Статьи юного обзорщика

      «Письмо незнакомки» — одно из тех немногих романтических произведений, что у меня есть на полке. Я в целом неглубокий любитель читать книги о чувствах между людьми, но иногда стоит пренебречь своими вкусами, чтобы отыскать для себя что-то новое. Таким экспериментом и стала данная книга. Не могу сказать, что эта новелла оказала какое-то широкое влияние, но, тем не менее, эмоции и кое-какие волнения во мне смогла вызвать.       Австрийский писатель Стефан Цвейг родился 28 ноября 1881 году в Вене в богатой еврейской семье. В целом детство Цвейга проходило беззаботно и в достатке, а потому писатель сам не особо любит вспоминать этот период, ибо в нём не было ничего такого, что могло отразиться в его будущем творчестве. Он окончил гимназию, поступил в Венский университет и стал доктором наук. Под влиянием австрийского поэта Райнера Мария Рильке и австрийского писателя Гуго фон Гофмансталя Цвейг написал свои первые стихи и издал их за собственные деньги в сборнике под названием «Серебряные струны». С самим Рильке у Цвейга завязалась дружба: когда будущий писатель отправил ему свои стихи, Рильке в ответ прислал свою книгу.       После выпуска из университета Цвейг отправил в путешествие по миру на тринадцать лет. За это время он успел побывать в Лондоне, Париже, Испании, Индокитае. До начала Первой мировой войны Цвейг успел написать стихотворный сборник «Ранние венки», цикл «Первые переживания: четыре новеллы из детства» и трагедию «Дом у моря».       Внезапно начавшаяся война навсегда сказалась на Цвейге, и он страшился её повторения на протяжении всей своей оставшейся жизни. В 1918 году он опубликовал свою поэму «Иеремия», которая была некоторым протестов против той происходящей кровавой мясорубки, однако не сыскала популярности на фоне патриотических настроений и была опубликована только в нейтральном Цюрихе (Швейцарии). После окончания Первой мировой Цвейгу пришлось заново выстраивать свой разрушенный мир, однако прежняя лёгкость жизни и связи не возвращались из-за ощущения, что в любой момент может произойти непоправимое. Неизбежное ощущение чего-то ужасного не отпускало Цвейга до самой его смерти, а в 1939 году лишь подтвердилось.       В послевоенный период Цвейг переехал в Зальцбург, женился и принялся за писательскую работу над двумя большими циклами из нескольких томов, которые посвящал тем или иным известным личностям (тот же том «Три мастера» был посвящён Бальзаку, Диккенсу, Достоевскому, два других тома – Фрейду, Льву Толстому, Ницше). В это же время выходят известные новеллы Цвейга («Амок», «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского», «Шахматная новелла» (последняя будет использоваться как источник вдохновения для написания «Кровавого эндшпиля»)). В «Триумфе и трагедии Эразма Роттердамского» главный герой страдает оттого, что не может повлиять или предотвратить то, что происходит. Цвейг полностью поддерживал гуманистический подход Роттердамского, считая, что Первая мировая война была страшной ошибкой и необходимо сделать всё, лишь бы она не повторилась. Несмотря на совместные усилия писателя и его знакомых, катастрофу предотвратить не вышло, а когда он писал новеллу о главном гуманисте Европы, то его дом обыскивали по приказу немецких властей.       В 1928 году Цвейг побывал в «новой России» — Советском Союзе — по приглашению на празднование 100-летия Льва Толстого. Первое знакомство с произведениями русских писателей у Стефана произошло ещё в его годы в гимназии, и они понравились ему ещё с первых строк. По итогу Цвейг сам переводил свои книги на русский язык. В России Цвейг был две недели — за это время он успел встретиться с рядом известных русских писателей, посетил Ясную поляну и могилу Толстого. Самым ценным событием в жизни писателя стала его встреча с Максимом Горьким, с которым они виделись и позже, когда последний находился на лечении. Несмотря на благосклонное отношение и хорошее впечатление от поездки, уже в 1936 году написал письмо своему знакомому французскому писателю Ромену Роллану, где высказал своё недовольство в отношении Союза:       «… в Вашей России Зиновьев, Каменев, ветераны Революции, первые соратники Ленина расстреляны как бешеные собаки… Вечно та же техника, как у Гитлера, как у Робеспьера: идейные разногласия именуют „заговором“».       В 1934 году Цвейг уехал в Лондон после прихода Гитлера к власти в Германии и установления режима Дольфуса в Австрии. После, осознав, что в Лондоне тоже нестабильно, вместе со своей новой женой отправился в Нью-Йорк, но оставаться там надолго не собирался и окончательно разместился в Бразилии в пригороде Рио-де-Жанейро – Петрополисе.       «Самая священная задача, которой я всей силой своей убежденности служил в течение 40 лет — мирное единение Европы, — оказалась неразрешимой, — писал в мемуарах Цвейг. — То, чего я страшился больше, чем собственной смерти, — война всех против всех была развязана вторично. И тот, кто целую жизнь страстно стремился к духовному и человеческому единению, ощутил себя в этот час, как никакой другой требовавший несокрушимого единства, из-за этой неожиданной изолированности бесполезным и одиноким, как никогда в своей жизни».       Постепенно терялась связь соотечественниками и друзьями Цвейга в Европе, а его стала поглощать внутренняя пустота. Он старался отвлечься, опубликовав неудачное произведение «Бразилия – страна будущего», и сидел над биографией Бальзака, которую писал уже 30 лет.       Писатель был одинок в чужой ему Бразилии, последние месяцы жизни Цвейг находился в глубокой депрессии. Он заставлял себя работать через силу, говорил, что устал и что лучшие времена ушли безвозвратно. Цвейга пугал и его возраст — он боялся роковой даты в 60 лет, боялся старости, болезней. Последней каплей для писателя стала новость об оккупации Сингапура и Ливии. Цвейг дрожал перед мыслью о том, что война докатится и до Нового света. Его жена разделяла те же переживания. Их тела нашли 23 февраля 1942 году лежащими вместе на сдвинутых диванчиках. На их лице застыло лишь выражение спокойствие, причина смерти – летальная передозировка снотворного.       Новелла «Письмо незнакомки» была опубликована в 1922 году. В книге главный герой получает письмо от незнакомой женщины – точно так же начались отношения писателя с его первой женой Фридерикой. Сама она была замужней женщиной с двумя дочерьми, вполне привлекательной и состоятельной. После случайной встречи в театре она решила написать Цвейгу письмо, в котором не настаивала на встрече, а лишь говорила о себе как о почитательнице его творчества. Цвейг ответил, и это стало началом их близких отношений. После измены мужа Фридерика подала на развод, однако сам писатель не торопился вставать под венец, боясь потерять свою свободу, но вскоре согласился.       Вообще если так рассматривать то «Письмо незнакомки» — это фактически монолог в прозе, монолог от лица героини, которая пишет человеку, которого любила до самой смерти. Это история глубокой и безответной любви, которую через себя она пронесла. Впервые она увидела главного героя ещё в детстве, когда тот переехал в соседний дом и с тех пор стал смыслом её жизни. На протяжении всей книги она восхищается не только писателем Р., но и убранством его комнаты, любая простая вещь, к которой он прикасается, становится для девушки священной:       «Ах, сколько я делала глупостей! Я целовала ручку двери, к которой прикасалась твоя рука, я подобрала окурок сигары, который ты бросил, прежде чем войти к себе, и он был для меня священен, потому что к нему прикасались твои губы».       Вся проблема заключается в том, что эта любовь только в одну сторону, но это не значит, что Р. какой-то бесчувственный, эгоистичный — нет, просто для него это ничего не значит. Для него естественно вести жизнь просто холостого мужчины, заводить временные и случайные встречи с женщинами. Всё это для него часть естественного образа жизни. Вся проблема главной героини ещё в том, что напрямую она ничего не делает, только бросает любовные взгляды/знаки внимания, но для главного героя — это естественно принимать их, ничего более. Вот эта космическая разница между «всем» для героини и «пустым ничем» для Р. не может не привести ни к чему более как к трагедии. В своём письме героиня неоднократно повторяет, что не винит любимого, однако если судить по тону самого письма и детально описанным событиям, она пытается вызвать в нём определённую долю вины. Обвиняет его в том, что он несколько ночей проводит с ней, а потом не узнаёт при встрече. А потом ещё когда она с повторной лёгкостью ложится к нему в постель, то в слезах убегает оттого, что главный герой ей кладёт деньги и принимает за проститутку. На этой огромной недомолвке и построилась череда трагедий героини – вместо того, чтобы ещё при первой встрече сказать, что она та самая соседская девочка, избрала тактику молчать, мол, сам догадается. Мало того, что загубила себя, так ещё и ребёнка, которого получила от своего возлюбленного и сохраняла, так как он был вторым Р.       Ребят, давайте начистоту. Вся история, конечно, трагична и в то же время вызывает романтический подъём чувств и впечатлений – это типичные ощущения от книг такого жанра, вспомним тот же «Гранатовый браслет» Куприна и то, как в школе нам это преподносили как высшее проявления чувств и человеческой привязанности. Вспомним «Триумфальную арку» Ремарка, где отношения изначально не должны были строиться – Равич просто не смог пройти мимо человека, которому требовалась помощь, и ввиду специфики своей специальности. Все романтические ощущения, страстные вздохи и желания получить похожую частику любви проходят тогда, когда трезвым взглядом смотришь на ситуацию. В «Гранатовом браслете» главный герой преследует замужнюю женщину, а в «Триумфальной арке» прямо описаны нездоровые отношения между людьми, которые друг другу-то ничем и не обязаны. То же самое и тут: героиня построила себе идеальный образ мужчины, которому она посвятила всю жизнь, но столкнулась с жестокой реальностью своих бездумных и пассивных поступков. Остановилась бы главная героиня, если бы главный герой с самого начала лишь посмеялся над её признанием? Мне кажется, нет, налицо глубокая одержимость своим кумиром. Здесь нет любви, только если слепая. Я понимаю прекрасно чувства героини и сталкивался (и продолжаю сталкиваться) с похожей ситуацией – ощущения не из самых приятных, но необходимо избавиться от всех искажённых представлений и сделать трезвую оценку, иначе можно глубоко и надолго уйти в мечты и представления, которые не соответствуют реальности, а жить этими фальшивыми фрагментами сознание может очень долго.       Какова реакция главного героя? Она неоднозначна и сложно сказать, будет он сожалеть обо всём произошедшем и что упустил любовь, которая была ему всю жизнь верна. В конце произведения не говорится о том, что Р. потрясён, лишь замечая пустующую вазу в свой День рождения, которая когда-то была заполнена белыми цветами, посылаемая анонимно героиней письма. Белые розы – символ чистой и бескорыстной любви, а жизнь без любви существовать не может. Ваза будет пуста без цветов, как и пуста жизнь без любви.       «Он дрожащей рукой отложил письмо. Потом долго сидел задумавшись. Смутные воспоминания вставали в нём - о соседском ребенке, о девушке, о женщине в ночном ресторане, но воспоминания неясные, расплывчатые, точно контуры камня, мерцающего под водой. Тени набегали и расходились, но образ не возникал. Память о чём-то жила в нём, но о чем - он вспомнить не мог. Ему казалось, что он часто видел всё это во сне, в глубоком сне, но только во сне».       Книга действительно пробивает на эмоции, однако, как и все остальные, создаёт лишь пелену романтики, а посмотришь чуть глубже – персонажи с глубокими переживаниями и проблемами, которые столкнулись с несоответствием своих представлений в реальной жизни. Мне сложно сказать, рекомендовать книгу или нет, но, во всяком случае, это действительно одна из великих новелл, вышедших из-под пера не менее великого художника.