Теперь мы живём

С тех пор прошло много лет. Я постарел, почти растерял все свои навыки…. Почти. Это так странно. Даже чувствуя на протяжении стольких лет, ты не можешь привыкнуть. Это происходит каждый день, снова и снова. И кажется, что целой жизни не хватит, чтобы до конца почувствовать свою человечность. Вспоминая прошлое, мне нечем гордиться. Я позволил Вивиане умереть, хотя был в силах и вправе спасти её. Но «Прозиум» так глубоко засел в нашем мозге, заполонил всё тело, пробираясь по венам и артериям в самый центр сознания, что я уже не мог отдавать себе отчёта. Это была не жизнь, а существование. Единственный, кто хоть отдалённо подходил под понятие друг - Эррол Партридж… был убит моими собственными руками. И как бы я не пытался оправдать это, всё звучит слишком глупо и плоско. Потому что этому нет оправдания. Я сам разрушил то, что у меня было. Трудно себя назвать клериком сейчас и вновь причислить к членам Ордена Тетраграмматона. Вот, что сейчас точно будет являться ложью. Либрия уже давно не та, что раньше. Трудно вспомнить, как всё быстро поменялось, закрутилось, приобрело совершенно другой характер. Как за щенка я убил тех, кто выполнял со мной одинаковую работу. Но разве это не было всего лишь насилием? Тем, от чего мы так сильно хотели избавиться день за днём, доза за дозой, подавляя в себе чувства? Но каждую ночь, в кошмарах, я всё ещё слышу голос. И это заставляет содрогаться. «Прозиум - это великий Непенсис, наркотик наших масс, Лель нашего общества, бальзам и спасение. Он избавил нас от горя и бед, от глубокой меланхолии и ненависти, он заглушает горе, уничтожает ревность, стирает гнев. Он вызывает импульсы радости, любви и эйфории в маленьких дозах, которые мы принимаем как жертву» . Лучше поскорее забыть о прошлом и вернуться в новое, счастливое настоящее. - Отец,- странно, что я не услышал шаги позади себя.- Бёрган уже достаточно натренирован. Может, мы с Лиз уже можем взять его на охоту? Робби, милый мой мальчик. Если бы ты знал, как я гордился тобой всю эту никчёмную жизнь в иллюзированном государстве. Теперь ты вырос, стал мужчиной. Стал тем, кем должен был быть твой отец с самого начала. Но эта война слишком резко выбила почву из-под ног у всех нас. Людям просто не оставили выбора. Лиза… моя дочь. Кто знал, что со временем ты превратишься в копию своей матери! Вы с братом были гораздо умнее меня и перестали принимать этот яд, отравляющий наш организм и разум. Я знаю, что вы готовы на всё ради друг друга. Но я слишком боюсь за вас, чтобы отпускать куда-то одних. Даже, если с вами будет здоровый пёс. - Пап, с тобой всё хорошо? - Да, моя милая. Но я всё-таки бы не хотел, чтобы вы отправились на охоту. Даже с Бёрганом. - Отец, но мы же… - Робби… Ох, ладно. С каждым годом вы всё больше и больше вьёте из меня верёвки. - Постараемся не разобрать на канаты, папочка,- Лиз поцеловала меня в щёку. Что-то неприятно трётся об ногу. А, это ты. Ну, здравствуй, лохматый друг. Благодаря тебе, Бёрган, мои чувства усилились. Я смог ещё больше осознать, что значит человечность для нашей расы. Только миссия ещё не окончена. Мы освободились, но где-то там, в подполье, ещё остались те, кто верит в Орден Тетраграмматона. И мы должны их истребить, всех до единого. Или попробовать заставить чувствовать, вновь обрести все краски жизни. Мы не знаем, сколько у них ещё прозиума и как долго они смогут бороться. Но я обещаю тебе, Эррол, твоя смерть будет не напрасной. Смерть Вививаны и Мери будет не напрасной. Мы исправим то, что натворила система. Знаешь, я вспомнил, когда сломался, когда во мне промелькнула маленькая искра чувств. Это было в день твоей смерти. Я поехал за тобой и нашёл сидящего с книгой! Нарушение закона карается смертью, и ты это знал. Но пренебрёг всем, лишь бы чувствовать. Тогда мне этого было не понять. Но те слова… те слова тоже до сих пор сидят в моей памяти: «Я — бедняк, и богатство моё — лишь мечты… Я расстелил их для тебя, под ноги твои… Ступай помягче, ведь ты ступаешь по моим мечтам...» - Поздравляю, Партридж,- сказал я и положил несколько роз к надгробию.- Теперь мы живём. *** Джон сделал то, что хотел. После кремации Эррола, он похоронил то, что осталось от его бывшего напарника. Теперь, раз в два года, он приходит к его надгробию, чтобы возложить цветы и подумать о том, сколько ещё ему предстоит сделать. Как долго он будет применять то, чему его обучали на протяжении стольких лет. Но теперь Либрия освободилась. И, возможно, это и есть самое главное. Ещё есть те, кто будет бороться за свои чувства. И, в конце концов, человечность одержит победу над безутешным разумом антиутопии. «The only thing more powerful than the system, is the man that will overthrow it»…