расскажи мне об аморальности

В Хоукинсе осень грязная и ненужная, листья пожухлые, в слякоти всё: и листья, и дороги, и кроссовки, и дома, и город. Слякотная жизнь, люди тоже. Макс сама такая, она знает, она идёт во всём кислотном и вырвиглазном, а внутри неё та же слякоть, и волосы, - они ржавей воды из под крана, Билли так говорит; Билли много ещё чего говорит, например: «как же ты меня заебала», или «вся машина провоняла твоими духами», или «хватит грызть ногти, это бесит», или «еда на столе, но если выберешь голодную смерть, я не буду скучать». Говорит: скоро я съебусь отсюда, Макс, и дорога будет моим домом, и солнце в Калифорнии оставляет ожоги, и море, там есть море, ты уже наверное забыла, лохушка, про солёный ветер и песок в волосах. Говорит: там всё будет по-другому. Но он пиздит, он такой же грязный и ненужный как весь этот городишко, как все они. - Куда смотришь? Лукас пихает её в бок, Лукас смотрит и улыбается, у него зубы белые, ровные, правильные, он весь такой: правильный и хороший; это ему надо уезжать отсюда и начинать новую жизнь, но он сидит здесь, прижимаясь: нога к её ноге; он просто не понимает. - Не знаю. Просто смотрю. - Задумалась? - Немного. Ты никогда не хотел уехать? - Куда? - Куда-нибудь. - В смысле, на время? Путешествие как бы, да? - Нет. Навсегда. Улыбка с его лица сползает страхом и чем-то потерянным, но Макс так и думала; он не понимает, он совсем ничего не понимает, он думает: друзья, семья, небо голубое, трава на заднем дворе зелёная, забор милый, аккуратный, милый городок Хоукинс, милые объявления в газетах, милые собаки с пастью-цветком вместо морды, и если они сожрут тебя заживо, это тоже будет очень мило. Да, очень мило и хорошо, приезжайте к нам и попытайтесь не сдохнуть. Будьте счастливы. - Зачем куда-то уезжать, Макс? Нет, конечно, однажды, да, может быть, я думал, и.. Почему ты спрашиваешь? Ему страшно, Макс не дура, он держит её за руку, и свет особенно нежен, и ей не к лицу, слякоть и грязь, помните? Очевидней чем два плюс два: он не поймёт. Не сегодня. - Захотелось. - Ты шутишь? - Да. Не переживай, Лукас, - она говорит. Гладит его по руке (всё хорошо я никуда не уеду), улыбается ему (всё хорошо я никуда не уеду), слушает визг камаровских тормозов, камаро синий, да, выебисто-синий, синий-я-тут-самый-охуенный, синий-обратите-на-меня-внимание; они всё ещё держатся за руки (всё хорошо хорошо хорошо), под ботинками мокро и грязно, а Билли скалится зверем через лобовое стекло. - Всё хорошо, ладно? Мне пора домой. - Увидимся завтра? - Да. Наверное. Наверное завтра наступит, наверное будет слякоть и грязь, наверное за ночь собака с пастью-цветком вместо морды не сожрет её заживо, и она не умрёт, наверное. Макс садится в камаро синий. - Твой парень? - Наверное. - Наверное? От холода болят кости, это херов ноябрь, это тонкие джинсы, это толстовка на голое тело, это Билли стучит пальцами по рулю слишком быстро. - Наверное нет. - Странные у вас, ребятки, отношения. - Тебя ебет? Макс знает, что да, ну и что с того? Такая игра, такие правила, Лукас всё ещё стоит там, но ей уже неинтересно; она ждёт. - Хахах, - Билли смеётся лающе потому что курит по пять в день, Макс не смеётся в принципе. - Ты головой ударилась или просто отупела? - А ты разучился отвечать на прямые вопросы? - Какая смелость, когда папаши нет рядом. - Какая скука, когда кроме этого тебе больше нечего сказать. Включи фантазию, что ли. Так и надо, думает Макс, это правильно: они делают друг другу хуево, Хоукинс в слякоти и грязи, Лукас её не понимает, они делают друг другу хуево, собаки с пастью-цветком вместо морды убивают людей, им не сбежать, им страшно. - Включи мозги, дура. - Очень остроумно, как и ожидалось от тебя. - Как думаешь, сколько времени? Я подскажу: время тебе заткнуться нахер. Она нарывается, да, нет, она просит почти жалобно, но - по-своему, но - он её понимает так хорошо, так и надо; в каждой злости своё спасение, в каждой боли своё счастье, а они делают друг другу хуево, и это правильно. * - Как думаешь, Максин, в какой момент всё пошло не так? Макс смотрит в окно, жуёт губу, полчаса назад ей ввели какие-то супер лекарства внутривенно, она чувствует как они мешаются с кровью, теперь ей хорошо, ей так здорово, если умереть прямо сейчас то можно умереть счастливой, разве это не круто? - Максин, я хочу, чтобы ты говорила. Абсолютно всё, что захочешь. Договорились? - Я не хочу. - Почему? - Вы мне не нравитесь. Кажется, человек-костюм смеётся, у него гадкий бежевый костюм и нелепые туфли; человек-костюм пишет что-то в своих бумажках и долго-долго на неё смотрит. - Чем? - Вы пялитесь. - Я могу отвернуться. Так будет лучше? - У вас отвратительнейший костюм, вам говорили когда-нибудь? - Нет. - А ещё вы похожи на моего брата. Человек-костюм теперь смотрит в окно. - У тебя есть брат? - Да. Был. Сводный. Он умер. В тот момент всё пошло не так. Макс думает, что множество её проблем идут от того момента, где она смотрит на мёртвого Билли, рыдает, в его глазницах уже что-то копошится, его грудь вывернута наизнанку, его грудь дырявая, а в старкорте пахнет потом, кровью и горелым мясом. - Вы были близки? - Мы спали друг с другом. Да, мистер психолог, сэр, психиатр, как вас там, да, я трахалась со своим сводным братом, да, это было обоюдно, да, мы презирали друг друга (себя), а потом целовались, а потом он дрочил мне своими пальцами, а потом лизал плечо и шумно дышал в шею, а потом наматывал волосы на кулак, а потом они были похожи на пиздец, а потом отчим приезжал домой и избивал его, а потом А потом Билли умер. Это было нечестно: его футболки всё ещё пахли этим въедливым парфюмом, его зубная щётка всё ещё стояла в стакане, его уродливые куртки всё ещё висели в прихожей, и все делали вид, что так и надо; его уже не было, но он всё ещё был. - Вы любили друг друга? Разве? Конечно нет. Конечно, они: спали под одним одеялом, мыли друг другу голову в душе, говорили шёпотом, говорили то, что нельзя, но - между делом, между теми минутами, когда они делали друг другу хуево, когда он трахал кого-то, а она гуляла с Лукасом, а она бегала от собак с пастью-цветком вместо морды, а она спасала мир и не смогла не захотела? не успела его спасти. - Наверное. - Наверное? - Наверное нет. Человек-костюм опять смотрит на неё и что-то говорит, Макс не слышит, она хочет спать и утыкаться носом в чужую спину, у неё внутри всё ещё варятся какие-то супер лекарства, ей больше не хорошо, ей не здорово; Макс закрывает глаза и наконец-то пожалуйста умоляю умирает засыпает