На звёздах

      Помню, был холодный октябрь, ветра гуляли тогда страшные, а я, как самая умная, сидела в одном платье на краю крыши бара средь ночи с бутылкой в руках.

***

      — С бутылкой чего? — тут же последовал вопрос.       — Не перебивай.

***

      Так вот, сижу я на краю. Только вернулась с задания. В голове пустота, которую пыталась забить чем угодно, лишь бы не мыслями, как несколько часов назад пришлось положить тех, с кем я буквально росла, провела всё детство. Глоток, другой, третий, но эта тишина так и не давала покоя.       — Нет! — выкрикнула я, разбивая полупустую бутылку об край. Осколки посыпались вниз, словно град. Только вот под таким оказаться не хотелось бы.

***

      — А под обычным хотелось бы? Он же... ну... он же тоже больно бьёт иногда!       — Ты будешь слушать или вопросы задавать?       — Ладно-ладно, молчу...

***

      — Почему именно они? — прошептала я под нос, взяв следующую бутылку. Алкоголь так и не действовал, а забыться хотелось.       — Потому что, видимо, глупцы, — донёсся такой знакомый грубоватый мужской голос за спиной. — Тебе ли это не знать, Куренай.       Я даже не стала оборачиваться. Знала, что это Асума. Чувствовала, что рядом с ним мне ничего не угрожает. Доверяла ему. Лишь едва заметно ухмыльнулась, услышав слова.       — Знать, не знать... — одним движением я открыла сакэ и тут же отпила прямо с горла. — У них был выбор.       — В этом и дело, понимаешь. Выбор, — он выдохнул дым сигареты в сторону и продолжил, — они его сделали. Просто неверно.       — Зачем совершать такую глупую ошибку? — уже чуть повернувшись спросила я.       — Ну, смотри, — Асума присел рядом со мной и спустил ноги вниз.       — Если перед тобой будут стоять две бутылки, в одной из которых будет ром, а в другой сакэ, что ты выберешь?       — Сакэ конечно, это же очевидно, — даже не раздумывая ответила я.       — А я выбрал бы ром, потому что люблю его больше, но если бы взял сакэ при наличии рома, то совершил бы глупейшую ошибку. Понимаешь о чём я? — он в очередной раз затянул сигарету.

***

      — Какие сложные фифоло... лифосо...       — Философские?       — Да! Вот такие размышления.       — Ты мне дашь дорассказать, глупышка? ***       — Они выбирают то, что считают верным, но для нас это может показаться полной чушью, — заключила я. Выговорить такое длинное предложение на пьяную голову было сложно, но реально.       — Верно мыслишь, Куренай.       Повисла неловкая пауза. Я продолжала пить сакэ, он всё так же дымил. Не помню его без сигареты в зубах.

***

      — Шикамару говорил, что он дымил как паровоз! Всегда-всегда!       — Он тебя никогда не обманывает, маленькая       — Но курить же плохо!       — Пить тоже. И вообще, ты хочешь дослушать?

***

      — Холодно? — неожиданно спросил Асума, отчего я даже едва заметно дернулась.       — Нет, — ответила и отодвинула очередную уже пустую бутылку в сторону. — Есть сигарета?       Конечно есть. Очевидный ответ, а вопрос был задан лишь для приличия. Он тут же протянул мне одну, а я, не раздумывая, взяла ее в зубы.       — Нечем поджечь...       — Не проблема...       Придвинулась ближе к нему и свела концы сигарет вместе, подпалив тем самым свою. Асума не удивился, лишь приобнял меня, позволяя прилечь на плечо.       — Звёзды сегодня сияют ярче, чем обычно, — тихо отметила я.       — Потому что где-то там за нами следят те, кого уже нет рядом, — он стряхнул пепел с сигареты в сторону, чтобы случайно не попасть мне на волосы. — Они гордятся тобой, Куренай. И я горжусь тобой.

***

      — И на душе стало так спокойно: мне совсем не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась, — я приобняла Мирай за плечи. — Мы сидели с твоим папой так же, как мы с тобой сейчас. Тогда и поняла, что влюбилась. Влюбилась в этого работягу-курильщика, который больше на шкаф похож, а не на человека.       — Не верю, что это папа, — рассмеялась девчушка, кутаясь в плед.       — Да-да, таким он и казался всем. А я влюбилась, — улыбнулась, сдерживая слезу. — Так мы и сидели на крыше, глядя на звёзды.       — Мама, он и сейчас с нами, — едва слышно сказала Мирай. — Просто там, далеко-далеко, на небе...       На звёздах...