Погибель мирной эпохи

      Нью-Йорк, пятидесятые. Город кишмя кишит торопящимися куда-то людьми. Деловые джентльмены в пиджаках стремятся заработать побольше денег, прекрасные леди в платьях стремятся стать ещё прекраснее, чтобы радовать своих мужей, стремящихся заработать денег. А на окраинах рабочие, так стереотипно одетые в рубахи и комбинезоны, целый день проводят в копоти заводов, пытаясь прокормить свои многодетные семьи, вечерами захаживая в не менее стереотипные забегаловки, чтобы отдохнуть от давящей атмосферы бедности в тесных квартирках. Наземье, как оно всегда и было, остаётся Наземьем.       А под Нью-Йорком, как ни странно, живёт и процветает целый мир. Нет, речь идёт не о сети сточных каналов с её обитателями. И не о уже активно используемом метрополитене. Речь идёт о мире, расположившемся намного глубже — в километрах от поверхности. Мир, полный таких вещей, о каких наземные обитатели никогда и не думали. Более того, этот мир населён людьми. Как же они попали туда?       Каждый подземный хотя бы эхом слышал эту историю: в 16-17 веках в Англии жил некоторый Бартоломью из рода Сандвичей, который был — показания разнятся — или солдатом, или каменщиком, или простым мясником. Как бы там ни было, Бартоломью в своих снах стал видеть грядущее будущее: он знал, что однажды Наземью придёт конец, и видения привели его в Америку, активно колонизируемую Британией. Он сошёлся с местным племенем индейцев, которые подтвердили его предсказания: глубоко под местом, где ныне располагается Нью-Йорк, действительно существовал мир, куда индейцы издревле спускались для совершения обрядов. И Сандвич, подготовившись с группой из нескольких сотен человек к переселению, наконец спустился вниз, навсегда запечатав почти все входы в этот неведомый мир. И тогда люди навсегда вплелись в запутанную сеть политических отношений подземных народов.       И таковых было много! Обитали здесь крысы, мыши (не только обычные, но и летучие), тараканы, муравьи, пауки, кроты, змеи и... многие другие. Только вот кое-что их отличало от наземных собратьев — они были громадны. Размах крыльев летучих мышей достигал пяти метров, а средний рост крысы редко был ниже человеческого. И все они имели разум. И хотя люди были "новенькими" в их мире, почти все существа быстро освоили человеческий язык. Довольно быстро люди приспособились жить рядом с такими соседями, основав город-государство Регалию с прекрасной архитектурой (многие из спустившихся вниз были каменщиками). Только вот со временем подземные стали отличаться от людей Наземья. Кожа их из-за отсутствия солнечного света приобрела светло-сиреневый (порой голубой или пурпурный) оттенок, глаза стали ярко-фиолетовыми, а волосы серебристо-белыми. Но это не мешало им считать себя людьми.       Но вернёмся в настоящее. 1950-е годы. Подземье. Регалия. Посреди ночи — условной ночи, разумеется, ведь под землёй не могло быть времени суток — по длинным запутанным коридорам дворца, освещенным многочисленными факелами, бежал, тяжело дыша, юнец-подросток. Он длинными прыжками проносился над лестничными пролётами и не обращал внимание на редких гуляющих по дворцу людей, даже на патрули стражников. Ненадолго он остановился у крупного зеркала, висящего прямо посреди коридора, чтобы отдышаться, и взглянул на себя.       Это был красивый лицом парень с короткой стрижкой, острыми скулами, чуть заостренным носом и выразительными фиолетовыми глазами. Одет он был в белую рубаху и темно-зеленые штаны. На кожаном поясе у него висели ножны, а свой меч он оставил в спальне — ничего удивительного, ведь обучались военному ремеслу многие подземные с детства.       Юноша подмигнул своему отражению и побежал дальше, пока ноги наконец не принесли его в светлые залы, выдолбленные в белом мраморе. Здесь его уже ждал мужчина в белом халате. Он улыбнулся парню:       — Доброй ночи, Викус! Твоя мама в порядке, тебе не стоило так торопиться. И твой отец уже давно здесь, рядом с ней, так что всё хорошо.       — Я знаю, что отец... — Викус прервался и помолчал, пока не отдышался. — Знаю, что папа здесь, Кассий! Но я всё равно должен быть с ними!       Мужчина в халате кивнул и провёл его к одной из дверей. Викус, кивнув тому в благодарность, зашёл в палату. На кровати, устало улыбаясь, лежала мама в белых одеялах, держа на руках маленький свёрток, а рядом сидел на кресле отец, сжимающий мамину руку. Оба взглянули на него удивленно.       — Викус! — Отец явно был рассержен. — Почему ты не спишь?!       — Но ведь у меня родился братик! Разве я мог спать в такую ночь?! — виновато ответил он, а затем лукаво добавил: — К тому же я еще пару недель назад подговорил Кассия разбудить меня, если вдруг это случится ночью.       — Всё хорошо, Тео, он имеет право здесь быть, — слабым голосом успокоила мама встревоженного отца. — И у тебя родилась сестренка, Викус. Не братик.       Вот это новость! Викус более полугода воображает себе, как они с братом смогут вместе проводить время, гоняясь друг за другом на летящих, как Викус будет тренировать его, как они вместе будут разыгрывать отца. А в итоге ему придётся делать всё то же самое с сестрой! Ну что ж, он всё равно собирается любить её, хоть она и девчонка. Вслух он пролепетал лишь вопросительное "Сестрёнка?.."       — Да, Викус. Мы как раз выбираем ей имя, — смягчившись, сказал отец. — Думаем назвать её в честь твоей мамы, Викторией.       — Нет, — усмехнувшись, запротестовала мама, — я уже добрый час пытаюсь убедить твоего отца, что назвать малышку в честь бабушки будет лучшим решением. Ведь Неливет — очень красивое имя!       — Ха! Мы не будем оказывать такую честь моей матери, это уж точно! — рассмеялся отец, и Викус понял, что они и не выбирали имя сестрёнке без него, отчего тоже улыбнулся.       — А что насчёт Люксы? Так звали твою маму, мам! — он очень любил свою вторую бабушку и не мог не предложить это имя. Родители переглянулись, а их лица расплылись в улыбках.       — Ну, это мы еще решим, а пока возьми-ка свою сестру, она точно хочет познакомиться, — сказала мама.       Викус обомлел. Он умел выдавать невероятные пируэты верхом на летучей мыши, отлично сражался на тренировках по фехтованию, даже прекрасно разбирался в географии в свои пятнадцать лет, но чтобы взять в руки родившегося пару часов назад младенца! Такого он представить себе не мог. Однако всё же подошёл и аккуратно взял свёрток на руки, прижав его к себе, опасаясь, что уронит. Оказалось, девочка не спала, как он думал. Она улыбнулась ему, глаза её сверкнули радостью, и сестрёнка протянула к его лицу ручки, коснувшись подбородка. Брат точно понравился ей, хотя она еще не знала, что он её брат. Подержав девочку несколько минут, Викус наконец нарушил молчание:       — Отец, кажется, утром мы летим к крысиным старейшинам, не пора ли нам спать?       Он аккуратно отдал свёрток маме, а отец рассмеялся:       — Кто мне это говорит, сынок?! Ты давно уже должен быть в постели! Так что давай-ка отправляйся спать, иначе утром я отправлюсь в Сады без тебя.       Викус хохотнул в ответ и, пожелав родителям спокойной ночи, пошёл обратно к своим покоям. Он долго ворочался и никак не мог уснуть, а затем, когда уснул наконец, почти сразу же почувствовал, как кто-то трясёт его плечо. Разомкнув сонные глаза, он в тусклом свете факелов из общего зала разглядел лицо отца.       — Викус, — шептал он, — Викус, нам пора лететь, нас уже ждут!       Парень еле как поднялся с кровати и, умывшись, отправился в Высокий Зал — просторное помещение почти в самом центре дворца без крыши, чтобы летящие могли спокойно влетать и вылетать, где его уже ждала группа летучих мышей с наездниками.       Летучие мыши и люди уже давно породнились как народы, а потому всегда выручали друг друга в любых ситуациях, но, кроме прочего, отдельный человек мог породниться с отдельным летящим — такой союз был крепче всякой клятвы, ведь за его нарушение полагалось изгнание или, что хуже, смертная казнь. Но летящие не были кем-то вроде домашних зверьков людей, вроде коров на Источнике, они были вполне разумными существами, так что человек летящему был так же обязан, как летящий человеку.       Среди собравшихся были старейшины Регалии, пара солдат-гвардейцев и королевская чета: Гней, сам король Регалии, Антика, его жена, дочь одного из старейшин, и их десятилетний сын и наследник, Аргус. Ещё с ними были два брата короля, Маркус и Брутус, со своими жёнами. Викус подошёл к королю и сделал низкий поклон, а затем взобрался на своего летящего, светло-бурого нетопыря Зевса. Отец Викуса, сидящий на своем чёрном летящем рядом, кивнул ему.       Папа был близким другом короля, а Виктория, его мама, была младшей сестрой Гнея. Поэтому Викус был приближённым всей королевской семьи, и ему это очень нравилось, ведь он мог нарушать некоторые правила, а иногда злоупотреблять положением, но всё же он предпочитал не пользоваться связями слишком часто. Хотя однажды на тренировке он сломал руку Патрику, девятилетнему сыну наместника Источника, но быстро скинул с себя вину благодаря покровительству сына короля Аргуса, с которым Викус хорошо дружил.       — Все в сборе, поэтому взлетаем! — скомандовал, посовещавшись с братьями, Гней.       — Отлично выглядишь! — негромко сказал Викусу его летящий, Зевс, а затем тело его чуть заметно затряслось, послышался причудливый смех летучей мыши. Викус усмехнулся:       — Ну, возможно, я немного не выспался. Но ведь ты любезно позволишь мне вздремнуть, пока мы летим?       — Конечно, дружище! Ты только не свались, ведь я ловить тебя не собираюсь! — предупредил Зевс, вновь засмеявшись.       Викус широко улыбнулся и распластался на спине нетопыря. Они ещё не породнились с Зевсом, но Викус был так близок с этим летящим, что мог доверить ему куда больше, чем свою жизнь. К тому же у него было превосходное чувство юмора.       И он заснул, представляя себе, как совсем скоро он вступит в союз с Зевсом, и тогда уже ничто не сможет их разлучить.