Черный Алмаз

      То, насколько незащищенным оказался сад Розы после ее ухода было невероятно тревожно. Гарри прекрасно помнит, как другие Алмазы (и он сам) заботились о Розовой. И такое наплевательство к охране после ее ухода…       Данные портала не были как-либо защищены и было слишком легко попасть без пароля. Но может в этом и смысл? В любом случае, Гарри надеется, что дело в том, что прошло более пяти тысяч лет, а не в том, что Алмазы вновь проявляют чудеса своего высокомерия, думая, что никто во вселенной не сможет приблизиться к ним. Глупо. Но Гарри ли говорить об этом?       Он оглядывается и вместо довольно красочного и живописного места, сделанного Желтым и Голубым Алмазами, находит лишь запустевший и обросший сад. Многие конструкции порушены, а растения сгнили вместе с землей без Розового Алмаза. Удивительно, что сад все еще стоит, но, должно быть, Голубая не хотела расставаться с еще одной частичкой Розовой. Вечно находясь в прошлом...       Гарри не по себе в этом месте, но он все же идет вперед, стремясь найти то, за чем изначально пришел. Небольшая пирамидка с истертыми сторонами и сколами на краях, находится в сухой траве, давным-давно забытая. Если бы она не светилась от прибора, который Гарри сейчас держит в руке, то он не знает, как иначе ему удалось бы найти эту вещь. И почему Голубая именно сейчас вспомнила о ней? Ее печаль по прошлому иногда сильно-       — Мой Ал…маз?       Гарри моргает и отводит взгляд в сторону голоса. Там стоит самоцвет. Гарри не помнит, какая версия — иногда сложно угнаться за мыслями и идеями других Алмазов, из-за чего он стал запоминать лишь самые основные виды самоцветов.       Крайне потрепанный вид, черные слезы на щеках, вспушенные волосы (такое вообще бывает у самоцветов? буквально камней?) и потухший взгляд. Гарри отводит взгляд обратно на землю, решая ничего не говорить, и поднимает пирамиду. Если он продолжит смотреть на самоцвет или начнет разговор с ней… Он не сможет оставить ее здесь, хотя и знает, что не сможет забрать.       — Вы… вер…нулись? — слова усталые, самоцвет явно стоит здесь не первые года. Возможно (если ее оставила здесь именно Розовая идиот, кто еще это мог быть?) все пять или шесть тысяч лет, которые Алмаз отсутствовала. Гарри не хочет думать, что это самоцвет Розовой. В его голове она продолжает быть ребенком, младшей сестрой, на которую у старших вечно не было времени (это не отменяет того, что именно и как она сделала) и приписывать ей оставленный самоцвет…       — Давайте… сыграем? — слышится треск, будто кору отрывают от дерева. Гарри чуть поворачивает голову, начиная делать вдохи (он перестал дышать?), и замечает, как розовый (почему она розовый? нет-нет-нет, она не может быть розовой) самоцвет отрывает свои ноги от земли.       Вот и все.       Гарри больше не может смотреть на это.       Он встает с земли, отряхивая свои каменные ноги, и чуть сильнее сжимает сумку, в которую складывал многочисленные «памятные вещи о Розовом Алмазе», за которыми его попросила сходить Голубая, вновь впавшая в меланхолию (иногда ему хочется рассказать, что Розовая жива и здорова, обманув всех вокруг о своей смерти, попросту сбежав, как когда-то Гарри. Но он не делает этого, вновь уходя в тень. Теперь он уже не имеет права влезать).       Розовый самоцвет замечает его и улыбка, стремительно появляющаяся на ее лице, тут же гаснет.       — Ты не мой Алмаз, — она растеряно бормочет, опустив руки.       Гарри наконец-то смог лучше рассмотреть ее, развернувшись всем корпусом. И, о, конечно же. Шпинель.       Как он мог забыть ее?       Гарри мало интересовался Шпинель, находя саму идею «друга-по-вызову» ужасной, но кто станет слушать его? Другие Алмазы считали великолепной идеей подарить самой младшей из них лучшего друга, который смог бы скрасить ее одиночество. Гарри в очередной раз вспоминает, почему он так редко возвращается в Родной Мир.       — Я здесь по приказу Черного Алмаза, — Гарри копирует стойку своих самоцветов, Карбонадо, смотря честно и открыто. В конце концов, сейчас он — не Алмаз.       — О, я понимаю. Мой Алмаз сказала ждать ее здесь, — Шпинель пытается широко улыбаться и всплескивает руками. Они не поднимаются выше ее талии. Гарри застывает. Сказала у самоцветов равняется приказам, верно? Это… Это меняет дело.       «Я не хочу, чтобы ты мог отменять приказы моих самоцветов!» — упрямый голос Розового Алмаза звонко раздается в голове в этот момент.       — Но до ее прихода мы можем сыграть! — Шпинель все же находит силы улыбнуться чуть ярче. Но для Гарри эта улыбка будто возвращение в прошлое, когда Гермиона также улыбалась, пытаясь заверить его, что они победят и все будет в порядке. Это странно. Он давно не вспоминал о своих днях до жизни драгоценным камнем. В конце концов, сейчас он был Алмазом больше, чем когда-либо был человеком.       Воспоминания накладываются друг на друга, и Гарри делает еще один глубокий вздох.       — Я не… Я не могу, — Гарри пытается всеми силами не расклеиться, делая уверенный вид солдата. Карбонадо славятся стойкостью. Гарри, как их Алмаз, славится тем же. Но сейчас, стоя перед почти разрушенной, но еще не сломленной Шпинель, забытой и оставленной собственным Алмазом, он чувствует себя открытой и обдуваемой со всех сторон раной. — У меня приказ на срочность.       Он не ждет ответа, разворачиваясь и уходя к телепорту. Он старается не думать над реакцией Шпинель.       Он не хочет оставлять ее здесь.       Но он не может забрать ее отсюда.       Гарри мчится по звездному потоку, стараясь вернуть себе дыхание.       Он вернется за ней.       Он должен вернуться за ней.       Он отдаст Голубой вещи и пойдет к Розовой. Может быть, она поверит в мятежный Карбо? Либо вспомнит, что Гарри всегда был на нейтральной стороне. Он не знает. Он уже давно не знает, что именно пытается изобразить из себя Розовая.       Он слышал истории про Розу Кварц. Про ее мудрость, великодушие и храбрость. Гарри вспоминает Розовый Алмаз. Ее упрямство, злость, яркость и желание, чтобы ее заметили. Она сильно стремилась убежать от самой себя, не правда ли? Гарри лишь надеется, что с тем, что Розовая поменяла в себе, будет легче договориться.       Гарри вздыхает, когда перед глазами встает воспоминание о Шпинель. Одна посреди разрушенного сада. Такая же забытая статуя, как и все вокруг.       Гарри вернется за ней.       Он обещает. ***       Голубая была настолько счастлива, что даже обняла его форму Алмаза. Гарри не особо знал, как реагировать. Он давно не получал объятий. Тем более, от Голубой. Но это было… мило? И тепло в какой-то степени. Если бы Гарри мог, он бы скорее всего заплакал. К счастью, за него это сделала Голубая.       После неловкого (с его стороны) момента, Гарри тут же ушел, отказавшись от предложения Голубой сходить вместе в зоопарк (он ненавидит это место, и все еще не может поверить, что Розовая создала его, а после пошла на саму себя с лозунгами об освобождении землян. Как будто пыталась сделать все, чтобы Розовый Алмаз не ассоциировали с Розой Кварц).       Проверив по одному из устройств, где находится драгоценный камень Розового Алмаза, Гарри с облегчением увидел, что тот на Земле. Было бы грустно искать ее по всему космосу. Вычислив координаты, Гарри вновь с трудом опустился в форму Карбонадо, тут же закрепляя результат золотыми наручами, резко контрастирующими с черным цветом его кожи (хотя кожа ли, учитывая, что теперь он самоцвет). У обычных солдат они были лишь в качестве украшения униформы, тогда как у Гарри особым артефактом, благодаря которому ему не приходилось думать о том, как поддерживать свою форму и не превратиться в Черный Алмаз на глазах у тех, у кого не хотелось бы. А это — у всех. Как ни посмотри, а никто, кроме него самого, не знает о его способности к трансформации. Даже особенно Алмазы.       Перемещаться на космическом корабле в одиночестве — та еще задача, но, к счастью, Гарри заранее сказал самоцветам построить пару кораблей для избранных Карбо. Конечно, притворяться собственным личным самоцветом та еще задачка… и все же, ему удается делать это блестяще!       Земля… Давно он там не был. До колонизации не хотел трогать воспоминания, а после… Роза…       Гарри отстраняется от собственных мыслей, сажая корабль у берега моря. Координаты вычисляли примерно это место и, учитывая, что солнце только вставало, Роза должна быть дома, верно? Возможно, даже в этом милом домике на скале.       — Ха… — Гарри выходит на сушу, оглядываясь. Никто не выходит на его появление, что странно. Он помнит, что у Розы было много союзников, и некоторые определенно должны были остаться с ней, верно? Вряд ли бы они оставили ее.       — УВАУ! — крик, явно детский, резко звучит на расстоянии, и Гарри без раздумий смотрит в сторону. Там ребенок. Человеческий ребенок. Неужели самоцветы построили дом рядом с людьми? Разве они не должны были реагировать агрессивно? Гарри помнит, что было с магами, и тут же напрягается. Ребенок не предоставит опасности, но дети обычно болтливы. Хотя, думая в этом направлении, он определенно знал бы о самоцветах, верно? — Я раньше не видел такого, как ты! — ребенок побежал ближе, будто не чувствуя от Гарри опасности. Это глупо и странно… мило? Тедди был таким, вырастая под его опекой.       — Я здесь по миссии от Черного Алмаза. Мне нужно найти Розу Кварц, — Гарри старается скрыть всю неуверенность из голоса. Он… давно не общался с человеческими детьми, да и детьми в целом. Как Алмаз, к нему подпускали лишь уже обученных самоцветов.       На имени Розы ребенок тушуется, оставаясь от него на расстоянии пяти или семи шагов. Что-то не так с Розой? Или она просто не нравится ребенку? Гарри надеется, что второе. Он незаметно достает прибор с координатами, привязанными к камню Розовой. И нет, никаких изменений. Все те же цифры.       — Эм, тут такое дело… Роза Кварц, она, эээ, — ребенок не успевает договорить, как из хижины буквально выбегают другие самоцветы.       — Стивен! — они выпрыгивают перед ребенком, защищая его от Гарри. Вау, а этот малец явно важен. Или самоцветы полностью посвятили себя защите каждого землянина. В любом случае…       — Жемчуг, — Гарри убирает с лица все эмоции, приветствуя самоцвет. В этом образе они уже встречались, еще когда Жемчуг прислуживала Розовому Алмазу. — Я здесь по миссии от Черного Алмаза…       — Не интересует, — Жемчуг отрезает его. — Разворачивайся, садись в корабль и улетай.       — Мой Алмаз всегда был нейтральной…       — Не интересует.       — Гранат, о чем они? — ребенок старается тихо спросить у ближайшего к нему самоцвета, но выходит плохо.       — Просто выслушайте меня, — Гарри устало вздыхает.       — Я повторяю вновь: Не. Интересует.       А ведь Гарри надеялся, что это будет легко.       — Я…       — Уходи.       — Все, что мне нужно — это поговорить с Розой Кварц.       — И ты этого не получишь.       — Роза Кварц — моя мама! — ребенок внезапно кричит, вылезая за пределы защитного кокона, образованного Гранат и последним из трех самоцветов. Гарри не помнит ее в докладах, должно быть, пришла после военных действий.       — Что? — Гарри расширяет зрачки.       На самом деле, это не имеет смысла.       — Ты сказал, что тебе нужна Роза Кварц. И я — ее сын.       — Стивен… — даже неясно, кто из самоцветов сказал это.       — Я не понимаю, — Гарри бормочет, но тут же выпрямляется. — Но где она сама?       Ребенок, Стивен, приподнимает футболку, показывая розовый круг прямо посередине живота, пока остальные самоцветы позволяют ему вести диалог, ни на секунду не ослабляя хватку на своем оружии.       — О… — это все, на что хватило Гарри. — Я не… — он мотает головой и начинает бормотать, — Мне и не нужно понимать, верно? Неважно.       — О чем бы ты ни хотел поговорить с Розой, ее нет, — Жемчуг вновь выходит вперед, заслоняя за собой остальных. Гарри оценивающе на нее смотрит. Она явно набралась храбрости с их последней встречи. И стала более уверенной. По крайней мере, на поверхности.       Однако теперь это стало сложнее, верно? Вместо Розового Алмаза или Розы Кварц — ребенок, который явно не узнал Карбо. И вряд ли пока знает что-либо об Алмазах или Родном Мире, если самоцветы решили быть ответственными взрослыми.       — Это касается сада Розового Алмаза, Жемчуг, — Гарри выкладывает без сожаления, слыша прерывистый вздох Гранат.       — Причем здесь Роза?       — Мой Алмаз недавно отправил меня туда в поисках нескольких потерянных вещей. Я нашел забытый самоцвет, Шпинель, которому было сказано ждать. Мой Алмаз не может отменить приказ.       — Твой Алмаз мог попросить других Алмазов, — Жемчуг продолжает агрессивно выплевывать фразы, с настороженностью следя за его буквально стоячей фигурой.       — Ей сотрут память. Или утилизируют.       — это не звучит хорошо… — Стивен бормочет.       — Она была создана для Розового Алмаза. Живет ради Розового Алмаза. И не знает, что случилось с Розовым Алмазом.       — Но разве Роза не была той, кто убил этот Розовый Алмаз, не? — третий самоцвет наконец-то подает голос, неуверенно смотря на своих подруг. Гарри переводит на нее взгляд. Знает ли она правду?       — Да. Роза Кварц убила Розовый Алмаз. И поэтому она была бы той, кто отменит приказ. Однако теперь... — Гарри осекается и смотрит на ребенка, не дольше пары мгновений, почти сразу переводя взгляд обратно на Жемчуг. — Здесь — координаты сада. Пароля или кода доступа нет, — он протягивает небольшой листок бумаги с выведенными до этого координатами телепорта.       — Но… Разве это не значит, что она в любой момент может уйти? — Стивен смотрит осторожно, будто боясь ответа на свой вопрос.       — Она могла, — Гарри легко соглашается. — Но зачем ей это, если ее Алмаз сказала ей, что вернется?       — Но прошло уже мноооого времени, — Стивен всплескивает руками в воздухе, стараясь показать, что именно он имеет в виду. Гарри внутренне усмехается от ребяческого поведения. Но в этом и смысл, верно? Он еще ребенок.       — Что я могу сказать, они были лучшими подругами. Что такое вечность для них, не правда ли?       — Этого достаточно. Мы освободим Шпинель от приказа, чтобы твой Алмаз мог ее забрать, — Жемчуг выглядит плохо — она будто бы в шаге от того, чтобы расплакаться. Гарри на мгновение замерзает, только сейчас начиная понимать, насколько плохой была идея провернуть все это. Но Шпинель там, забытая всеми, выглядела слишком плохо, чтобы он на самом деле мог сожалеть из-за этого.       — Моему Алмазу она не нужна, — он начинает осторожно. — Он всегда считал порочным создавать для кого-то самоцвет с функцией друга. Шпинель ему не нужна.       — Тогда почему он не позволил ей оставаться там, где она сейчас? Зачем… Зачем все это?       — Черный Алмаз знает, какие слухи ходят вокруг него и других, — Гарри даже не замечает оговорки, в отличие от Гранат, ставшей еще более напряженной. — Знает, какие мысли есть у вас на их счет. И если вы считаете себя хорошими парнями, то и обращаться с другими будете соответствующе, верно? — Гарри делает небольшую паузу, осматривая чужие лица, но находя лишь опасение по поводу него. Он вздыхает, только сейчас понимая, что это похоже на ловушку для них. — Ему все равно, что вы собираетесь сделать с Шпинель после, пока она не будет продолжать выглядеть, как…       Гарри вздрагивает, когда вспоминает ее потухший взгляд.       — Как кто? — Стивен подталкивает его, напряженно смотря.       — Думаю, вы увидите, если пойдете, — Гарри криво ухмыляется и переводит взгляд в пол.       — Если мы скажем, что поможем Шпинель, ты уйдешь? — Гранат напряжена, но настроена лишь на положительный ответ.       — Да, — для убедительности Гарри еще и кивает. — Да, я уйду. Однако, мой Алмаз через месяц самолично посетит сад, чтобы попробовать оживить растения. Так что… удачи вам, я думаю, — Гарри мнется, кидая последний взгляд на всех четверых и разворачивается, уходя обратно в корабль.       Даже чая не предложили. Горько. ***       Он и правда приходит через месяц в образе Черного Алмаза. Засохшая земля слишком далеко от его глаз, но в остальном бытие Алмазом при его росте достаточно привычно.       Шпинели нет.       Гарри улыбается, в последний раз осматривает небольшой сад со своей высоты и уходит, даже не пытаясь делать вид, что собирается что-то исследовать. В конце концов, его ждет Белый Алмаз на очередном глупом собрании.       Гарри продолжает свою вечность, на один миг почувствовав себя лучше.