Перо (рабочее название)

– Если план Коры удастся. Будет ли она считаться первой, создавшей “временное” заклинание? – Поинтересовалась Хелен, выводя пальчиком узоры на груди мужчины. – Сторибрук связан с Лесом тонкой нитью магии, – протянул Румпельштильцхен, перебирая пёрышки на её лопатках. – Это как лестница на крышу снаружи дома, вместо той, что тянется от входа и сквозь все комнаты. Заклятие всё ещё удерживает прошлое и будущее в одной точке. Ведь наших прошлых тел в Лесу нет. И только обратив его, мы снова станем такими, какие есть. Голд станет владельцем лавки антиквариата, а Румпельштильцхен - Тёмным магом. – А если заклятие схлопнется? В прошлое вернутся только те, кто пришел оттуда или все, кто будет в радиусе поражения? Просто представь ядерную бомбу в Зачарованном Лесу, – улыбнулась девушка. – Будем надеяться, что затянет только город, – хмыкнул колдун. – Не зря ведь граница вокруг него неподвижна. – Что вынуждает меня задать другой вопрос, – помолчала крылатая. – Жители Сторибрука выдернуты из других мест на Земле? Почему их не ищут? – Этого я не знаю, – маг прижал беловолосую ближе, целуя в макушку. – Стоит ли уточнить для Шугоши, что распространяться об этом не нужно? – Девушка потёрлась о плечо, на котором лежала. – Он прекрасно понимает, к какому хаосу может привести такая информация. И не рискнёт разносить её в толпу, – мужчина поймал её ладонь, прижав к сердцу.       Вот уже пару дней, как все знающие об угрозе, жили неспокойно. Отчего краткие минуты радости оставляли послевкусие страха и разочарования. Ямано даже пришлось пойти на уступки и обзавестись личным телефоном, чтобы всегда быть на связи.       Вполне ожидаемым стало решение Свон научиться магии, несмотря на то что Белоснежка была отчаянно против. Генри идею поддержал и теперь с любопытством наблюдал, как одна мать учит другую колдовству.       На вопрос Хелен, как отреагировал их сын на суть этого решения, обе женщины потребовали не говорить ему об очевидном явлении Червонной Королевы в город. Что предсказуемо вылилось для них в ряд будущих проблем.       Кора уже наблюдала за ними, оценивая свои шансы. Даже если и не интересовалась ночной поездкой Голдов к выезду из Сторибрука. – Думаешь, сработает? – Беловолосая вылезла из машины. – Это один из вариантов. Но самый вероятный, – ответил колдун, приближаясь к багажнику.       Девушка вздохнула, поминая только недавно отросший пух. Пока Голд в это же время выволакивал из недр кадиллака неповоротливого толстяка. – Не слишком жирное мяско для пикника? – Усмехнулась Селена, в упор глядя на напуганного человека. – Немного побегает и будет в самый раз, – хмыкнул маг, подводя запаниковавшего типа к границе города. – Пожалуйста. Отпустите меня, – залепетал толстяк. – Хм, – протянул Румпельштильцхен. – Отпустим? – Мужчина посмотрел на веселящуюся девушку. – А если так: либо ты делаешь как я прошу, либо мы загоним тебя через лес словно дичь, – оскалился колдун. – Всё что хотите! Только скажите и я сделаю! – Проскулил человек.       Маг снял с головы толстяка красную шапку, неприязненно её осматривая. – Это очень дорогая тебе вещь, Сми? – Голд вытащил из кармана склянку с зельем. – Конечно, – пробормотал тип, поглядывая на беловолосую. – Ничего дороже у меня нет. – Славно, – ответил ростовщик, окропляя шапку волшебным раствором. – Хочешь жить, ступай за черту, – приказал колдун, пихая вещицу в руки владельца. – Н-но, это ведь сотрёт мою память, – заискивающе улыбнулся тип, натянув шапку на место. – Предпочтёшь умереть, даже не попытавшись спастись? – Поинтересовался Румпельштильцхен. – Ангел мой, кажется он не против стать нашим ужином. – Средней прожарки или с корочкой? – Хмыкнула Селена, создавая в руке огненный шар.       Толстяк пискнул, стремительно отскакивая от Голдов и спотыкаясь на ровном месте. Постепенно осознавая себя на дороге по ту сторону границы, он медленно поднялся. И одного лишь имени Тёмного было достаточно для осознания, что зелье сработало.       Утро следующего дня Хелен встречала абсолютно не радужно. Ибо мэр, находящаяся на волоске от нервного срыва, требовала предельного внимания к своей персоне. А вслед за ней, в дом Голдов, были перенесены и Прекрасные. Что явственно указывало на успехи Эммы в карьере волшебницы.       Миллс требовала разговора с сыном, обиженным на неё непонятно за что. Она считала, что Дэвид специально настроил мальчика против матери. – Я пыталась с ним поговорить, – попробовала успокоить Реджину шериф. – Он не хочет слушать. – О, это в вашей натуре, – гневно протянула Королева. – Вы обожаете лишать меня тех, кто мне дорог. Хоть сейчас, имейте совесть признать свои проступки! – Дамы, – махнул руками Румпельштильцхен. – Если желаете померяться силами, прошу найти для этого другое место...       Реджина громко фыркнула, сложив руки на груди. – Почему я чувствую в этой ситуации тень одной не упомянутой персоны? – Протянула Хелен со стороны.       Ощутимая тишина мгновенно накрыла комнату. – Возможно, так и есть, – ответила учительница. – Это в её характере. Рассорить союзников и захватить власть. – Значит, она уже в Сторибруке, – нахмурился Нолан. – И сейчас прощупывает почву. – В пределах этого дома её чары бессильны. Можете не беспокоиться, – склонил голову Голд. – Но теперь нужен план для её захвата. И при этом, желательно выяснить, как она сюда попала, – Свон оглядела всех присутствующих. – Она хочет добраться до меня, – отозвалась Миллс. – Иначе, зачем бы ей Генри. – Значит вам придётся использовать всё ваше актёрское мастерство, чтобы убедить её в победе, – усмехнулся ростовщик. – Нет ничего эффективнее простых ловушек.       Знал бы Голд, насколько пророческими будут его слова всего через пару часов. Только вот трофеем стала вовсе не Кора.       Селена без сил висела, стянутая тугими верёвками, под потолком трюма. Крылья нещадно ныли в местах слома, обнажая кости и окрашивая одежду, перья и пол под ней в жёлто-красные цвета. Вывихнутые пальцы не позволяли девушке ни сосредоточиться, ни впасть в забытьё. Чувства её вовсе покинули, оставив лишь жгучую боль.       Пират осмотрел результат своих трудов, не переставая поглаживать крюк. Хмыкнув, мужчина дернул за висящее лохмотьем крыло. Беловолосая зажмурилась, мучительно застонав. – Пожалуй, оставлю одно себе. Пригодится для письма, – усмехнулся брюнет, покидая пленницу.