Хроники Аса.

Великая пустыня. Две тысячи десятый год после Разлома. Великая Пустыня дышала, ворочалась, двигалась под воздействием ветра. Пустыня жила. Ветра были здесь всегда, наверное, ещё до момента сотворения это великого пространства, сплошь наполненного песком. И именно ветер был тем элементом, который наполнял Пустыню жизнью. Ветра были разными. За своё пребывание здесь, Ин Сом успел изучить их привычки и повадки. Один из дующих ветров был сухим, колким, жалящим в открытые участки кожи. Он заставлял Ин Сома плотнее кутаться в одежду, а то и вовсе не высовывать носа за порог своей скромной хибары. Такой ветер обычно был предвестником песчаной бури, которая, налетая, меняла ландшафт окрестностей, порой до неузнаваемости. Бывал и тихий ветер, которому было лень бросаться пригоршнями песка, и он лишь небольшими теплыми порывами приподнимал в воздух небольшое количество песчинок. Ин Сом любил этот ветерок и частенько разговаривал с ним, развалившись на ближайшем бархане и потягивая уже изрядно потеплевший лимонад, выторгованный на площади ближайшего к Пустыне посёлка за изрядное количество яда юкку (разновидность ядовитой змеи). Обмен изначально неравномерный, но Ин Сому иногда хотелось вновь почувствовать себя частью остального мира, существующего там, за пределами безмолвных песков. Был ещё один ветер, шедший с севера и приносящий с собой прохладу, запах влажности в воздухе и, наконец, сам дождь. И если вы думаете, что этому в Пустыне радовались, то ваши ожидания провальны. Великая Пустыня не любила дождь. Он нарушал текущий порядок вещей, был противоестественен в этом царстве песков, прозрачно дрожащего на зное воздуха и аскетизме флоры. Он менял микроклимат и заставлял гигантских песчаных червей, огромных пустынных медведей и живность поменьше с усталыми вздохами и ворчанием зарываться глубже в песок или искать себе другое убежище. Те, кто смог такое количество времени выжить в этих неприветливых местах, уже давным-давно не нуждались в дожде. Ин Сом их понимал, но не мог подавить в себе радость, вытаскивая и расставляя под открытым небом бочки, тазы и прочую тару. Он не был дитём Пустыни, жизнь вынудила остановиться здесь на постой и принять правила игры. Он удачно мимикрировал, но такие вот ситуации, вроде радости дождю, каждый раз показывали Ин Сому, что ему еще совершенствовать и совершенствовать данный навык. Западный ветер не приносил с собой разрушений, дождей или каких-либо иных катаклизмов, но именно его Ин Сом не любил и опасался более всего. Он подсознательно, на уровне инстинктов, заставлял Ин Сома собираться, быть ещё более внимательным и постоянно ожидать подвоха. Ин Сом не мог это объяснить, он просто доверял своим, проверенным не раз в экстренных ситуациях, внутренним ощущениям, а может, голосу предков, или, как говаривал его давний друг, — «чуйке», вот всё это, как бы оно там у кого не называлось, просто в голос кричало Ин Сому о том, что этот ветер несёт неприятности. Поэтому Ин Сом старался сильно не отсвечивать, как только определял, откуда ветер дует. Он был благоразумным и пережидал «западник» как обитатели пустыни пережидали дождь: тихо, практически никак не обозначая своего присутствия. И только когда ветер менялся, выползал из своего пристанища, начиная осторожно осматривать окрестности. Сегодня ощущение подставы было особенно сильным, и Ин Сом нехотя выходил из дома — жизнь заставляла высовывать нос наружу. Ветер уже полдня как сменился, твердил своему внутреннему голосу Ин Сом, стараясь успокоить, а провизии осталось — кот наплакал. Даже песчаные мыши постеснялись сделать набег на жалкие остатки провианта. Нужно было идти расставлять силки. Ин Сом преодолел всего пару барханов, как увидел огромного песчаного медведя. Экземпляра таких габаритов Ин Сому ещё не встречалось. Он осторожно стал отступать назад, стараясь не привлекать к себе внимание животного. Ин Сома порой заставляло улыбаться то, насколько Ас был землёй, столь непохожей и противопоставлявшей себя другим. В том же Хаосе песчаные медведи не пользовались уважением, их боялись и встреч старались избегать, а уж если случилось, то непременно уничтожить зверя, как величайшую угрозу покоя и безопасности граждан. У Аса же была Великая Пустыня и пусть Тёмная империя и считала её нейтральной территорией, всё это было пустой болтологией. Великая Пустыня была частью Аса, как Ас был частью Пустыни, наверное. Поэтому здесь песчаные медведи могли спокойно жить и пользоваться уважением и защитой. Они считались священными животными, любимцами Великой богини, Создательницы Тьмы. Причинить им вред по местным поверьям означало навлечь на себя гнев богини Создательницы. Ин Сом сделал ещё один шаг назад и замер, потому как зверь поднял голову, и мужчина увидел, что животное что-то держит во рту. Взгляд медведя остановился на Ин Соме и тот даже дышать перестал. Создание пустыни тем временем вновь опустило голову, оставляя свою добычу на песке, а потом, так же как ранее Ин Сом, стало отступать назад. В животном чувствовалась настороженность. Отойдя на некоторое расстояние, медведь еще раз посмотрел на Ин Сома и, развернувшись, стал уходить, постепенно ускоряя шаг, а вскоре и вовсе перейдя на бег. Пара минут и вот Ин Сом уже один. Хотя не совсем. Он посмотрел вниз, на полузасыпанное песком тело. Ноздри затрепетали, Ин Сом осторожно втягивал воздух, пытаясь оценить ситуацию, просчитать дальнейшее действие. Но лежащий на песке его опередил, заворочавшись и еле-еле приподняв голову над песком. И тогда Ин Сом наконец понял, что же его смутило. Тело было слишком маленьким. И нет, это был не гном, и не потомок пикси (в пустыне для них вообще без шансов) и, судя по всему, не эльф. Это был ребёнок, измождённый, измотанный пустыней ребёнок. Именно это заставило принять решение и спуститься с дюны. — Осторожно, давай я тебе помогу, ты слышишь меня, понимаешь? — Ин Сом осторожно помог ребёнку хотя бы сесть, параллельно осматривая, какие есть повреждения. Побывать в пасти такого зверя, это тебе не юкку схватить голыми руками. К своему удивлению никаких видимых повреждений Ин Сом не обнаружил. От мелкого человека сильно воняло зверем, и потрёпанная одежда была в слюне животного. Но не похоже, что ребёнок, которому на вид было лет семь — восемь и не понятно было парень это или девчонка, пострадал от медведя. У Ин Сома вдруг промелькнула совсем другая мысль, о том, что малыш был отнюдь не добычей. И это всё не могло ему понравиться, потому как ближайшим жильём в том направлении, куда двигалось животное была лишь хижина Ин Сома. Охотник уже давно не верил в чудеса и совпадения. В его понимании, это вещи не существующие. Во всех мирах всему происходящему есть логическое объяснение. Измышления Ин Сома на этом месте были прерваны, так как у малыша сил не хватило, чтобы оставаться в вертикальном положении, и он просто повис на руках своего спасителя поневоле. Охотник со вздохом уселся на песок, подтягивая маленького страдальца так, чтобы он мог на него опереться спиной, а потом полез в сумку, отыскивая флягу с водой. В это время рука ребёнка обессилено упала на песок, задирая рукав порядком потрёпанной рубашки и являя взгляду Ин Сома браслет из белого золота. Он узнал руку мастера, изготовившего украшение. И это снова его не порадовало, но он не мог отрицать, что весьма заинтересовало. Тёмная империя значит. Так, так, так…. — Посмотри на меня, — произнёс Ин Сом на общем наречии, распространённом в империи. Детское личико приподнялось и на Ин Сома посмотрели самые удивительные глаза, которые он только видел, глаза, в глубине которых то и дело вспыхивали и затухали маленькие серебряные искорки, как будто там, внутри, кто-то плавил по котелку серебра. Ин Сому даже сканировать ауру не нужно было, он знал, что это значит, не первый век на его счету. — Ш-Ш-Ш, осторожно, не так быстро, — уговаривал он найдёныша, набросившегося на воду. Попив, ребёнок устало привалился к плечу Ин Сома и затих. Ин Сом тем временем смотрел на раскинувшиеся перед ним просторы. — Ну, что ж ты, Мать Прародительница, Госпожа Тьма?! Что ж ты так со мной, а? — со вздохом взывал Ин Сом к той, которая, он даже не сомневался, вновь закидывала его туда, откуда он так рвался выбраться, а именно — в самую гущу событий. Ин Сом усмехнулся. Сменил имя, оборвал все связи, забыл и так старался, чтобы его забыли, сделав домом бескрайнюю пустыню. Пустыня…. Улыбка Ин Сома стала ещё шире. Пустыня… Непосредственная вотчина Тьмы Изначальной, Богини Создательницы, Прародительницы Аса. Символом которой является песчаный медведь. Это не он прятался. Это его прятали, до поры до времени, пока не понадобится, чтобы в нужное время достать с полки, стряхнуть пыль… Ин Сом мог бы, наверное, разозлиться, только на себя злиться смысла нет. От воли богов не уйти, это он тоже испытал на своей шкуре. А злиться на них — дело неблагодарное. Что ж, он хотел спокойной жизни, и Тьма его услышала, а Пустыня стала помощницей. Но теперь, похоже, ему предъявили счёт. И расплатиться он мог только одним способом. Странное, однако, решение, приняла Богиня. — Я хоть пару лет то урвать смогу? Порыв ветра осыпал его песком. Ин Сом простонал ещё громче. Как бы он хотел, чтобы это было «да». Инстинкты его не подвели. Западный ветер несёт проблемы. И самую главную Ин Сом своими руками нёс сейчас домой. Великая Пустыня стелилась под его ногами, она только что снова дала обещание Великой богине и создательнице. Обещание помочь, спрятать, скрыть этих двоих хотя бы ещё на пару лет, как и просил Ин Сом. Пустыня печалилась, ей не хотелось расставаться с Ин Сомом, но его судьба была предопределена задолго до его появления здесь. И ей стоило больших усилий сохранить его покой всё время, что он был её жителем. Слишком многим он стал костью поперёк горла. И слишком многие хотели его использовать. Использовала ли его сейчас сама Пустыня? Определённо да. Однако кому, как не Великой Пустыне знать, что в борьбе за Жизнь, просто необходимо забыть о сантиментах и жалости. Скоро, очень скоро, мир изменится и о покое придётся забыть.