Грехи человеческой глупости

С ранним утром наступает спокойствие и всё то, что должно было умереть во мраке, исчезает вместе с ним. Сегодня всё же такой важный день, счастье должно быть в каждом уголке дворца. Церемония венчания, да причём не только одной девушки. Две дочери Ки, красавицы, умницы и образец для каждой девушки Китая, давно ждали этого момента, ведь любимый дядюшка знает все желания своих красавиц и точно выберет того, кто был бы им достойным кавалером до скончания веков. На праздник ещё вечером прибыли монахини. Они должны были озаботиться тем, что церемония пройдёт спокойно, по всем правилам, ведь больше многих знали об обычаях и традициях. Среди них была и она — Бай Гуцзинь, которую никто не замечал в виду магии, обезличивая в толпе. Облачённая в одеяние послушницы, женщина надеялась тихо вернуться во дворец и закончить начатое, ведь считала, что во дворце нет причин для лжи и правда всегда должна торжествовать. Была бы она просто духом, то оставила бы всё как есть, но что-то её беспокоило, точнее кто-то. Гуцзинь могла корить себя за неосторожность, за отступление от небесного к земному, но оставить смертного со своими кошмарами та не могла. Впервые за столько времени её земного пути кто-то был так верен ей, кто-то так сильно защищал её, что чувство одиночества уходило в обществе дорогого ей человека. Пусть духам нельзя задерживаться со смертными, пусть его дух верен лишь одной женщине, но Леди Белой Кости просто хотела, чтобы, когда всё кончилось, и в его жизни наступило счастье. Этим она точно сможет отплатить за всё. Ей было известно, что с ним и, находясь в своей маскировке, она пошла в казармы, куда перетащили упавшего от усталости мужчину. Лекарь сидел над ним, что-то записывая. То был Травник Йонг. Заметив монахиню, он встал, оторвавшись от пергамента. — Ох, простите, не думал, что кто-то из этих недалёких воинов решил разболтать и испортить праздник. — проворчал Йонг, дотрагиваясь до лба Вейдуна, что, кажется, лишь недавно смог спокойно уснуть. — Что-то случилось? — спрашивает скромно женщина, не поднимая глаз. — Изнеможение и недавнее покушение на убийство. — травник отодвинул ворот воина, указывая на следы от верёвки. — Капитан Ю встал не на ту дорогу, чудо лишь спасло его от скорой гибели. Вернувшись из странного похода, он оказался без госпожи Бай, а когда попросили по утру привести его и объясниться, то тот лежал без сознания в окружении двух воинов. Тогда позвали и меня. Надеюсь, всё это просто случайность и господину Чжану об этом лучше не знать, это же останется между нами? — Конечно. Позвольте мне немного помолиться за эту душу. Чем быстрее он придёт в себя, тем будет лучше. Спорить Йонг не стал. Не то что бы он верил монахине, но возиться с пациентом он не хотел, тем более, когда развивается создание его знаменитых и ужасных таблеток бессмертия, потому скоро покинул их. Гуцзинь со странной нежностью взяла чужую грубую руку в свою, тихо что-то шепча. Им стоило поговорить, но достучаться до разума будет своеобразной задачей. От того она и пошла на шаг проникновения в разум, по средствам молитвы, как она делала тогда. — Ох, Вейдун, когда всё кончится, мы вместе посмотрим, как цветёт вишня и ничто и никто не смеет нас потревожить. Я обещаю, я клянусь. Раннее утро, свежий воздух, тёплое солнце. Размытые пейзажи, далёкие разговоры, музыка. Всё смешивалось, всё одновременно было реальным и не существовало никогда. Так выглядело воспоминание. Раньше при появлении ей необходимо было поговорить, чтобы увидеть, но владелец явно не скрывал своего горя. Его мрачный силуэт был где-то вдалеке, сидел не шевелясь. Вот на сцену сна выходят они, мужчина и женщина, герои истории. Одного не так трудно узнать, Ю Вейдун, тогда ещё просто солдат с чистой улыбкой и огнём в глазах. Рядом с ним была худая девушка, облачённая в платье служанки и напоминающая больше эфир, чем живого человека. Она была чем-то обеспокоена — Моё сокровище, ты не поверишь, случилось большое несчастье! Я даже не знаю как смотреть в глаза своей госпожи, она же так расстроена и опечалена уходом её сына! — Что случилось? Су Юн, ты еле на ногах стоишь! — он ловит её, не давая упасть. Девушка же, подобно облаку, прижимается к любимому, не зная, что делать. — Кто-то украл медальон её сына, последнее, что осталось от него. Она подозревает нас, служанок и никого не пускает к себе. Все знают, что тот был ключом к его сокровищам, от того она считает, что кто-то из нас желает озолотиться. Мне грустно, Вейдун, грустно видеть, как она умирает от горя, потому мне нужна помощь, твоя помощь. Если вдруг что-нибудь найдёшь, если вдруг узнаешь, у кого оно — то верни, помоги мне вернуть справедливость. Некоторое время воин ничего не отвечал. Тяжело. Все эти интриги и заговоры, по словам его товарищей, не кончались добром, потому, взяв Юн за руки и поцеловав её ладони он тихо ответил. — Справедливость придёт, но не обязательно быть её проводником — в глазах солдата горела надежда. — Тебе не обязательно ввязываться в это и искать, ведь кто знает, на что способна мать, страдающая от горя? Оставь дело мне или кому-то другому из солдат. Знаю, ты снова хочешь увидеть улыбку на лице госпожи Ке, но, боюсь, это несбыточная мечта. Стоит подумать и о себе, о нас. Скоро ты сможешь отправиться из дворца и я добьюсь твоей руки раньше какого-то евнуха, мы уедем ближе к югу и заживём как должны, вне интриг и скандалов. Просто прояви благоразумие, моё нежное облако. Су Юн заплакала. Девушка была нежна и ей трудно было устоять перед словами Вейдуна. Никто из них не имел хорошей жизни, но мысль о том, что вот-вот доживут они немного и начнётся то, к чему они так стремились, о чём мечтали. Отданная в откуп девочка и единственный в семье мальчик, у которых не было выбора, как жить, что делать и как себя вести. — Я не могу, понимаешь, не могу. Мир полон несправедливости, мы росли и жили в ней, но если…если только попытаться сделать шаг на встречу течению, то может, дальше будет идти не так страшно? Посмотри на меня, милый, прошу — маленькие худые ручки коснулись его лица. Глаза Юн были заполнены слезами, а в глазах Вейдуна выражалось большое беспокойство, которое не в силах унять ничего на свете. Тем не менее, её нежность могла растопить любое сердце. — Помнишь, как ты привёл меня во дворец? Вы искали служанок, но я болела. Ты упросил своего командира, чтобы тот дал тебе время помочь мне, ведь кто как не патрульный города знает врачей рядом? Ты тогда казался таким напуганным. — Вас могли продать в бордель или ещё куда. Сюда выбирают только красавиц, но оставлять у жестокого торговца…это низко, это глупо. С ним ты бы умерла. — Да. Я бы умерла. Если бы не твоя помощь, то долго вдыхать этот воздух я бы не могла. Ты же сделал это потому, что считал правильным. Так почему не даёшь поступить правильно мне, моё сокровище? Поверь мне, я просто хочу, чтобы госпожа Ке была счастливой, вот и всё. А как найдётся это украшение, то все проблемы со смертью принца закончатся. Горе утихнет и придёт покой. Разве этого нам не хватало столько времени? Ну же, не будь таким серьёзным, улыбнись, мы же с тобой делаем хорошие дела во благо двора. Юн улыбнулась сама, широко-широко. Глаза блестели в солнечном свете, но казались такими светлыми, будто уже мёртвыми, но так сложно проигнорировать эту счастливую улыбку, полную надежды. ЛКД обернулась на силуэт позади неё. Капитан не шевелился, лишь пытался скрыть что-то. Был ли то гнев или горе, сложно понять. Тихими шагами она подошла к мужчине, прежде чем обнять его со спины. — Она всегда верила в справедливость, госпожа — говорит капитан тихо. — Но это солнце погасло, и я бы…я мог не делать ничего этого, мог бы не лишать её снова воздуха своими руками. Она, моё облако, она хотела дышать. — В том мире она нашла покой, её недуг больше не проблема. Она никогда не винила тебя в своей смерти, я знаю. И вновь воспоминание, уже не такое солнечное, как раньше. В мрачном лесу, находясь в шоковом состоянии, солдат, опустившись на колени, молился, молился за каждую из этих девушек, пока его руки дрожали от недавнего приказа. Дул холодный ветер и тела, повешенные в лесу, мирно качались в такт, будто кто-то повесил у входа музыку ветра. Мир был неясным, обрывистым. В голове не было никакого другого звука, кроме как крики несчастных служанок. Они эхом отражались в сознании, их слёзы, их боль, всё было реальным, слишком реальным. Холод пробирал до костей, а Вейдун, стоящий на коленях, всё молился, тихо бормоча себе что под нос. Он вызывал недоумение, даже жалость, ведь дворец место не для слабых духом, но если жизнь впервые сталкивает тебя со смертью? «Она хотела дышать» Мужчина получает пинок и падает, не в силах устоять. Это был их надзиратель. Как же его веселило всё это. Момент его пугающего триумфа над солдатами. Воспоминания не собирают образ, тот больше похож на чёрную тень, но Бай Гуцзинь узнаёт этот противный голос. — Мужчина, а так боится смерти. Какое убожество. Мы все служим дворцу и на нас сходит вся грязная работа, но её надо выполнять с честью и достоинством, а не так, как этот слабак. Настанет утро, и вы позабудете лица этих девушек, ведь они мусор, мусор, от которого ничего не осталось. Хотя, слышал, кого-то ты любил, червячок? Не ту ли, что висит почти ближе всех к дороге? Но не переживай, первая любовь всегда жестока. Я прав? Молчание. Солдаты были не в силах ни поддержать, ни опровергнуть всё это, замирая от ужаса. Смех надзирателя отражался эхом. Птицы слетают со своих мест, заслышав этот тон, грязный и сладострастный, будто отравленный мёд. В какой-то момент лежащий находит в себе силы подняться. Его глаза пусты и в них отражён ужас, но вместе с тем была чудовищная решительность. Достав кинжал, тот швырнул его в надзирателя, но увы, тот не попал. — Ты сдохнешь, Ченг Ли, ты сдохнешь за то что совершил! — шепчет Вейдун в бреду. — Души мертвецов тебя не оставят и справедливость придёт. Она обязательно придёт, Ченг Ли. — на лице отразилась странная, почти безумная ухмылка. В ту ночь он просидел под стражей, пока не пришёл доктор осмотреть солдата, но каждая минута одиночества там, без еды, наполняла воздух яростью. Лишь лекарь и давний друг спасли его от бреда, да и, кажется, в воспоминаниях об этом вечере почти ничего не осталось. К горлу подошёл ком. Леди Белой Кости села рядом и взяла его за руку. Холодная. — Мы справимся со всем, слышишь? Его казнят за жестокость, ведь много солдат видело, что тот натворил. Мы встанем с колен и что бы там не было, в наших руках сейчас справедливость, Вейдун. — Я не заслуживаю носить такое имя. Не после того, что произошло. — А как по мне, ты самый настоящий Защитник Востока. По секрету, однажды, когда я ощутила, насколько недружественен ко мне мир, то молилась Нэдже, чтоб тот смог защитить меня. Сам он не явился, но указал, кто это может сделать и это был ты. Боги не оставили тебя, Вейдун, а даже если оставят, то я всегда останусь рядом. Мне нужен такой храбрый чемпион. Резкое пробуждение, словно от пугающего кошмара. В попытке дышать, капитан жадно хватал всякий воздух, словно верёвка ещё была на его шее, но успокоился, как только убедился, что сейчас всё хорошо, всё безопасно. Во взгляде рядом находящейся монахини были знакомые отголоски взгляда Госпожи. — Всё хорошо, капитан, реальность куда безопаснее любого вашего кошмара. — Окружающая реальность и есть кошмар, мудрейшая сестра. Сколько времени прошло? Я долго был отлучён от дел? Мне следует вернуться, моя Госпожа на меня рассчитывает, сестра. — Твоя Госпожа здесь. — Леди Слоновой Кости тепло улыбнулась и взяла в руки похолодевшие ладони капитана Ю. — Тише, у меня не так много времени. Праздник скоро начнётся, я должна помогать дочерям госпожи Ке, как и остальные. К часу Обезьяны я жду тебя у покоев Императора. Ты видел многое и был рядом и твоим словам можно доверять. Постарайся не навлечь на себя беду до часа Обезьяны. Когда пробьёт это время — Император узнает правду. — Я сделаю всё, как вы скажете. — Капитан тяжело вздохнул, чувствуя, что скоро можно ждать беды и вновь дотронулся до своей шеи. Кто так мог поступить? — Только скажите мне, скажите честно, как вы узнали о том, что произойдёт этой ночью? — Ох, Вейдун, иногда судьба невольно связывает души ради общей цели, вот и моя душа стала связана с твоей. Не переживай, ещё никто кроме тебя не знает, что я здесь. Потому прошу, не навлеки на себя беду, храбрый воин. Ей пришлось уйти. Увы, до того времени, она не может тихо покинуть праздник, ведь когда дело касается охраны императорских особ — то за каждым человеком идёт большая слежка, не дай боже кто решит испортить большое торжество. Всё-таки всегда этот огромный дворец с его жителями напоминал золотую шкатулку со змеями, что тот открывается по крайней нужде и то самым избранным. На кануне празднике госпожу Ке терзали страшные мысли. Сегодня выходят замуж две её красивые дочери, скрепя тем самым союзы с важными людьми империи, но в мыслях ещё оставался её любимый сын. Красивый, умный молодой человек, напоминающий внешне молодое дерево, которое так легко обрубили. Осталось слабое чувство недосказанности от того, что произошло тогда. Была бы возможность, Ке бы спросила у кулона, что теперь мирно висел на её шее, спросила, видели ли эти железные неживые глаза что-то истинное? Увы, металл никогда не произносит речей, а окружение желает поскорее забыть этот страшный скандал, убивающий многих. Ке сидела не одна в своих покоях, у неё были гости. Чжу Чжан решил проверить талантливую госпожу и нынче распивал с ней чай. Военный приходил к ней не впервые, о их хорошей дружбе знал Император и не мог запретить дорогому брату видеть свою жену. Всё-таки, Цзайхоу был мягок душой, чем, увы, многие и пользовались. По этой причине, Чжан был здесь. — Мой сапфир, от чего твои глаза печальны? Сегодня важный день для твоих дочерей. Твои же мысли совсем о другом, словно ты далеко от меня. Что же тревожит душу такой красивой, умной и обаятельной госпожи, только скажите и ради вашего спокойствия я готов буду поставить Китай на колени! Глаза Сяо Ке и правда напоминают яркие сапфиры, такие же яркие и неживые. Её уже не убеждали сладкие речи и при попытке Чжана сблизиться сильнее, дотронуться до её руки, женщина отстранялась. Ей сейчас явно не до признаний её любовника, настолько изысканных и галантных, что становилось тошно. — Он уже мог завести семью с той девушкой, и я бы стала бабушкой. Гуолианг, мой мальчик, он заслужил место приемника императора, больше, чем нынешний. Добрый, умный, справедливый — он всем похож на Императора Благодетеля, что выбрал ему имя. — Не каждый может с честью носить своё имя. — Страна может быть доброй… Он должен был покончить со всем кошмаром и даже узнал кто творит неприятности за спиной у моего мужа, но увы, тот предпочёл поверить чиновникам и испуганному мальчику, чем своему честному сыну. Чжан украдкой глянул на неё. Жалкая. Находясь в воспоминаниях, Ке не походила на ту женщину, к которой у него вспыхнули чувства. Скорбь навеки заставила взгляд помрачнеть и лишить возможности прогулок под луной и внимания из-за какого-то ребёнка. — Госпожа, вам плохо, я знаю это, но подумайте о ваших дочерях. Сегодняшний день для них особенный, во дворце будет праздник, и все должны держать лицо. Сяо Иджуан точно решит, что пришла пора её времени, но мы с вами знаем, кто из четырёх жён самая талантливая. — взяв её за руку, Чжан оставил несколько поцелуев, чтобы попробовать воскресить из пепла свою красавицу. — Будьте сильной, ведь борьба ещё не окончена. Как всё закончится, ты вновь обретёшь влияние, уже на мужей своих дочерей и этот дворец не посмеет угнетать величие настоящей богини. Странно, но речь и правда успокаивала. Женщина решила ответить на такие ласки, пустив ближе. Просто нужно забыть этот кошмар, хотя бы на мгновение. — Матушка, матушка! — знакомые голоса. То были Чжу Лан и Чжу Мэй — единственная отрада матери. Влетели они, подобно певчим птицам, элегантно, но быстро, под ворчания слуг, которые не смогли остановить девушек. За ними шла императрица Ан, дружелюбно неся подарок. — Дорогая талантливая супруга, как бы я не следила за тем, чтобы они точно следовали расписанию, девушки очень хотели тебя повидать. Не могу же я им отказать? Чжан напрягся. Его отвлекли от любовных утех. Пришлось встать. — Прошу меня простить, госпожи, но я должен уладить ещё пару дел, ещё раз вас с праздником, императрица Ке и её милые цветочные дочери. Ан одарила его недружелюбным взглядом. Стоит сообщить Госпоже Динг о том, что он вновь здесь был. А девушки, устроившись рядом с матерью, всё тараторили и тараторили. — Я видела своего мужа, говорят, генерал Ци лично одобрил наш брак, сказав, что только самый храбрый воин сможет меня защитить! — говорит Лан, мечтательно улыбаясь. — А мой муж один из наместников, и он содержит академию, матушка! Знания всегда влекли моё сердце, подобно звуку цитры и может вместе с ним я смогу помогать распространять образование среди простых людей. — шептала Мэй под нос, немного стесняясь. Никто из них толком и не любил своих мужей, лишь видел в этом союзе выгоду. Увы, но по любви выходить могут лишь люди из простого народа. — Если кто из них не оправдает ваших ожиданий, то ваш отец обрушит на него мир. — Ке улыбается и целует каждую из дочерей. Хотелось бы, чтоб Сяо Ан ушла, но, видно, их ждал разговор, которого не вышло бы избежать. Как же так получилось? Конечно, Чжае подозревал, что не все жёны императора сговорчивы. Держать Сяо Динг на расстоянии не составило большого труда, эта женщина презирала всякие попытки втянуть любимого в военные дела, считая, что есть ещё дела при государстве, Сяо Иджуан боялась его, так как знала, что за ним нередко ходит сама смерть, но Сяо Ан, которую почему-то не интересовала попытка достичь статуса главной жены, во времена своего присутствия любила следить за гаремом а новости там распространяются слишком быстро. Нашёл бы он ту служанку, что разнесла всё тогда и не было бы больше у него ни проблем, ни сожалений. — Бай Канг, вестей о капитана ещё нет? — Нет, господин Чжан, на того совершили покушение прошлой ночью. Он не смог бы подойти к вам даже если бы захотел. — Это всего лишь один из многих воинов, все они умирают на войне ради государства. Я более ждать не намерен, он должен предстать перед мной. — Вы верите в слова той служанки, что он виноват в том, что Леди Слоновой Кости до сих пор здесь нет? Она выглядела лишь как жаждущая внимание девушка, она могла бы поведать о советнице больше, всё же дамы коварны все как одна. Чжан скептично посмотрел на своего спутника. В глазах отражался немой вопрос, есть ли у господина Бай мозги, для того чтобы понять, от чего им нужен именно мужчина и почему нужно женское доверие. Канг решил, что дважды спрашивать не станет, чтобы избежать пренеприятных последствий, ведь как бы близко те не общались, они всё ещё слуга и господин и господину ничего не стоит, чтобы забрать чужую жизнь и найти замену. Всем здесь можно найти замену. — Лучше иди за ним сейчас и не испытывай моё терпение. Бай Кангу не потребовалось много времени, чтобы достать того, кого так трепетно желал увидеть его господин. То ли дело было в глубокой верности, то ли в умении находить общий язык, от того Вейдун пришёл за ним без какого-либо сопротивления, всё ещё находясь в замешательстве от своего сна. Хотелось найти капитана Ченга для того, чтобы лично спросить о том, что именно произошло, пока он был в беспамятстве, но пока всё не приходило ни одной осмысленной идеи о том, как именно с ним поговорить. Может, произошедшее ночью — его вина? Может он помнит его угрозу и желает сохранить себя и своё существо на более долгий срок? Но какой смысл его бояться? Ведь за всю свою жизнь, после этого момента, он так и не поднял меч ни на кого больше. Всё же, нужно найти Ли, найти и спросить, что именно произошло, спросить чьих рук дело его возможная смерть? — Господин Чжан не в духе — начал Канг, прерывая мысли капитана. — Он хочет узнать, где ваша госпожа и поговорить с ней. Честные ответы вам вряд ли помогут, капитан, он вам не поверит. — С какой поры никто не верит в честность? — С той самой, как появились люди. Я слышал о том, что на вас напали, будьте уверены, господин Чжан к этому не причастен, иначе бы он послал душить лично меня. Никому из своих солдат веры нет. Вейдун на это лишь пожал плечами, не зная, что ответить. А дышать становилось всё труднее, словно кто-то упорно держал его за горло. И вот покои Чжана. Сам хозяин сидел с мрачным видом на своём кресле и что-то писал, вокруг стояли слуги, которые были подобны украшениям, чем людям, настолько безучастное и покорное выражение лица у них было. Заметив приход капитана, тот даже не поднял головы, пока Бай Канг не представил его. — Капитан Ю Вейдун, спутник советницы Бай прибыл, господин. — Хорошо, Бай Канг, пусть подойдёт. Проследи, чтобы никто не вошёл к нам. Можете быть свободны, барышни. Украшения пришли в движение и последовали на выход, прежде поклонившись брату императора. Сам слуга Чжана напоследок лишь похлопал по плечу капитана, зная, что придётся тяжело. Некоторое время оба равнодушно молчали. Вейдун не решался заговорить первым, а Чжан неторопливо ел, словно намеренно испытывая его терпение. Брат императора сдался первый. — Капитан Ю, слышал, вы недавно вернулись из тяжёлого похода. Где-то потребовалось вмешательство советницы? Вейдун молчал. Она просила не натворить бед, но беды словно сами его находили и душили, с каждым разом всё сильнее, чёрные тени нагнетали и он оставался на месте, молча глядя в пол. — Я понимаю, капитан, вы очень беспокоитесь о своей госпоже, ведь здесь вы одни и некому будет вас защитить. Глупо полагаться на женщин, они существа коварные, ломают даже не подумав. Вы сломлены, служа женщине, отдавая всё женщине и даже, готов поспорить, готовы умереть за женщину. Спешу вас уверить, я хочу встречи с вашей госпожой, чтобы быть её другом, верным товарищем, что подаст руку. Речь Чжу Чжана была слишком медленная. Он звучал задумчиво и загадочно, вглядываясь в фигуру капитана, чтобы узнать — какое из слов отзовётся в его сердце и гнев закипит по жилам. Да, он уже говорил так с одним, говорил и получил природную ярость, но здесь не было ничего. — У моей госпожи не так много друзей, в особенности среди столь важного круга лиц, в который включены вы. Она предпочитает идти своими силами. — Да, вокруг много лжецов и подлецов, что готовы только по сигналу всё испортить. Добрые и верные друзья в действительности худшие враги, но я не из них. Мне важна безопасность и ради безопасности я сделаю всё что угодно. Увы, Император, мой дорогой брат, не слишком одобряет мои методы, потому мне хотелось посоветоваться с умной женщиной, что могла бы дать ответ — почему мой брат так не хочет проводить агрессивную политику в отношении демонов и изгнать их из Китая. Вы знаете, где она? Не оставили же вы свою госпожу в беде, капитан? Молчание. Лжец играл на этой лире, лжец коварный и строптивый. Змея следила за каждым вздохом, змея с лицом человека. Нет, нет, почему его не могут просто оставить в покое? Капитан тихо произнёс — Я всегда верен своей госпоже и её интересам. Я готов умереть за неё, но в опасности я бы её точно не оставил, никогда. — Капитан, что-то я вас плохо слышу. Прошу, подойдите поближе, всё же я хочу поговорить с вами как с другом. Неужели за всё это время у вас не было ни мысли о том, куда делась ваша леди? Может вас, честного человека, ввязали в страшные интриги, которые простым смертным губительны? Всё же не зря Бай Гуцзинь здесь называется истинной ведьмой. Не виной ли тому интриги, что та проворачивает во дворце? — Виной тому лишь зависть и корысть, ваша светлость. — Так значит её оклеветали злые языки? Какой кошмар. Во мне бы она могла найти защиту. — Нет защиты лучше, чем доверие Императора. Его благословение ведёт мою госпожу на правильный путь. Чжу Чжан задумался. Он слышал нечто подобное и о Гао Гуне, что всегда трепетно защищал интересы своего повелителя, а женщина его сердца так удобно винила ведьму в своих несчастьях, не подозревая что истина здесь. Возможно, стоит поступить более радикально, чтобы добиться её расположения, только вот нужны данные, много данных, которые вряд ли даст её верный щенок. — Вы правы, капитан, нет защиты лучше, чем доверие Императора, его уважение даёт многое здесь, в этом самом месте. Что же, я услышал всё то что хотел и потому не смею вас задерживать, всё-таки, недавно вы такое пережили, а мне надо поприсутствовать на церемонии своих племянниц. Они распрощались на странной ноте. Вейдун не совсем понимал, зачем пытаться пользоваться влиянием на Императора, да к тому же, с момента, когда он вновь проснулся, сознание было словно погружено в туман. Ничего больше не имело существенного значения. Бай Канг же получил поручение — узнать как можно больше об этом походе и подготовиться к встрече с самой Гуцзинь. И вот настал Час Обезьяны. Вейдун застал свою госпожу при параде, она была всё такой же неземной и очаровательной, но теперь в её глазах ясно светились огни ярости. Она хотела добиться ответов и добьётся их, чего бы ей не стоило. — Капитан, сегодня всё закончится. — сказала Гуцзинь. Её спокойствие воистину было крепче любого меча. — Идёмте. Стук в дверь. Милая служанка открывает двери покоев, чтобы узнать кто явился и заметив Леди Слоновой Кости, в страхе отшатнулась. Что она тут делает, как попала во дворец незамеченной? Рядом с ней, мертвенно бледной стоял мрачный капитан, что сказал. — Доложите Императору, что советница желает с ним встречи. Потребовалось ждать недолго. Чжу Цзайхоу очень желал встречи с любимой советницей и мудрой госпожой, от того скоро их пригласили внутрь. Обратного пути уже нет.