Черная роза с ядовитыми шипами

Они смотрели, как я выступала ночью. Под вой сирены я кричала, рот под скотчем. Немое тело от колена до запястья, Их гнев сменялся то раскаянием, то страстью. Они хотели, чтоб я танцевала танго В моей постели ровно до шестого раунда. Сеанс окончен — это было сладко-страшно, Когда тебя будто сломать желает каждый. Я как бумага сгораю дотла! Не нужно денег! Не видишь, мне больно?! Ломает стены, когда я теряю контроль. И на осколки летит голова, Ты наступаешь надежде на горло. Дрожит арена, пока я веду один-ноль.

  

***

      Аккэлия стояла по щиколотку в воде, наблюдая за уходящим под воду солнцем, слегка прикрыв глаза. Ее рыжие локоны волос и край легкого шифонового цвета морской волны платья трепал морской ветер. Она закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом, ведь шестое чувство упрямо говорило о том, что скоро у нее или кого-то еще не выдастся свободная минутка на вот такие моменты, что дальше будет лишь кровопролитная война и лишь самому Богу известно, когда та кончиться.       Ведь неумолимо приближалась развязка, а там и финал войны с Негласным королем всех ведьм и его цепными псами, иными словами, Безликими и другими более ужасающими тварями, а также с его марионетками, ведь тот не ограничится лишь Безликими. И девушка не могла гарантировать того, что все выживут в этой войне. Будут погибшие даже в ее окружении. И этого она боялась, хоть и не хотела кому-либо это показывать, даже самой себе.       Тёмная прошлась чуть вперед. Вода немного успокаивала, но лишь ненадолго, как хотелось бы. Мысли о приближающихся событиях возвращались вновь и вновь, заставляя разуму напрягаться.       Аккэлия резко упала на колени воду, а после и вовсе села, наплевав на то, что платье будет испорчено морской водой, впиваясь пальцами в белый песок. Низ ее платья в этот же миг намок. Склонив голову вниз рыжеволосая, закусила губу.       Сейчас она не была ни Темной, ни главой ковена, ни королевой ведьм и уж тем более ни сестрой самого Бога, Тьмой. Аккэлия была самой собой, той слабой девушкой, которая не знала о темной стороне мира, и была заперта ею собой много сотен лет назад. Ведьма не позволяла себе показывать свою слабость и страхи перед близкими людьми. Ведь им сейчас не легче, чем ей и рядом с ними она должна быть сильной, опорой… А сейчас она разрешила себе побыть немножко слабой в дали от всех, и дать волю своим чувствам и страхам. Ведь в скором времени она вновь должна будет стать Тёмной и Тьмой.

***

Я так хотела закричать, но рот под скотчем. Нельзя мне было вас встречать сегодня ночью. И ты ведёшь меня под вспышки фотокамер. Готов маэстро — он включает новый таймер. И я свожу тебя с ума под звуки танго, Бокал холодного вина — ты просто ангел. Как жертву зверь сжимаешь вновь мои запястья. Я променяла бы любовь на это счастье… Я как бумага сгораю дотла! Не нужно денег! Не видишь, мне больно?! Ломает стены, когда я теряю контроль. И на осколки летит голова, Ты наступаешь надежде на горло. Дрожит арена, пока я веду один-ноль.

***

      Раздался смешок со стороны. Рыжеволосая девушка резко обернулась на него.       Брюнет насмешливо проговорил, рассматривая сидящую перед ним девушку в воде:              — Неужели великая и ужасная Тёмная упала духом и не верит в свои силы и победу Вольтури?       Аккэлия вскочила на ноги, тут же натянув обратно на лицо маску храброй и сильной женщины. Вот кому действительно нельзя было показывать свои слабости — Негласному королю всех ведьм, которым и являлся этот напротив стоящий брюнет.       Платье стало само по себе стремительно высыхать. Мужчина все также насмешливо смотрел на нее, чуть склонив голову в бок. Все же как бы одежда на ней быстро не высыхала, однако она все ещё мокрое, от чего прилипла к соблазнительному телу, подчеркивая каждые изгибы женской красоты.       — В твоих мечтах! Скоро ты отправишься туда, где находится сейчас твой бывший ученик.       Мужчина рассмеялся в голос, запрокинув голову назад. Аккэлия настороженно смотрела на того и потихоньку выходила из воды. Брюнет, покачивая головой, стал вытирать слезы, которые появились у того от смеха.       — Ох, насмешила, так насмешила. В любом случае, в Ад я не попаду, пожалей чертей.       Он резко стал серьезным и один миг оказался рядом с уже успевшей выйти из воды Аккэлии. Рыжеволосая хотела бы отшатнуться от того подальше, как тот не позволил сделать этого. Обхватив ее за талию одной рукой, другую приложил к губам, чтобы та его не перебивала раньше времени. Она на какой-то момент оцепенела.       — Аккэлия, милая моя Аккэлия, называя Михейлиса моим учеником, хоть и бывшим, это прямое оскорбление для меня. Будь он достойным моим учеником, был бы жив. Конечно, то, что он создал Безликих, довольно похвально. Но он был никчемным учеником, да и ведьмой тоже так себе, другое дело Габриэль, вот кем я горжусь действительно.       Брюнет, чуть нагнувшись к Аккэлии, втянул ее аромат кожи и вновь проговорил, обдавая горячим дыханием кожу шеи.       — Знаешь, может быть, я сохраню тебе жизнь, и если хорошо попросишь, то и тем, кто тебе дорог больше всего на свете.       Аккэлия вышла из оцепенения и оттолкнула его от себя, отступая на шаг назад. Мужчина звонко рассмеялся, глядя на ее лицо. Она хоть и умела хорошо скрывать свои чувства, но только не сейчас. С усмешкой посмотрел на рыжеволосую, приподняв брови.       — Уж, чего, а просить тебя о пощаде я не стану! Лучше умереть! — прорычала Тёмная, смотря на него самым ненавистным взглядом в своем арсенале.       Мужчина вновь рассмеялся.       Аккэлия с настороженностью смотрела на того, он оказался за ее спиной и, положив руки ей на плечи, произнес шепотом у самого уха:       — В случае изменения своего мнения о пощаде, ты знаешь, как мне сообщить об этом, маленькая ведьмочка.       Один миг и Аккэлия вновь одна на побережье моря, лишь след оставшийся от горячего дыхания и его рук, говорило о том, что тот действительно был здесь.