Сквозь сон

Его нежностью, казалось, можно было заполнить весь этот огромный мир, и немного ещё осталось бы. Она накатывала совсем неожиданно. Набрасывалась из-за угла, шептала на ухо нелепости и не давала даже идти вперёд. Голова пустела при ней (колдовство, не иначе). В мыслях оставалось лишь одно слово - имя: "Маша". Казалось, четыре чужие буквы - вся его жизнь. Маша. Она - солнце. Её улыбка - лучи. Каждый раз ему хотелось зажмуриться, но он не смел - боялся потерять даже самую мелкую чёрточку. Маша. Звонкая и шелестящая, но всегда - нежная. В мыслях он иногда звал её Машенькой, но вслух признаться в этом не посмел бы никогда. Маша. Она была разной: смеялась, кричала, плакала. Сердито хмурилась, когда не могла решить очередную задачу, смешно морщила нос, когда смущалась. Он знал её слишком долго, чтобы удивляться. Казалось, мир устойчив и понятен. Пошатнуть его - что-то из разряда фантастики. Ни один великан из его детских кошмаров не справился бы. Но однажды он понял - казалось. Маша сидела и решала задачу. Она поддерживала голову рукой, а карандаш задевал её губы. Она выглядела смущённо-сердитой, пугающе беззащитной (такими бывают потерянные дети). Мир тогда показался ему ужасно тесным и неправильным. Стоило остановиться, но сил не было. Остро вдруг захотелось провести рукой по её волосам, посмотреть в эти глаза совсем-совсем близко, ближе обычного. Стало необходимым подойти и защитить от всех неразрешимых задач, от всего мира. С тех пор иногда она снилась ему. Такие сны приходили лишь под утро и были ничтожно коротки. Там она была совсем близкой, протягивала ему руку. Он любовался ей, казалось, совсем незаметно. (Или казалось?) Она была самой нежной и трепетной из всех, кого он знал. Сил не было ни отвести взгляда от её дрожащих ресниц и тонких рук, ни подойти, чтобы заговорить. Однажды мир уже стал для него неправильным. Однажды всё встало на свои места. Открыв глаза, он подумал, что всё ещё видит сон. Маша стояла напротив и протягивала ему руку.