...
- Азартные игры – от Лукавого, – смеется Люцифер, и в его глазах крутятся две заведенные рулетки, мешая черное и красное. – А это я и есть. - С чего бы я стал с тобой играть? - С того, что здесь больше нечем заняться. Люцифер, как и всегда, подчеркнуто вежлив. Как и всегда, логичен. - Кроме того, ты же хочешь вернуться к брату… Так? Рулетка – от горизонта до горизонта. Черные и красные деления чередуются, как им и полагается. Сэм смотрит на них откуда-то сверху. И понимает: рулетка огромна. А чисел на ней мало. Точнее: делений - бесчисленное множество, но это всё одни и те же числа. - Почему так мало чисел? - Будь я Кроули, я бы посетовал на твое скудоумие. Но я - это я. Я отвечу корректней: ты поймешь. Уже очень скоро. - Дин! – кричит Сэм. – Дин! И Люцифер, передразнивая, добавляет к его крику невысказанное: «Спаси!» - Кричи, Сэм, - кивает он. – Если тебе так легче… Дин тебя слышит. Кстати. Сэм перестает кричать. Если брат слышит, кричать нельзя. Дин и без того сделает всё, чтобы под ним перестала бешено крутиться рулетка, а над ним погасло небо – синее, слепящее. Небо вечной пустыни. Без облаков и солнца. - Я выберусь отсюда, – говорит Сэм и сам не знает, кого он пытается убедить. Себя? Люцифера? - Непременно, – ласково отвечает дьявол. – Дин тебя спасет. Он сейчас как раз этим занят....
- Может быть, морфий? - Я достану, если ты считаешь, что поможет, – Бобби кажется спокойным, как и всегда. Как и всегда, предупредителен. Столп действительности Дина. - Черт! Я не знаю, поможет ли!.. - Не кричи на меня, сынок. Бобби понимает. Но Бобби не позволяет на себя кричать. А что делать, если больше не на кого? - Я просто не знаю…...
- 22, красное. - Хороший выбор, Сэм, – хвалит Люцифер. И красное деление разверзает перед Сэмом свою пасть. И над головой разгорается пламя, которое почти лаская лижет языками его неслучившуюся жизнь. Джесс не кричит. И Сэм надеется – как и тогда, и годы после – болевой шок убил её раньше, чем она успела осознать, что умирает. Люцифер кривит губы. - Все она понимала. Да-да. И даже то, из-за чего ей так больно. Из-за кого. - Из-за демона, – парирует Сэм. - Ну-у, - Люцифер по-дружески треплет его по плечу. Жест поддержки, не иначе. – Главное: ты в это веришь. Веришь? Дьявол смеется. А Сэм вспоминает, как Дин вытащил его из горящей комнаты. Сэм думает: Дин сейчас рядом? Что он делает? Боится? Злится?.....
Дин на кухне. Дину пусто. - Быть может, стоит отвезти в больницу… Должный уход… Дин не слышит и половины слов. - Чтобы он, очнувшись, перебил половину тех, кто в ней?! Дин снова кричит, а Бобби уже привык. Не сердится. И да, Дин уверен, что Сэм очнется. Сэм всегда возвращается. Это всё, во что верит Дин. - Ты мог бы быть рядом на этот случай. - Сдать его в отделение коматозников, а самому записаться в персонал? Это жизнь, а не долбаная мыльная опера!.....
- 23. Черное. - Ты последователен, Сэм. На черном делении – отец. И кольт в руке Сэма. И Сэм не выстрелил бы, даже если б от этого выстрела зависело существование мира. - Оно от него и зависело, – подсказывает Люцифер. – Любопытная закономерность, Сэм. Благие намерения – дорога в ад. Лучшие качества – путь к началу апокалипсиса. Не смог убить одного, погибли сотни. Мне перечислить их имена? На черном делении брат крушит свою машину. Капот гнется под ударами лома, крошится стекло. И Сэм думает: когда он умрет, что Дин сделает с Импалой. Что он делает с ней сейчас?...
Дин моет машину. А Бобби смотрит на это с крыльца. Дин теперь моет машину каждый день. А Бобби думает, что от усилий его названного сына с боков Импалы скоро сойдет краска. И Бобби иногда кажется, что Дин добивается именно этого: чтобы машина стала иной. Дин разберет вентиляцию и вынет кубики конструктора....
- 24. Черное. - Просматривается закономерность. На "черном - двадцать четыре" темно и скользко. И перед глазами лицо Дина, перекошенное предчувствием беды и потери, а за спиной неслышные шаги. И боль. Тогда Сэм не кричал, а сейчас кричит. И Люцифер сочувственно качает головой: - Как подумаю, каково сейчас Дину сидеть у твоей кровати… Слезы подступают. Сэм перестает кричать. - Вот еще одно доказательство: убить одного – спасти мир. Проявить благородство – мир погубить. Брата погубить. Слушай, Сэм… А если б был шанс «переиграть»… Ты бы позволил всадить себе нож в спину? Сэм не отвечает. Сэм думает о Дине и необходимости улыбнуться. Дин увидит....
Дин сидит, откинувшись на стуле, смотрит в потолок, покрытый вязью желтых потёков. Он думает, что у Руфуса – очень старый дом. Он боится, что Сэм, который то кричит, то улыбается, едва ли очнется таким, как был. Брат сойдет с ума окончательно. И это ясно, как день. Дин смотрит в потолок. Он не плачет. Быть может, разучился? Только чувствует, что его кадык ходит вверх - вниз. Часто, будто в такт тиканью настенных часов. Это как ангина. Глотать больно, но хочется делать это постоянно....
- 25. Черное. - Скучно. Внесу свои коррективы. Пусть 25. Но «красное». Сэм знает, что будет на этом деленьи. Он не хочет туда. Но рулетка крутится, крутится. А дьявол глядит сочувственно. На руках у Сэма Дин, как младенец в колыбели. Мертвый младенец. А Сэм всё качает. Тогда Сэм плакал, сейчас не плачет. - Ты же понимаешь, что всё это из-за тебя? – Люцифер – мастер риторических вопросов. Люцифер в принципе мастер. - Это адские псы и твои демоны. Люцифер улыбается. - Демоны всегда виноваты. Обманули, принудили, убили… Сильные люди ищут проблему в себе. Ты – сильный человек, Сэм? Сэм вспоминает пьяный угар тех дней, когда Дина вдруг не стало рядом навсегда. И гадает: Дин сейчас пьет? Ведь Дин всегда пьет, когда плохо… Хорошо, что рядом с Дином Бобби....
Дин пьет чай. Обычный. Черный. Виски не лезет в глотку. Кофе кончился. И Бобби не купит новой пачки. Бобби считает, что Дин «обкофеинился»....
- 27. Черное. - О! Ва-банк?! Для Сэма не секрет, что Люцифера забавляет игра. Как не секрет и то, что играть они могут вечно. На рулетке всего 29 чисел, но делений куда больше. Сколько там секунд в 29-ти годах? Сэм уверен, дьявол сможет сделать каждую из них черной или красной. «Черное – двадцать семь» - это пропасть Клетки. Это кладбище. (Умирать на кладбище чертовски удобно). Это пасмурное небо над головой, это шаг назад. Это странное падение, почти обнявшись. Михаил обнимает Люцифера, он – Адама. И кажется, что для него с младшим братом не наступал апокалипсис, а крылатые братья на готовились к битве друг с другом. Объятья слишком крепки для вражды. - Нас с тобой роднит оптимизм, - кривится Люцифер. А еще на этом делении Дин, солнце, Импала, подколы, мелкие стычки, дорога… Сэм думает, а как Дин будет вспоминать о нём? …Солнце, Импала, подколы, дорога, мелкие стычки?.. Или лицо, запачканное кровью, бункер и ломка, жертвы среди гражданских?.....
Дин не думает ни о чем. Он пытается заснуть, сконцентрировавшись на звуках, идущих из кухни. Бобби готовит ужин. Бобби считает, что Дину необходимо поесть. А Дин считает, что виной отсутствию аппетита – способности Бобби к кулинарии....
- Зеро. - Зеро, – эхом повторяет Люцифер. – Я не сомневался, мы к этому придем. Сэм знает, что означает «зеро». И Сэму наплевать, что Люцифер явно доволен его выбором. - Зеро. Вот тут ты прав. Так оно лучше… Сэм понимает, что сейчас где-то, в уже не-его вселенной, он перестает дышать. А Дин начинает вспоминать и подводить итоги....
Дин спит. Дину снится старый дом, огонь, осколки стекла и плед, в который завернут Сэмми. Сэмми теплый, спокойный и пахнет мамой....
А перед Сэмом – калейдоскоп черного и красного. И дышать тяжело. А Люцифер за его спиной очень грустно, сочувствующе вторит: - До встречи, Сэм. До встречи… встречи… встречи…