Проклятие Красного Джона

7. Собрав все пачки, из которых Джейн заваривал чай в последние дни, Лисбон отнесла их в лабораторию. - Скажи, Марк, ты можешь найти в продуктах отравляющие вещества, которых еще нет в официальном перечне? – спросила она эксперта. - Допустим, если они только разрабатываются где-нибудь в Пентагоне? Если человек отравлен не каким-нибудь всем известным ЛСД или другим галлюциногеном, а ядом, который практически невозможно обнаружить у него в крови уже через несколько часов? - Секретные разработки? Не знаю, агент Лисбон,- эксперт покачал головой. – В Пентагоне много чего есть, как и в ЦРУ, но я должен знать хотя бы приблизительный состав того, что ищу. - Я могу назвать только симптомы: сначала необъяснимая раздражительность, тревога, затем возбуждение, агрессия, слуховые и зрительные галлюцинации, дезориентация в пространстве и времени, частичная амнезия. - Похоже на один препарат, который мы нашли в крови у парня, служившего на военной базе. Он убил своего сержанта в драке, помнишь? - Да, конечно. Дело забрало ФБР, когда почуяло, что пахнет жареным. - Ты думаешь, Джейна отравили? - Не знаю. Вот чай, который он пил. Поищи, если сможешь. - Но ведь яд мог быть где угодно, не только в чае. - Перед этим мы перекусывали в случайных местах. Вряд ли тот, кто подсыпал яд, мог знать, где мы будем обедать. Дома мы ели пиццу, но я не пострадала, как видишь. Я пила кофе и кока-колу, а он пил чай. Так что… Чай, вероятнее всего. - Но в таком случае препарат должен не иметь ни вкуса, ни запаха, иначе Джейн бы это заметил. - Ох, не знаю, по-моему, этот лапсанг сушонг - такая гадость, что туда можно насыпать полкило стрихнина, и хуже он от этого не станет. - Попытаюсь, - пообещал эксперт. – А ты подумай, что он еще мог есть или пить. - Хорошо, спасибо, Марк, - улыбнулась Лисбон и вышла из лаборатории. В лифте ее будто ударила в виски одна мысль: а что, если это Марк? Если яд подсыпали в чай, который Джейн пьет в КБР, то это мог сделать кто угодно. Почему не Марк? Он разбирается в препаратах, он засиживается в своей лаборатории допоздна, когда в КБР уже никого нет… Господи, это паранойя? Теперь она будет подозревать каждого? Рона, Белиз, даже Чо? Дело Красного Джона показало, что если найти правильный подход к человеку, то можно заставить его совершить преступление и похуже. Вспомнить хотя бы Ребекку или Лорелай… Что она знает о Марке? Нет, так нельзя. Иначе невозможно положиться ни на кого, вообще ни на кого. Иначе она одна, совсем одна. Если бы Джейн был в совершенно здравом уме и трезвой памяти, он бы сам распутал это дело. Похоже, что у него есть какие-то зацепки или смутные догадки, он просто не может сконцентрироваться после яда и лошадиной дозы транквилизаторов, которые ему колют в больнице… Монетка сверкает, но он не может разглядеть ее… Лернейская гидра… При чем тут гидра? Это подсказка? Геракл, кажется, совершал подвиги, сколько их там было, двенадцать? Расчистил авгиевы конюшни, боролся с кентаврами, укротил каких-то коней, и что? При чем тут древние мифы? Нет, так она ничего не поймет… Лисбон вспомнила, что нужно забрать для Джейна одежду из прачечной и химчистки. Раньше он делал это сам, но теперь придется ей. Вот так, семьи еще нет, а семейных обязанностей уже прибавилось. Хорошо, что он неприхотлив в быту и привык сам себя обслуживать, не то что другие мужья. Вон Пэт каждый день лично гладит мужу свежую рубашку и еще снаряжает в школу двух пацанов. Впрочем, в этом нет ничего трудного, - погладить рубашку для любимого мужчины. Напротив, даже приятно. Вот с двумя пацанами, наверно, все не так просто. Но она умеет управляться с детьми, если вспомнить братьев. Может быть, когда-нибудь Джейн в этом убедится. Ребенок от Патрика… Господи, может ли она мечтать? Они не говорили об этом, но ведь еще можно заскочить в уходящий поезд, если не тянуть. Но что, если у Джейна другие планы? Что, если он думает только о том, что никто не заменит ему Анджелу и Шарлотту? Хотя почему-то ей кажется, что Джейн стал бы лучшим в мире мужем и отцом. Нет, нет, хватит об этом. Лучше пока не мечтать. Какой из него будет муж, говорить рано, но то, что он готовит лучшую в мире яичницу, она уже убедилась. Жаль, что она не любит яйца. «Патрик, после 40 лет не рекомендуется есть больше четырех яиц в неделю, в них много холестерина», - напомнила она. «Не беспокойся, милая, когда ты со мной, мне не больше 25!» - ответил он. Ей нравилось смотреть, как он бреется. Чистит зубы. Отжимается на полу или поднимает гантели бессчетное количество раз. Выходит из душа в одном полотенце вокруг бедер. По-солдатски быстро убирает постель. Одевается. Поджаривает тосты. Заваривает чай. Моет посуду, напевая что-то из «Скорпионс»… Ей нравилось смотреть, как он читает. Как слушает в наушниках Баха. Как откупоривает бутылку вина и разливает его бокалам. Как после секса, едва отдышавшись, встает и идет на кухню, чтобы принести ей сок или вино. Ей нравился тот звук, сдержанный полустон-полувздох, который вырывается у него во время оргазма. Как будто он знает, что она терпеть не может, когда мужчина во время секса рычит, словно дикий зверь. Господи, сделай так, чтобы он больше не сходил с ума! В прачечной-химчистке женщина-приемщица выдала ей пакет с бельем и рубашками, уже поглаженными и аккуратно упакованными в пластик, и плечики с тремя костюмами. Еще один комплект пока оставался в 13-м полицейском участке в качестве вещдока. Следовало бы забрать его и отдать в чистку, потому что перед тем, как его упаковали в мешок, по нему успели изрядно потоптаться копы, да и посетители бара использовали в качестве половой тряпки. Но это может подождать. Лисбон завезла одежду в новую квартиру Джейна, повесила ее в шкаф, выбрала комплект белья (о, какие у тебя есть стильные зеленые боксеры, Патрик, я их еще не видела!), рубашку, костюм и поехала в больницу. Джейн уже проснулся после очередной дозы транквилизатора и с нетерпением ждал ее. - Тереза, ты должна поспособствовать моей выписке, - настаивал Джейн, одеваясь. – Ты же не хочешь, чтобы я стал вот таким, - и он изобразил слабоумного. Со сведенными к переносице глазами, отвисшей челюстью и трясущейся головой он выглядел так убедительно, что Лисбон рассмеялась. - Посмотрим на твое поведение, - ответила она. - По-моему, они поставили цель лишить меня остатков памяти и здравого смысла, - вздохнул Джейн. - Пойдем в сад, хоть воздухом подышишь, - сказала Лисбон. - Подожди, Тереза, - он остановил ее и притянул к себе в долгом упоительном поцелуе, от которого у нее закружилась голова. Продолжая целовать ее, он закрыл дверь и легонько подтолкнул Лисбон к кровати, но она отстранилась. - Сюда войдут, и тебе попадет,- прошептала она. – Смотри, опять привяжут. - Ты права, - согласился Джейн, неохотно выпуская ее из своих объятий. – Не будем рисковать. Меня же все равно скоро выпустят. В саду они заняли пустую скамейку и огляделись вокруг. Пациенты клиники слонялись по дорожкам или сидели на скамейках под присмотром бдительных санитаров. Сад был окружен высоким забором, оборудованным сигнализацией и видеокамерами, ворота заперты. - Отсюда не убежишь, - вздохнул Джейн, оценив обстановку. – Правда, есть один способ. Бежать не нужно. Можно просто выйти через главный вход. Спорим, я сделаю так, что меня никто не остановит? - Даже не думай, - оборвала его Лисбон. – Тогда тебя точно закатают сюда надолго и привяжут так, что и дернуться не сумеешь. - Догадываюсь, - ответил Джейн. - Я отдала твой чай на экспертизу в лабораторию КБР, - сказала Лисбон. - Почему-то я сомневаюсь, что они там что-нибудь найдут. Но почему только чай? А яблоки и апельсины из моего холодильника? Вдруг их накачали какой-нибудь дрянью с помощью шприца? - В холодильнике не было фруктов, - насторожилась Лисбон. – Только упаковка арахиса в сахаре, два черничных маффина и шоколадная паста, нераспечатанные. Тебе надо отвыкать есть столько сладкой гадости. Ты уверен, что не съел фрукты? - Нет, не уверен, - Джейн покачал головой. – Я не помню… В голове все еще туман, я плохо помню, что делал до того, как пришел в бар. - Так я и думала, - Лисбон взяла его за руку. – Ладно, не думай ни о чем. Джейн посмотрел на санитара, который прошел мимо них, и вдруг вскочил. - Ты видела?! – воскликнул он. - Что? – удивилась Лисбон. - У него был такой странный взгляд, как будто он что-то знает про меня! - Патрик, тут все санитары знают про тебя, - успокоила его Лисбон. - Ты ругался и пинался, когда тебя сюда привезли. Они это запомнили. - Нет, нет… Он знал про меня еще раньше! Он очень подозрительный! Лисбон огляделась по сторонам. - Патрик, ты в порядке? - спросила она с тревогой. - Я в порядке, а он нет! – Джейн решительно направился к санитару, но Лисбон схватила его за руку. - Постой, Патрик, - Лисбон попыталась его удержать. – Что ты хочешь сделать? Он остановился. - Тише, Тереза, - сказал он шепотом. – Вон тот, второй. Они следят за мной. Не смотри туда. Не привлекай внимания. Это они, я знаю! - Кто – они? О чем ты? Пойдем в палату, ты устал, - она потащила его за руку по направлению к корпусу, но он вырвался и быстро подошел к санитару. - Эй, я тебя узнал, - сказал Джейн санитару. – Ты помогал Красному Джону! Тереза, арестуй его! Это он! – и он попытался схватить санитара за горло. - О господи, только не это, - простонала Лисбон. – Патрик, успокойся. - Спокойно, спокойно, приятель, – санитар ловко перехватил его руки, но Джейн вырвался и побежал. На ходу он снял пиджак и расстегнул рубашку. Санитар свистнул в свой свисток, и ловить Джейна бросились еще два санитара. Тем временем Джейн сбросил рубашку и, остановившись, сдернул брюки вместе с трусами. - Выключите отопление! – крикнул он. – Я сейчас загорюсь! Пациенты, гулявшие по саду, остановились, и Лисбон заметила двух дам, с интересом наблюдающих за открывшимся их глазам зрелищем. На их лицах был написан плохо скрытый восторг. - Чего уставились?! – крикнула им Лисбон. – Тут вам не кино! На Джейна накинули смирительную рубашку и уложили, ловко прикрутив его к каталке. В палате его уже ждали доктор и медсестра. - Норазин, релаксан капельно, - скомандовал доктор. – Опять психомоторное возбуждение. Спокойно, Патрик, все хорошо, все хорошо. - Тереза, пожалуйста! – кричал Джейн, пока его перекладывали на кровать, снова прикручивали ремнями и вводили иглу в вену. – Послушай меня, я все понял, Тереза! Черт, у меня мысли путаются… Голова тяжелая… Ты должна меня выслушать… Это лернейская гидра, это ее головы и щупальца… Геракл… Не давай мне спать, Тереза, я все объясню, - язык у Джейна уже заплетался, он пытался что-то сказать, но у него плохо получалось. – Не давай мне спать… На его лбу блестели капельки пота. Он перешел на шепот, и Лисбон нагнулась ближе, чтобы расслышать, но это было лишь бессвязное бормотание: – Гидра… Геракл… Они знали… Слишком поздно… Тереза, это убьет меня, если ты не… У них еще много… Во вторник… Они успели… Те-ре… Глаза его закрылись, он дышал размеренно, как человек, спящий глубоким, крепким сном. «Одним только плох крепкий сон – говорят, он очень смахивает на смерть», - вспомнила она какую-то цитату. - Идите домой, мэм, - сказал ей доктор. – О мистере Джейне позаботятся. Лисбон вышла из больницы. Нет, это не сумасшествие. То есть, на первый взгляд, это чистое безумие, но его последние слова – в них явно был какой-то смысл. Он сказал что-то важное, он что-то понял. Но что? «Лернейская гидра, Геракл… Он знали…» Что они знали? Кто – они? «Вторник…У них еще много… Это убьет меня…» Может, в этом нет никакого смысла, и его слова – просто бред? Боже мой, боже мой, это и впрямь убьет его, если я не помогу ему… До вторника всего три дня.