Песнь ночной фурии

      Через несколько дней Гриммель отбыл от берегов острова на крупном корабле с приличными запасами воды, еды и всего, что могло пригодиться не только в поездке, но и в торговле.       Плана у мужчины уже не было: он просто был рад, что ему удалось выпутаться из этой проклятой богами истории целым и невредимым. Единственное, что мучило его иногда – призраки Аннстис и других викингов из прошлого. Обычно своеобразные «видения» заставали Гриммеля в самое неподходящее время и представляли из себя ни что иное, как скопище случайных перемешанных воспоминаний.       Но Гриммель стойко переносил удары судьбы и старался как можно скорее возвращаться в нормальное состояние, чтобы понять, что делать дальше.       После долгих и мучительных размышлений мужчина пришёл к выводу: стоит отдаться воле случая, а там будь, что будет. Да, это крайне опасно и может завести не туда, но… это, по мнению Гриммеля, было вообще единственно возможным решением.       Именно так Гриммель спустя десять дней утомительного плаванья причалил к берегам острова Берг.       Кораблик Гриммеля аккуратно протиснулся между пришвартованными суднами и сбросил якорь. Мужчина с интересом взглянул на покосившиеся дома, безалаберно расставленные вдоль берега каким-то неумелым «архитектором». На песке валялись деревяшки и другой строительный мусор. Где-то вдалеке компания молодёжи нарочито громко хохотала, попивая эль из большой бочки.       И вновь Гриммеля пронзили воспоминания о Легаре. О девственных пляжах, чистых и густых лесах, малозаселенной родной деревне. Но они были грубо отброшены на задворки сознания – лишь бы не мешали думать и действовать на трезвую голову, без опьянения прежней жизнью.       Хоть Берг и был застроен вдоль и поперек, да так, что яблоку негде упасть, на вечерних улочках было безлюдно и одиноко. Гриммель плелся по каменной земле, падая от усталости. Больше всего на свете ему сейчас хотелось поесть и плюхнуться в тёплую постель, укрывшись несколькими слоями массивных шкур.       Холодно… невыносимо холодно для лета. Тело мужчины пробивала страшная дрожь, мышцы ломило и выворачивало наизнанку, а в голове всё спуталось: Аннстис, Рагнар, Асе, Арне, а после – бесконечное и спокойное море, гладкое и тёплое, словно подогретое на костре молоко. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и он уже будет там, в блаженной Вальхалле…       — Глянь, Трюд, это совершенно точно твой посетитель, — послышался грохочущий голос какого-то викинга, а затем Гриммель почувствовал, как кто-то бесцеремонно схватил его за плечи и потащил куда-то. Он почти ничего не видел – только мельтешение тысяч огоньков и цветных пятен, исполняющих неведомый дикий танец перед глазами.       Внезапно вокруг стало совсем темно. Гриммеля повалили на пыльный пол из разбухших досок. Щека поцарапалась о что-то острое, а в ладони впились мелкие занозы. Откуда-то донесся хохот, разные голоса сплелись в один неразборчивый гул.       — Какой интересный экземпляр, — сказала, на слух, молодая девушка. — Пьяный в стельку.       — Заберешь его? Выглядит прилично. Должен много заплатить.       — Точно не оборванец. Ладно. Мне как раз нужно купить пару новых бочек. Спасибо, Сток.       — Всегда рад служить такой чудесной викингше. А моя награда?..       — Даже не смей лезть. Твоя награда – выйти отсюда живым.       — Какая ты зануда, Трюд, — разочарованно простонал похититель.       Гриммель, почти в беспамятстве, услышал лишь отдаляющиеся шаги. Тишина. Потом стук каблуков – где-то совсем рядом. Холодная и влажная ладонь припала к его разгоряченным щекам, тонкие пальцы слегка коснулись губ. Гриммель дрожал и постанывал, не в силах открыть глаза.       — Пошли, дружок. Хорошо, что можно не стараться. Завтра ты уже ничего не вспомнишь.       Гриммель каким-то чудом встал на ноги и, ведомый размытым женским силуэтом, смог сделать шаг, затем другой... попутно несколько раз упал на лестнице, поднимаясь на второй этаж.       Трюд втащила его в совсем тесную каморку и повалила на кровать. В комнате стоял жуткий кислый аромат протухших яиц и испорченного молока. Что-то, похожее на перо, защекотало Гриммеля у шеи, но он почти ничего не почувствовал.       — Вот это ты нажрался... Такие всегда много платят.       Гриммель угадал, как Трюд уместилась на нем сверху, при этом умело удерживая в руках горящую свечу. Что-то вдруг щёлкнуло внутри, и мужчина открыл глаза, яростно прищуриваясь, чтобы хоть что-то увидеть.       «Аннстис?» — пронеслось в голове у Гриммеля, и он увидел четче, чем когда-либо: блеск знакомых бездонных глаз, бледно-серый мешковатый сарафан и две черные, как ночное безлунное небо, пышные косы.       — Анн… Анн... Я… Я-н… — попытался объясниться Гриммель, но язык онемел, полностью отказываясь служить его хозяину.       — О Тор! — испуганно вскрикнула Трюд и поднесла огонек к самому лицу гостя. — Ты не пьян! У тебя лихорадка!       Трюд прислонила ко лбу мужчины ладонь, проверяя догадку.       — Да у тебя кипяток вместо башки. Тор Всемогущий, как я сразу-то не поняла!       Девушка слезла с Гриммеля, поставила свечу на небольшой столик у кровати и принялась рыться в сундуке, попутно причитая:       — Мне показалось, что что-то не так… Если б был настолько пьяный, уже б валялся без задних ног под кустом. Хах, больной… и откуда ты только такой свалился мне на голову. Если это шутка Стока – ох, не поздоровится ему завтра! Я…       Гриммель, которого окончательно победила лихорадка, провалился в небытие.