рот рукой. — Кстати о ежах, моя дочь недавно обучала меня их языку. — я смотрел на неё с выжиданием. — Правда? И как же звучит язык ежей? — она перестала смеяться и повернулась ко мне лицом, ожидая услышать звучание ежей. Я лишь нагнулся к ее уху и фыркал, как Весперия мне однажды. Когда я вернулся в своё исходное положение, Адель залилась румянцем и слегка опустила голову. Опять я её засмущал. Но Великие Боги, какая же она милая, когда смущается! — И что же это значит? — голос её дрожал, она невольно дотронулась рукой до своего уха. — Если не ошибаюсь, это что-то вроде «не переживай, теперь всё будет хорошо». Благословите мою дочь за её находчивость! Почему я сам до этого не додумался? Именно в такие моменты понимаешь, что дети смотрят на мир по-другому. — Красивый язык. Наверное, самый красивый, что мне доводилось слышать. Адель улыбалась, такая добрая и нежная улыбка. Она чем-то напомнила мне Весперию. Как Весперия разрушала печати в моём сердце, так Адель и поступала, сама того не ведая. Я очарован ею. — Весперия много языков знает. Постоянно возится со всякими животными и таскает их мне. — Ты не любишь животных? — это прозвучало грустно. — Не люблю просыпаться, когда по мне ползает змея или мой завтрак съедает лиса. Может быть, тебя и не кусали ночью ежи за палец на ноге, а Весперия как-то притащила мне сие чудное создание. — Боги, она настолько любит животных, что приносит их всех вам? — удивлению Адель не было предела. — Не только таскает их ко мне, но и умоляет оставить. И ладно было бы это полезное животное, собака там, ну на крайний случай — кот. Но не скунс! — я едва сдерживал смех, вспоминая это злосчастное животное, Адель разошлась громким хохотом и, если бы я вовремя не забрал бокал с водой, тот точно был обречён разбиться. Девушка отвернулась к подлокотнику и, сложив на него руки, уткнулась в них, хохоча. — Этот день навеки отпечатался в моей памяти, да и не только. Бедный Христофор, ему досталось больше всего, шарахался его весь наш лагерь. — не упускал момента. Адель лишь сильнее заливалась смехом. — Он перепутал его с енотом и пытался убить меня, умолял оставить животное ребёнку, ведь безобидное же создание! Я сам покатился со смеху. Мы никак не могли отдышаться, ведь я всё больше и больше рассказывал про этот забавный случай. Я уже забыл, когда так смеялся в компании очаровательной девушки. Адель была лёгкая, с ней можно было обсуждать и посмеяться над чем угодно. Мы долго ещё сидели, до самого утра. Разговаривали обо всём на свете. Рядом с ней я забыл обо всём. Адель рассказала мне о своей семье и о нынешних устоях. По сути, дом разделён на две фракции и имеет разных союзников. Начиная с простой прислуги и верных рабов, заканчивая влиятельными друзьями. В первой фракции чета Дитрих и их дети, наверное, за исключением Адель и Евы. Ева ещё мала и не понимает, что происходит в доме. Адель сама же призналась, что ей не импонируют методы и действия отца и матери. Поэтому она плавно перешла на сторону старших братьев. Вторая фракция — семья Хамбл, во главе — Каин, Христофор и сама Адель. Но Христофор — гвардеец, и его часто нет дома. Каину же волей-не волей приходится считаться с мнением отца и мириться с присутствием мачехи. Адель же старается придерживаться нейтралитета, но когда семья собирается, то она вступает союз с братьями. Ведь в полном составе начинаются трения и угнетения в сторону Христофора. От чего-то я думал, что Христофор тут совсем один, и нет ему спасения от злобного семейства. Но опять-таки, со слов Адель, она и Каин мало чем могут помочь Христофору. Я же волей судьбы принял сторону фракции Хамбл. И сегодня унизил и оскорбил леди Одджит, а та в свою очередь пошла плакаться своим детям и мужу. Как оказалось… — Матушка сказала, что ты её сегодня публично оскорбил и унизил, а после и вовсе выгнал из столовой и запретил ей появляться у тебя на глазах. И так выходит, что у нас гостит ещё принцесса Мира… — Адель на минуту задумалась, — А если ей нельзя выходить из её покоев, то когда ещё она встретится и сможет лично поговорить с имперской особой? — я слышал укоризненные нотки в её голосе. — Ей не нужно было трогать мою дочь. И я не говорил, чтобы она заперлась в своих покоях. Я попросил не сидеть со мной и моей дочерью за одним столом. Это разные вещи. Пусть она не привирает. Или она всерьёз полагает, что может оскорбить мою дочь, меня и даже умудриться задеть Каина, и остаться безнаказанной? Нет! — Я старался говорить как можно спокойнее, но, наверное, у меня плохо получалось. — Прошу прощения. Наверное, не стоило судить о ситуации, не услышав все стороны. У матушки сложный характер. Она старается всегда быть лидером и хозяйкой. Мне кажется, что если Каин вдруг завтра приведёт жену в дом, то матушка её… Как бы выразиться. — Адель потерялась, она пыталась подобрать слова. — Выживет? Сгонит? Не даст жития? — начал было я перечислять, но увидев, как Адель при этом опустила голову, мне стало неприятно от самого себя. — Прошу прощения, просто от чего-то поведение твоей матушки меня выводит из себя. Я понимаю, почему Каин не приводит в дом жену. Разрываться и жить в вечном скандале будет очень сложно, ведь Корнелиус, как и Христофор, служат империи, а Каин тут один… Я действительно сочувствовал молодому графу. Быть в своем доме хозяином и терпеть чужих, несносных женщин. Очень сложно. И управу найти на них практически нет возможности. Как и отсутствует возможность привести в дом свою жену и сделать её хозяйкой дома. Если бы в доме была жена Каина, то многие вопросы решала бы она и тем самым смогла избавить его от многих лишних забот. Наверное, Каин и сам это понимает… Видя, что разговор зашёл не в то русло, Адель сразу же нашлась и сменила тему. — Раз уж начали говорить о твоей дочери… Расскажешь мне о ней? — девушка в очередной раз поправила нагло сползающую шаль с плеча. — Мне кажется, она очень интересный ребёнок. Её улыбка просто медленно растапливала беспощадно моё сердце. — Я думаю, вам всё же нужно познакомиться. Лучше один раз увидеть, чем сотню услышать. Поверь, Весперия просто удивительна. — Матушка попросила меня не покидать покои пока вы с принцессой гостите у нас. Она поникла. Грустит она, грустно и мне. Как можно запереть такое нежное и прекрасное создание? Отчасти я понимаю Одджит, я бы и сам увёз Адель в Обитель Молнии и не выпускал из своих объятий. — Думаю, я смогу решить этот вопрос. — усмехнулся я. В голове моей зрел хитрый план. — Уже светает, думаю, надо бы проводить тебя до твоих покоев. Я утомил тебя своими беседами. В первых лучах солнца Адель выглядела просто завораживающе. Соткана из лучших человеческих качеств с внешностью нимфы. Мне нравилось в ней всё. Абсолютно все, нет в ней изъянов! — Проводить? Ну раз осмелитесь, то пойдёмте. Она с лёгкостью и задорной улыбкой поднялась, словно бросая мне вызов. Я взял её под руку, и мы пошли. Адель помнит, где находятся её покои по счёту лестниц и поворотов, а также шагов. Это поразительно. Ей даже не требуются служанки для сопровождения! Мы шли медленно, беседуя. В её компании мне хотелось находиться. Миру я избегал, она была приставучая и душная. Анна — слишком доступная, Майя — высокомерная, куртизанки и вовсе не в счёт. Я могу бесконечно перечислять о том, насколько на фоне Адель другие просто меркнут. За беззаботной беседой мы подошли к дверям её покоев. Ничем не выделяющаяся дверь, не считая резной ручкой ручной работы. Она выглядела великолепно, красивая, медная лоза, под стать хозяйке. Адель аккуратно поглаживала её своей нежной рукой. Её длинные пальцы едва касались ручки своими подушечками. Так легко… У Адель всё легко смотрелась в руках: посуда, угощение, тросточка и то, как порхали её руки над фортепьяно! Я был влюблён в них… Впервые в девушке мне нравилось абсолютно всё! — Мы пришли. — она стояла и словно ожидала от меня чего-то. — Благодарю за приятную компанию этим вечером. — Адель говорила, медленно подбирая каждое слово. — Мне мыло приятно побеседовать с таким человеком как вы, Люцифер. Могу ли я осмелиться на одну просьбу? «Лиса» пронеслось у меня в голове. Адель словно начала что-то выискивать. Хоть глаза её не видели, но я видел, как бегали белые зрачки. Одна рука всё ещё не прекращала изучать дверную ручку, а вторая нервно поглаживала кончики локонов. Услада для глаз. — Я постараюсь исполнить любую твою просьбу. — я не переставал откровенно любоваться юной девой. — Я бы хотела увидеть твое лицо… — румянец прилил к её нежным щекам. Увидеть?.. Я растерялся! Как я могу показать ей свое лицо, если она абсолютно слепая? Или, может, она знает определённые заклинания? — Я… Я вижу своими руками. — Видать, моё молчание она приняла за растерянность. Рука, что поглаживала волосы, словно была наготове для каких-то действий. — Я просто прикоснусь к вам. Аккуратно, — добавила она через какое-то время. — Но если вы не любите, когда вас трогают, то я не стану. Я лишь молча подхватил её руку и потянул к своему лицу. Какая тёплая! Нежная и тёплая рука блуждала по моему лицу, к ней присоединилась и вторая. И вот в её таких восхитительных руках моё лицо. Я лишь прикрыл глаза от удовольствия. Так аккуратно её пальцы блуждали по лицу. Никакие ласки тысячи искусных жриц любви не сравнятся с этой лаской. Длинные пальцы блуждали по лицу, обводя брови, веки, нос, губы… Когда её большой палец изучал очертания моих губ, я не удержался и слегка поцеловал его. Это было больше касание, нежели поцелуй. Я запоздало подумал, что спугну её этим или же засмущаю, но Адель либо не заметила этого, либо не придала значения. Я смотрел на неё. Как же она близко! Такая прекрасная, просто невероятно. Её ладони, такое странное тепло. Одним движением накрыв её руку своей, я сильнее прижал к лицу, наслаждаясь прикосновением. Адель улыбалась. Я же отчётливо понимал, что больше ни дня не смогу прожить без этой наивной улыбки. Мою душу радовало то, что Каин любезно предложил мне погостить у них до весны. Но и была своя печаль — принцессу нужно вернуть в Илиану. Значит, нужно уехать на какое-то время и остаться без Адель. Мы стояли так долго, я даже не знал, насколько долго. С лица её рука медленно перешла на шею. Щекотно. Я лишь усмехнулся, нежно поглаживая её ладонь на своём лице. Чем дольше она «смотрела» на моё лицо, тем ближе мы стояли друг к другу. Мне ничего не стоило сейчас наклониться к ней и поцеловать. Да так нежно, как никогда и никого прежде. Я долго не мог решиться. Почему эта странная девушка вызывает во мне столько чувств? Столько нерешимости таится во мне, когда дело касается её самой. Я даже не подозревал об этом… И стоило мне только решиться на этот шаг… Пусть она оскорбиться, пусть обидеться. Это будут проблемы завтрашнего меня! Но сегодня я хочу всласть насладиться её присутствием! Стоило мне только наклониться к ней ещё ближе, я чувствовал её сбивчивое дыхание на своем лице. Горячо! Её запах мяты дурманил меня. Весь мир померк в это мгновения. Лишь я и Адель… — Добрейшее утрице! Бодрый, но такой озлобленный голос Христофора. Вот умеет он портить момент!