У тебя есть мечта?

Журчащие тёплые волны лижут босые ноги, а далёкие шумные чайки, кажется, пытаются поделить особенно вкусную тушу. Машима блаженно закрывает глаза и тут же открывает их. Потому что слышит нечто иное. Мелкий белый песок шелестит под её ногами, обутыми в тонкие, почти невесомые босоножки. Рука невольно тянется к пистолету, но Машима останавливается на полпути. Нет. Не сегодня. — Что ты здесь делаешь? — голос Чисато звучит спокойно, но он улавливает нотку настороженности. Машима поднимает голову. На ней лёгкое белое платье с красным поясом и вездесущая ленточка в волосах. В руках обычная плетёная сумка. В которой может быть всё, что угодно. — Может же у меня быть отпуск? — Машима смеётся. Они оба знают, что он лжёт. Чисато садится рядом, вытягивая тонкие ноги. Машима скользит по ней взглядом. Босоножки и правда тончайшие. И красные, конечно. — Возьми, — порывшись в сумке, он достаёт газировку. — Кажется, она тебе понравилась. — Оу, — Чисато разглядывает зелёную баночку с розовой мордочкой. — Неужели ты запомнил? Довольно хихикая, она принимает дар, едва не касаясь его пальцев. Машима замирает. Его рука тут же начинает гореть. Вот так просто… — Я помню этот день во всех деталях, — он облизывает губы. — А ты, «Ликорис»? — Слишком хорошо помню, — Чисато выпивает банку залпом и смотрит на него. — У меня вообще-то имя есть, — персиковые глаза слегка щурятся. — Машима. — Я знаю, — он пожимает плечами. — Чисато. Они замолкают. Волны звучат как будто бы громче. Или это из-за замолчавших чаек? Машима слышит собственное сердце. Быстрое и горячее. В её присутствии не получается сохранять баланс. — Скажи мне… — спрашивает он, глядя в уютную тёплую пустоту вечернего неба. — М-м? — Чисато смотрит на него светлым невинным взглядом. — Куда деваются выросшие «Ликорис»? — Не знаю, — она пожимает плечами. — Я не рассчитывала прожить так долго. — Хах, вон как, — Машима отводит взгляд, чтобы не представлять свежий юный труп. — Ты бы расстроился, если бы я умерла? Машима молчит и чувствует аккуратное мягкое касание к плечу. Сквозь приоткрытые ресницы он видит, как Чисато наклоняется над ним, и красноватое закатное солнце делает её светлые волосы розовыми. — Конечно, — Машима не может отвести от неё взгляд. — Я уже говорил… Мы с тобой слишком похожи, — она отводит взгляд. — Потерять тебя… Мне не хотелось бы. Чисато молчит, но Машима смотрит внимательно и видит лёгкий румянец на её щеках. Невинный, почти детский. Конечно, ей ведь всего семнадцать. Легко забыть об этом, когда тебе дробят рёбра резиновыми пулями. И столь же не сложно вспомнить, когда она смотрит на тебя вот так, а закат делает всё действо романтичным одним своим присутствием. — Что? — спрашивает он прежде, чем успевает подумать. — Н-ничего! — Чисато отворачивается, но он видит, что лицо его горит. — Дурак! Машима смеётся и слышит в ответ невнятные звуки. Садится, лишь слегка не касаясь её тела своим. — Давно ты стала меня стесняться? — Ты мужчина, — Чисато сжимается, обнимая себя за плечи. — И мы сейчас не дерёмся. — То есть, пока мы дрались, ты не видела во мне мужчину? — Машима не двигается с места — оторваться от неё было смерти подобно, но если бы он приблизился, она бы просто сбежала. — М-м? — Н-нет, — давно ли смертоносная «Ликорис» стала такой нежной и хрупкой? — Пока мы дрались… Было не так. — Я тебе противен? Он отодвигается, но она хватает его за плечи, удерживая рядом. Машима чувствует, как перехватывает дыхание. Он облизывает губы. Рефлекторно. Бессознательно. — Нет, — Чисато сжимает его рубашку. — Нет, просто… Я ведь… Машима молчит, глядя в тёплые влажные глаза цвета персика. Пухлые губы дрожат, словно она хочет что-то сказать, но не решается. — Я ведь, — повторяет Чисато, нервно облизывая губы. — Никогда… С мальчиками… — Ни разу? — Машима поднимает брови. — Нет, — она поднимает глаза, глядя на него снизу вверх. — Ками-сама, — он выдыхает. — Ты же просто… — А? — Чисато удивлённо моргает. — Невинный цветок, — Машима протягивает руку и останавливается в миллиметре от её лица. — Красивый. Смертоносный. — Ликорис, — она улыбается, сама прижимаясь щекой к его руке. — Ликорис, — Машима наклоняется, касаясь носом её носа. — Мой нежный цветок. Чисато кладёт руки на его замотанные щёки и смотрит ему в глаза вопросительно. Машима понимает. Моргает в знак согласия. Она аккуратно ведёт пальцами по бинтам, снимая их медленно, почти даже нежно. Он закрывает глаза, отдаваясь её власти. И открывает их, услышав всхлип. — Что? — горло сжимается, когда он видит слёзы в её глазах. — Прости меня, — Чисато пытается убрать руки, но Машима удерживает её. — Твоё лицо… — Я никогда не был красавцем, — он вытирает ей слёзы, а она больше не пытается сбежать. — Почему ты плачешь? Чисато не отвечает, только водит пальцами по его шрамам. Машима наблюдает за ней, затаив дыхание. Слышит её намерение. Но не верит. Чисато прижимается губами к его губам. Невинно. По-детски. В первый раз. — Сладкий цветочек, — выдыхает Машима, глядя ей в глаза. — Дурак, — она краснеет, но не отворачивается. Солнце касается водной поверхности, подсвечивая её голову, как нимб. Подумать только, ведь этот маленький ангел и правда мог умереть… — Помнишь? — шепчет она одними губами. — Ты спросил, есть ли у меня мечта… — Помню, Чисато, — он целует её в лоб. — Ты сказала, что хочешь помогать людям… — А ты назвал меня наивной, — она улыбается. — Только твоё поддержание баланса — это то же самое. — Хах, — не выдержав её взгляда, он отвёл глаза. — Ты же понимаешь, что это не выполнимо? — Конечно, — она прижимается к его груди, чуть приобнимая его за талию. — Чтобы жизнь всегда имела смысл, понимаешь? Машима обхватывает её за плечи, прижимая к себе. — Я говорил, — шепчет он ей в макушку. — Мы с тобой похожи. Можешь отрицать, сколько хочешь. Они молчат. Перед ним догорает закат, а в руках его — драгоценный смертоносный цветок. Нежный. Тёплый. Живой. Пусть и без настоящего живого сердца. — Машима, — она прижимается к нему сильнее. — Твоё сердце… Оно бьётся так громко. — Всё из-за тебя, — запустив руку в волосы, он заставляет её поднять голову. — Чисато. — Знаешь, — она облизывает. — У меня есть ещё одна мечта. — В самом деле? — Машима дышит ей в губы. — Я хочу, чтобы этот закат никогда не кончался, — хихикает Чисато. — Глупо, правда? Он целует её вместо ответа.