Глава 3 Неправильное управление настроением
6 января 2023 г. в 17:01
Первым уроком дня была трансфигурация, на которой Рон сдал несколько предложений, написанных на полях утреннего Ежедневного Пророка. Макгонагал только прикрыла глаза, увидев это – можно было предположить, что она молча досчитала до десяти. Чары на Гермионе держались, а вот ее уверенность была поколеблена. Сегодня она не решалась привлекать внимание там, где обычно ее рука была первой в воздухе. Она отвечала только тогда, когда остальные безуспешно пытались дать Макгонагал абсолютно правильный ответ. Ей даже потребовалось больше, чем обычно, времени чтобы освоить изучаемое заклинание – она превратила своего ежа в чесалку для спины всего за несколько мгновений до Гарри.
Распустив класс, Макгонагал собрала чесалки и колючую, наполовину трансформированную мерзость обратно в коробку на своем столе. Взмахнув палочкой над полной коробкой, она вернула существ в их обычное колючее состояние, а затем вытащила из-под стола крышку и закрыла коробку, запечатав дрожащую игольчатую массу для дальнейшего использования. Примерно в пятый раз с момента пробуждения Гарри задумался о том, что магия – это что-то странное.
Когда Гарри и Гермиона собрались уходить вместе с остальным классом, Макгонагал задержала их.
– Мистер Поттер, мисс Грейнджер, могу я поговорить с вами минутку?
Они остановились перед столом профессора. По взмаху ее волшебной палочки дверь класса закрылась и заперлась сама собой. Еще один взмах, и на дверь легло заклинание против подслушивания.
– Гермиона, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, мэм, – ответила Гермиона. – Гламур держится?
Макгонагал пристально посмотрела на нее. Не задумываясь, Гарри тоже уставился на нее, пытаясь найти брешь в ее маскировке. Гермиона покраснела от такого внимания. Макгонагал заговорила, заставив Гарри покачать головой и нервно оглядеть комнату.
– Да, я полагаю, все нормально. Он должен отлично продержаться до урока чар. Можете идти. Если возникнут какие-либо проблемы, обратитесь в больничное крыло. Мадам Помфри, если не сможет помочь, вызовет меня.
Гермиона благодарно улыбнулась.
– Спасибо, профессор.
***
Защита от Темных Искусств, как обычно, была огромной тратой времени. Локхарт, величайший из тупых альфонсов, разглагольствовал о средствах по уходу за волосами и о важности ослепительной улыбки перед лицом всевозможных опасностей. Симус Финниган однажды заявил, что большинство приключений Локхарта очень похожи на фильмы Брюса Уиллиса, но с магией и нунду вместо террористов и ядерных проектов. Гермиона выглядела так, как будто собиралась возразить, но затем, на мгновение задумчиво уставившись в потолок глубокомысленно кивнула, пробормотав "он прав". Симус издал торжествующий смешок и ткнул пальцем в сторону осмелившегося усомниться в вердикте маглорожденного гения. Девочки (за исключением Гермионы) слушали глупости Локхарта с пристальным вниманием, делая больше заметок, чем когда-либо. Они ахнули, когда рассказ достиг насыщенной событиями кульминации, и вздохнули с облегчением, когда он предсказуемо невнятно устранил угрозу. Гарри и Гермиона провели урок за чтением конспектов второго курса, переданных старшекурсниками, а Рон, разинув рот, смотрел в пространство. Обед прошел без происшествий, если не считать того, что Снейп снял с Рона баллы за "неподобающее обращение с едой". Гарри и Гермиона вежливо кивнули в знак согласия, в то время как Рон себе под нос обзывал сальноволосую крючконосую летучую мышь множеством детских прозвищ, хотя на самом деле они видели, из чего исходил Снейп. Честно говоря, Рон устроил очень плохое представление с использованием баранины и булочек, которое Гермиона сравнила с греческой трагедией. Это было справедливо на нескольких уровнях, учитывая, что он использовал ягненка. Гарри пришлось загнать Симуса в угол и заплатить ему три сикля, чтобы тот до конца занятий отвлек Рона разговором о квиддиче. Ему следовало быть поближе к Гермионе на всех уроках, и требовалось подсаживать кого-то к Рону, чтобы тот не отвлекал.***
Выходя из класса чар с восхищенным Гарри на буксире, Гермиона была почти бессвязна от волнения по поводу того, что она узнала. Они вдвоем остались после урока, спорящие Рон с Симусом выскочили за дверь, как и планировалось. Крошечный профессор Флитвик сделал из пера накопитель для подзарядки гламура, попросив ее хотя бы раз в неделю оставаться после занятий для обновления. Однако он сделал гораздо больше, чем просто поддержал маскировку Гермионы. Он научил их нескольким заклинаниям для сохранения тайны и безопасности. Гермиона задрожала от восторга, узнав заклинание против подслушивания. Она почти станцевала джигу, овладев заклинанием muffiliato, позволяющим вести частные беседы в общественных местах. Гермиона также впервые попробовала что-то из магии разума – заклинание отвода глаз на случай, если ей придется обходиться без чар гламура. Она была счастливой ведьмой, и Гарри было приятно видеть ее хорошее настроение. После заклинаний все трое направились на урок зелий для ежедневных оскорблений. Чтобы обеспечить то, что Гермиона стала называть "борьба с загрязнением", сообразительная молодая ведьма провела значительную часть урока, увлеченно выискивая и записывая нарушения техники безопасности в классе зелий. В список входили такие пункты, как "не мыть поверхность перед приготовлением ингредиентов", "нагревание легковоспламеняющихся ингредиентов на открытом огне", "Невилл, Рон, Крэбб, Гойл и Снейп". После того, как Снейп обсчитал всех гриффиндорцев в оценках за день, они покинули подземелье, Гермиона задержалась, чтобы сделать последнюю запись: "Волосы преподавателя не собраны сзади, также, возможно, покрыты огнеопасным составом". Когда занятия наконец закончились, Гарри, Рон и Гермиона отправились обратно в башню Гриффиндора. Рон сразу отправился бездельничать, одновременно жалуясь на домашнее задание, которое не позволяло отдыхать здравомыслящим людям. Гарри и Гермиона нашли свободное место у камина, где потрескивание и шипение поленьев могли послужить некоторым прикрытием того, что их разговор был неслышен. Гарри изо всех сил старался рассмешить Гермиону – немалый подвиг, учитывая ситуацию и девушку – понимая, что больше всего на свете ему нравится слышать ее хихиканье или возгласы, полные притворного негодования. Они пошутили над ее хвостом и ушами, состряпали дикую теорию о том, что сделает Рон, если когда-нибудь увидит ее клыки, и обсмеяли Рона самого по себе. Хотя они и раньше проводили вечера подобным образом, Гарри знал, что этот непременно останется в его памяти: Гермиона, нервно улыбающаяся на его попытки пробиться сквозь гламур и удивленно взвизгнувшая, когда, несколько минут послушав шуршание хвоста по ковру, Гарри удалось поймать его. Очень неожиданно оказалось, что все собрались в Большом зале на ужин. И снова Рону удалось превзойти самого себя. Совсем не помогало то, что на ужин была утка, и Рон всю неделю ныл, что придется ждать до четвертого курса, чтобы выучить заклинание призыва. Звезды выстроились, гарантируя интересное шоу. Лицо Рона представляло собой маску напряженной сосредоточенности – явление, наблюдаемое только тогда, когда речь шла о еде. Он направил свою палочку на стол Слизерина и, ошибочно полагая, что нужно указывать прямо на вызываемый объект, соорудил из солонки и соусника шаткую подставку для палочки. Гарри сделал заметку никогда не брать палочку Рона, предварительно не вымыв. Самодельная подставка и то, как тщательно он прицеливался, было не самым захватывающим элементом шоу. Вовсе нет. После того, как он был удовлетворен направлением палочки, он начал кудахтать. Тихо. Намеренно. Издалека казалось, что он ведет серьезный разговор с уткой Малфоя. На мгновение в дело вмешалась рациональная часть мозга Гарри. – Но утки не кудахчут! – выпалил он. Гермиона издала еще один неподобающий леди фырк и приложила ладонь ко лбу. – Они крякают, – угрюмо пробормотал Гарри. Рон плавно перешел на кряканье. После ужина Рон пошел на отработку, а Гарри и Гермиона направились в больничное крыло. Когда они вошли, мадам Помфри поприветствовала их и жестом пригласила садиться. Профессор Макгонагал вышла из кабинета медсестры с бутылкой чего-то, что выглядело и пахло невыразимо отвратительно. Блевотина мертвеца в грязи, вот на что это было похоже. Гермиона хорошо это знала. В конце концов, она сварила его в туалете – подобно заключенным, варящим брагу. Макгонагал поставила фляжку на тумбочку рядом с кроватью, которую выбрали оба студента. Которую они разделили прошлой ночью? про себя удивилась Минерва. – Гермиона, у нас с мадам Помфри появилась еще одна идея относительно лечения. Это чисто экспериментальный метод, но не должно быть никаких негативных побочных эффектов. Поскольку проблема связана с оборотным зельем, мы предполагаем, что оборотное зелье, приготовленное из волоса, взятого до инцидента, должно вернуть вам ваше первоначальное тело, хотя бы на час. Если нам повезет, это продлится дольше или, возможно, навсегда, – пожилая женщина одарила Гермиону легкой, обнадеживающей улыбкой. Мадам Помфри взяла объяснение на себя. – Мы нашли волос в вашей спальне, он содержит генетический материал до превращения, – она достала из-под мантии стеклянный флакон. – С вашего позволения, вам следует принять это оборотное зелье. Гарри неосознанно сжал руку Гермионы, хотя, когда он, наконец, заметил, обнаружилось, что Гермиона в ответ тоже сжала его руку. Гермиона кивнула, взяв длинный кудрявый волос из предложенного флакона. После того, как она опустила волос во флакон с зельем, его содержимое сменило цвет с болезненно-желто-коричневого на чуть более привлекательный древесно-коричневый. Еще мгновение, и Гермиона с готовностью проглотила вязкую жижу. Гарри увидел, как декан и медведьма обменялись восхищенными взглядами. Гарри почувствовал тупую боль в животе, наблюдая, как морщится Гермиона. Он решил никогда больше не принимать оборотное зелье после ужасного превращения, но у Гермионы не было выбора. Через несколько секунд боль Гермионы утихла. Она выглядела немного усталой, но других изменений он не заметил. Гламур все еще был на месте. Она осторожно ощупала себя на голове. – Уши исчезли! – воскликнула она, полезла в свою школьную сумку и, вытащив перо, приготовилась отменить чары профессора Флитвика. Приложив кончик палочки к перу она прошептала: "finite" и посмотрела на Гарри и двух пожилых женщин. На ее лице ясно читалась надежда. Ее зрачки снова были круглыми.***
После начального периода празднования, в течение которого Гермиона неоднократно проводила руками по волосам и попке, началось ожидание. Продержится ли человеческая форма Гермионы дольше часа? Гарри и Гермиона спокойно делали домашнее задание, сидя бок о бок на больничной койке. Учебник лежал открытым на коленях Гарри, в то время как Гермиона держала на коленях доску для записей. Гарри было довольно трудно сосредоточиться. Он сидел очень близко к Гермионе, и ее запах и тепло отвлекали его внимание от учебы. Он впадал в фантазию, мечтая обнять Гермиону за талию и прижать ее к себе, заставляя мурлыкать и улыбаться. Затем внезапно возвращаясь к реальности, смотрел на страницу и обнаруживал, что понятия не имеет, о чем читал. Он в ужасе ожидал (без всякой на то причины), что Гермиона задаст ему вопрос по тексту или закончил ли он страницу. Гермиона, однако, была вполне обоснованно напугана по той же причине. Это было не похоже на Гарри – так долго не задавать вопросов. Его что-то беспокоит? Ей тоже было трудно сосредоточиться на текущей задаче. От того, что Гарри был так близко, голова опустела и немного кружилась. Она убедилась, что их ноги соприкасаются, но не слишком сильно, боясь, что это заставит его отстраниться. Боковым зрением она увидела лицо Гарри. Он был всего в нескольких дюймах от ее собственного. Она могла бы повернуть голову и прижаться губами к его щеке. Четвертый раз за день она подумала о том, что может поцеловать его. Остальные три случились в подземелье и за обедом. В последнее время он был очень близок с ней, и это заметно влияло на ее мысли. Мадам Помфри и профессор Макгонагал наблюдали за происходящим с противоположного конца крыла, хихикая над проявлениями подростковой неловкости. Язык тел говорил о робкой привязанности – каждый тянулся к другому, но не хотел рисковать. Оба нервничали. За двадцать минут они не перевернули ни одной страницы. Внезапно мадам Помфри посмотрела на часы и, вскочив, направилась к Гарри и Гермионе. – Мисс Грейнджер, время почти истекло. Я бы предпочла, чтобы вы легли, на случай если произойдет обратная трансформация. Глаза Гермионы расширились. Сидя рядом с Гарри, она совершенно забыла, что они ожидали конечный результат применения оборотного зелья. Гарри быстро встал, неловко отметил страницу и взял бумаги с колен Гермионы. Гермиона с тревогой улыбнулась ему. Она откинулась назад, бессознательно потянулась к руке Гарри и быстро нашла его – зеленоглазый спутник нежно взял ее за руку, как только голова коснулась подушки. Самая умная ведьма Хогвартса зажмурилась, и ее мышцы напряглись. Гарри прикусил язык, чтобы держать себя в руках, наблюдая, как страдает лучшая подруга. Гермиона свернулась в клубок и крепко сжала руку Гарри. Ее кошачьи признаки вернулись.***
После повторной активации волшебного пера профессора Флитвика профессор Макгонагал отправила любимую ученицу и самого храброго мальчика Гриффиндора обратно в общежитие. Гарри и Гермиона вернулись в гостиную, расположились в углу и задействовали muffiliato, чтобы их не подслушали. Гарри был обеспокоен, а ободряющие улыбки прислонившейся к его плечу Гермионы не убеждали. Гостиная опустела из-за позднего часа, и почувствовав, как тяжелеют веки, он решил, что, пожалуй, самое время пойти спать. Гарри встал и предложил Гермионе руку, чтобы помочь ей подняться. Гарри был, пожалуй, единственным мальчиком в замке, чье рыцарство Гермиона допускала. Она приняла его руку, позволяя поднять ее, и, слегка пошатнувшись, оперлась на него. – Спасибо, Гарри, – вздохнула она. Гарри чувствовал странное беспокойство, когда Гермиона вот так прижималась к нему. Она растеклась по его груди и почти задремала стоя. Оба несмело наслаждались коротким объятием, прикрываясь усталостью, чтобы продлить его. Все еще держа Гермиону за руку, Гарри повел ее к лестнице. Гостиная казалась совершенно пустой. Сонный дуэт побрел вперед, расцепив руки только в последний момент. Гермиона медленно поднялась по лестнице, которая должна была привести ее в спальню – так далеко от Гарри. Всего мгновение назад она уютно устроилась у него на груди. Она вдруг почувствовала себя очень, очень одинокой. Была ли хоть одна веская причина спать в общежитии с девочками, которых она едва знала? Ее засыпающий разум прокрутил этот вопрос в голове. Нет, причин спать одной, когда они с Гарри могли согреть друг друга – не было. Она повернулась, чтобы воплотить эту сонную мысль, пока он не ушел. Гарри поднимался по лестнице к спальням мальчиков, когда услышал сзади звук женских шагов на ступеньках. В пустой гостиной это могла быть только Гермиона, и он остановился, дожидаясь, пока она догонит его. Она появилась в поле зрения слегка запыхавшись и выглядя немного испуганной. – Что случилось? – спросил Гарри, сокращая расстояние между ними до пары шагов и глядя в ее широко раскрытые, полные сомнения глаза. Когда она действительно оказалась там, перед Гарри, она обнаружила, что большая часть ее уверенности покинула ее. – Гарри... как ты думаешь... Нет, это глупо. Нужно просто попытаться заснуть. – Думаю ли я что? С тобой все в порядке? – спросил он, обеспокоенный ее нервным голосом. – Да, да, я в порядке, просто... – не могла же она спросить прямо. – Прошлой ночью было хорошо, правда? – она склонила голову набок, безмолвно умоляя его согласиться. – Я имею в виду, не спать в одиночестве. Я... если честно, я все еще немного напугана. Это, наверное, глупо, но я подумала... Гарри остановил ее. – Ты хочешь, чтобы... – как произнести это безопасно? – Мы могли бы поспать в моей кровати. – О, мы могли бы? Это было бы... я знаю, что чувствовала бы себя намного лучше, и я могла бы проснуться пораньше, чтобы вернуться в общежитие до того, как проснутся Рон и остальные... – она снова бессвязно бормотала. Гарри поднял руки и энергично закивал, соглашаясь со всем, что она собиралась сказать. Они горели лунным светом, и он был уверен, что ему хотелось разделить с ней постель гораздо больше, чем ей. – Иди и возьми пижаму. Ты ведь знаешь мою кровать, да? – она кивнула. – Хорошо, я переоденусь всего за пару минут. Просто заходи, даже если я не закончу, ладно? – Хорошо, – сказала она и спустилась обратно в гостиную, волнение и тревога сделали ее немного более бдительной. Гарри повернулся, продолжив подъем, его пульс участился, а ладони вспотели. Она захотела снова разделить с ним постель. На этот раз они будут лучше подготовлены и смогут принять меры предосторожности, чтобы их не обнаружили, чтобы они могли спать спокойно. Гарри поймал себя на том, что жалеет, что не учится далеко вперед, как Гермиона; были высокоуровневые заклинания, которые сейчас могли бы помочь. Он мог только надеяться, что она случайно их знает. Переодеваясь в пижаму, он обратил внимание на беспорядок в изножье кровати. Стремясь сохранить иллюзию, что с ним можно сносно жить, он применил "неполное упаковочное заклинание", собравшее вещи в большую кучу, отправив их в сундук. Когда одежда и пергамент были беспорядочно запиханы в его сундук ленивой, грубой магией, его взгляд остановился на паре носков, пытающихся найти свободное место в переполненном сундуке. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, от него не слишком приятно пахнет. Бесшумно прокравшись в ванную в пижаме, он наложил на себя очищающие чары (не заменяющие душ, но возможно этого хватит) и умылся, надеясь пропитаться ароматом, который так нравился Гермионе.***
Тем временем Гермиона тоже переживала. Она стояла перед стандартным большим зеркалом рядом с кроватью, пристально глядя на свою густую гриву. Косички не получались. Конский хвост был смехотворным. Не было времени делать что-то еще, и она отказалась от прически. Что надеть? Старый пуловер не подошел бы. Пижама была практически исключена из-за хвоста. Таким образом, осталась более традиционная ночнушка. Гермиона достала из сундука ослепительно-белую шелковую сорочку и комплект чистого нижнего белья и прошлепала в ванную, где сняла школьную форму и, пока чистила зубы с энергией человека, живущего с дантистами, оглядела себя. Коренные зубы. Кожа бледная, но выглядит здоровой. Во время летних каникул она немного загорала, но всегда старалась защитить себя от солнца, не рискуя обгореть. Чары вернули ее глазам круглый зрачок и цвет корицы, и она чувствовала, что из всех чар эти она не сбросит, даже когда будет одна или с Гарри. Суженные глаза были слишком пугающими. Теперь у нее была неплохая фигура, как заметили Парвати и Лаванда в первый день семестра ("У тебя есть фигура, Гермиона! Потрясающе выглядишь!"). Ее новый силуэт дополнял хвост, который она считала чем-то вроде украшения для своей задницы. Если быть до конца честной, она считала его милым. Резцы и клыки. У Гермионы иногда складывалось впечатление, что среди женского населения Хогвартса Гарри мог бы выбрать кого захотел. Будучи самой умной ведьмой своего возраста, Гермиона также знала, что даже если девушка начнет преследовать его, Гарри никогда не будет с той, кто хочет его только ради славы. Составленный ею список девочек, которые знали мальчика Гарри, а не Гарри-легенду, был коротким. Джинни явно поклонялась ему, как герою, что исключало ее. Гарри никогда по-настоящему не разговаривал ни с одной девочкой, о которой не знала Гермиона, и она прилагала все усилия, чтобы сохранить преимущество в этой области. Она старалась не ворчать и не командовать, изо всех сил стараясь удержать Гарри рядом. Она всегда была готова помочь ему, и он это знал. Всякий раз, когда она чувствовала себя подавленной из-за чего-то, она напоминала себе, что она лучшая подруга Гарри – или, по крайней мере, лучший друг женского пола, – и это обычно очень ее подбадривало. Прополоскать. Гермиона избавилась от остатков зубной пасты, прополоскала рот и потянулась за трусиками, которые собиралась надеть. Ее рука замерла, не дойдя до цели. Добавление хвоста к ее анатомии сделало половину ее белья непригодным, и хотя Макгонагал преобразила те трусики, которые она носила, Гермиона не знала заклинания, чтобы создать и укрепить отверстие для хвоста. Она поморщилась и с опаской посмотрела на ножницы Лаванды.***
Гарри посмотрел на себя в зеркало, качая головой от того, с чем пришлось работать. Он открыл рот, как лошадь на осмотре. Гермиона была отпрыском двух стоматологов – она, вероятно, обратит на это внимание. Он энергично почистил зубы, чтобы дыхание было как можно более приятным, и вышел из ванной. Гарри забрался в постель и обнаружил, что Гермионы еще нет. По мере того, как тянулись минуты, он задавался вопросом, не передумала ли она. К счастью, балдахин вскоре зашуршал, и Гермиона сунулась внутрь, убеждаясь в выборе кровати. Он неловко махнул ей рукой, и она, улыбнувшись в ответ, забралась внутрь и задернула за собой занавески. Приложив палец к губам, она затем, обеспечивая их уединение, начала шепотом накладывать на стены и драпировки их маленького оазиса, то, что Гарри распознал как заклинания незаметности и тишины. Закончив, она, наконец, устроилась, положив голову на подушку в нескольких дюймах от Гарри. Она протянула ему левую руку ладонью вверх, приглашая взять ее. – Мы можем лечь, как прошлой ночью? – спросила она. Гарри принял предложенную руку и последовал примеру Гермионы, когда она повернулась к нему спиной. Секунду спустя лицо Гарри скрылось в каштановых кудрях, а его ладонь поверх живота держала в своих руках Гермиона, прижав к тонкой ткани ночной рубашки. Гарри решил, что ему точно нравятся ночные рубашки. Эта была серебристо-белой и доходила Гермионе всего до середины бедра. Материал был тонким и гладким, облегая тело и заставляя Гарри желать, чтобы она никогда не носила ничего другого. Он понял, что до этого никогда не видел Гермиону в пижаме. Она казалась более спокойной, как будто больше доверяла снам, чем сегодняшнему дню. Увидев возможность поднять подруге настроение, Гарри начал почесывать ее за ушками. Она вздохнула и улыбнулась, растворяясь в прикосновениях красивого парня. Несмотря на не лучший день, Гермиона была очень довольна. Гарри Поттер, приехавший в Хогвартс на первый курс, вряд ли смог бы справиться с уровнем общения, зародившимся между ними, а последние два дня росшем, казалось, не по дням, а по часам. Она чувствовала себя в безопасности в постели Гарри, и было слишком легко представить, что она проводит все свои ночи здесь или хотя бы просто с Гарри. – Гарри? – начала Гермиона. – Ммм? – Почему ты принял меня такой? – продолжила она ровным и легким голосом, несмотря на нелегкий смысл слов. Гарри был так удивлен, что на мгновение перестал ее чесать. Он перевел дыхание и возобновил процедуру. – А почему нет? Ты та же Гермиона. Я очень скучал по тебе летом. Больше, чем по Хогвартсу. Ты для меня очень важна. Я счастлив, когда ты счастлива, и печален, когда тебе плохо. Немного шерсти ничего не меняет, Миона. Дыхание Гермионы немного участилось, и она слегка поежилась под гипнотическим прикосновением Гарри. Вот мой шанс. – Ты тоже важен для меня, Гарри. Нет никого, кому я доверяю больше, чем тебе, – она провела пальцами вверх и вниз по его руке, доставляя ему тактильное удовольствие. – Трудно поверить, что я когда-то спала одна. Гарри почувствовал, как она покраснела, и на мгновение крепче сжал ее талию. – Я начинаю чувствовать то же самое, – он помолчал, собираясь с духом. – Было бы здорово спать так каждую ночь. Гарри почувствовал, как спина Гермионы напряглась от волнения, пока она обдумывала ответ. – Мы... мы могли бы... то есть, если бы ты захотел. – Я хочу, но только если ты хочешь... – начал Гарри. – Я знаю, – быстро согласилась Гермиона. – Я знаю. Мне бы этого хотелось. – Ты можешь просто брать мантию-невидимку и приходить когда угодно... – начал Гарри. – Значит, так и сделаем. Это просто слишком хорошо, чтобы отказываться. Ты меня избалуешь, – она закрыла глаза. Даже со своего места, утопая в густом лесу кудрей, Гарри чувствовал лучезарную улыбку Гермионы. – Кроме того, так я смогу пропустить постоянную болтовню в спальне. Я смогу заснуть в мгновение ока. В этот момент Рон начал храпеть.
