Глава 15 Призраки из её кошмаров
27 марта 2014 г. в 05:13
Любимые не могут умереть. Любовь в себя вмещает вечность. Эмили Дикинсон
Рыжая девочка, касаясь пальцами остроконечных ушек, довольно улыбалась. — Покажи, покажи ещё раз! — просила она жалобным тоном. Эльфийка, скромно улыбнувшись, подняла руку и, покрутив перед девочкой указательным пальцем, начала что-то шептать себе под нос. На её ладони появился настоящий миниатюрный смерч. — Как ты это делаешь? — улыбаясь, спросила Катя Князева. — Это всё… понарошку. Иллюзия — всего лишь магия твоего воображения. Всё, что ты видишь, — Мэрит хлопнула в ладони, и смерч исчез, — плод твоего воображения. — То есть, — Князева снова дотронулась до её ушей, — когда они становятся у тебя нормальными — это лишь иллюзия? Моя фантазия? Мэрит кивнула и через силу улыбнулась девочке, несознательно ранившей её. «Нормальными» — то есть, человеческими. А она не человек. Нежить. Чужая для охотников и всегда будет таковой. — Вы хорошо себя чувствуете, миледи? — последнее слово было произнесено с таким отвращением, что сердце эльфийки сжалось от обиды. На пороге, оперившись об наличник двери, стояла Марта Лужина. Скрестив руки на груди, она смотрела на Мэрит. Эльфийка была одета в её толстовку и шорты. Сидя на кровати младшей Князевой, Леди Загадочного леса играла с девчонкой. Марта поджала губы. Ей претило общество нечисти в любых её проявлениях. — Меня зовут Мэрит. Не обязательно так ко мне относиться, — прошептала девушка, потупив взгляд. — Я буду относиться к тебе так, как захочу! — процедила она сквозь зубы. Катя метнула злобный взгляд на Лужину. Посмотрев на эльфийку, она заметила, что та покраснела и готова вот-вот заплакать. — Найди себе достойного противника, — раздался голос позади Лужиной. Обернувшись, Марта увидела рыжего парня с этими большими, похожими на щенячьи глазами. Девушка, не ожидавшая выпада от Дениса, опешила. — Она не заслужила такого отношения к себе, Марта. Не заставляй себя ненавидеть незнакомых людей, — произнес Князев. В тоне его голоса никак нельзя было уловить нотки вражды или пренебрежения, отнюдь, он говорил мягко, боясь обидеть любимую. — Она даже не человек! Она – нечисть, Денис! — выкрикнула девушка. Парень, отшатнувшись от Марты, глянул из-за её плеча на эльфийку. Миледи Загадочного леса смотрела на него большими васильковыми глазами, ожидая его действий: — Границы стерты между нашими расами, принцесса, — промолвил парень, и что-то в его словах заставило Марту застыдиться своего поведения. Сделав кивок головой, он посмотрел девушке в её напуганные глаза и сказал: — Прошу извинить меня. И он ушел, оставив Лужину одну. — Денис не Марк, но не забывай, что у него тоже есть характер, — сказала Катя, невинно улыбнувшись. — Замолчи, — прошептала себе под нос девушка и направилась следом за Князевым. — Марк — твой старший брат? — спросила Мэрит, наблюдая за удаляющейся блондинкой. — Да. У тебя ведь тоже есть братья. Ты по ним скучаешь? — простодушно спросила Князева. Мэрит ничего не ответила. Семья, какие бы разногласия в ней не были, всегда остается одним целым. Мэрит и её братья – это части друг друга. — Как его зовут? — спросила девушка, кивнув головой в сторону кресла, где, свернувшись в клубочек, лежал пес. Собака белой окраски посапывала. Как будто поняв, что говорят о нем, животное высунуло морду из-под лап. Уставшими глазами, посмотрев на девочек, пес зевнул. — Это Максимализм, — ответила Катя. Мэрит могла видеть, как в зеленых глазах девочки зародилась грусть, несвойственная детям. — Это ведьмовский пес моего двоюродного брата. — Так он умеет говорить, — улыбнулась девушка и, протянув руку к собаке, почесала его за ухом. — Не умеет, — равнодушно бросила Князева, отвернувшись от собаки. — Когда охотник умирает, его животное замолкает. Оно больше не может говорить. Пес Тимофея не говорил с тех пор, как он умер.***
Портал закружил в водовороте магии. Мира всегда ассоциировала этот магический вид транспорта с погружением под воду. Сначала ты долго привыкаешь, а потом резко, одним рывком оказываешься под глубиной. И как бы сильно тебе не хотелось вырваться на сушу, ты ничего не сможешь поделать, если не умеешь плавать. — Ненавижу порталы, — произнесла девушка. — О, без сомнений, — Артём протянул ей руку. Вдохнув теплый воздух острова, Мира рывком подорвалась с сыпучего горячего песка. — Где мы? — спросила она, отряхиваясь. Смахнув мокрые от пота волосы, девушка огляделась. Вьюжиной не нравился остров Бали. Здесь, в отдаленном краю мира, была та самобытность и загадочность, которая казалась ей абсолютно дикой. Злым духам и демонам здесь подносили дары, а смерть считали праздником. — Деревня Кинтамани, — произнес Артём. Радов отлично разбирался в индонезийских легендах и верованиях. Пробыв почти год на отдаленных островах, изучая сказки иных народов, он познакомился с совсем другим миром. Миром, где смерть считалась лишь ещё одной ступенькой на жизненном пути. Парень высунул из кармана клочок бумаги: — Нам нужен храм «Пура Далем» в городе Убуд. — В «Лесу Обезьян»? — недовольно скривившись, спросила Мира. — Именно там, — парень, улыбнувшись, притянул девушку к себе. Он знал, как сильно Вьюжина не любила дикую природу и всё то, что несвязанно с цивилизацией.***
Столпы дыма на улицах, адская жара и вечные пробки – вот истинное лицо курортного острова. Идя по бордюру узкой дороги, Мира рассматривала карту. Познаниям Артёма она не доверяла: привыкла делать и решать всё сама. Громкое жужжание транспорта, крики и шум города совсем не отвлекали девушку. Погрязнув в изучении карты, Мирослава не сразу обратила внимание на чужую руку, касающуюся её плеча. Женщина торговка с каким-то тряпьем в руках схватила её за плечо и повернула к себе. Растерявшись, Мирослава выронила карту. Наклонившись, она подняла её и исподлобья посмотрела на женщину. Сначала выражение лица торговки излучало уверенность: она была убеждена в находке нового покупателя, но встретившись со взглядом девушки, торговка отшатнулась и, скривившись, плюнула под ноги девушке и что-то прошептала. Мира, отрицательно махнув головой, отступила назад и, схватив Радова за руку, развернулась и пошла прочь. — Что она сказала? — спросила Артём. — Назвала меня белым демоном, — девушка, полуобернувшись, глянула на торговку, которая всё так же стояла на трассе и наблюдала за ней. — Так здесь называют... — …людей, возле которых витают фантомы, — закончил за неё парень. Вьюжина кивнула головой. Когда они пришли к городу Убуд, начало уже темнеть. Заплатив за вход в самую знаменитую достопримечательность острова, Артём и Мира зашли в лес. Здесь было влажно и душно, сверху свисали толстые лианы, а свет не пробивался из-за плотных крон деревьев. Повсюду можно было встретить статуи различных зверей и духов, покрытые мхом. Вычурные драконы, свирепые быки, мудрые обезьяны, величественные слоны и необузданные тигры – хранители леса. Вечерний лес хранил в себе необыкновенную святость. Мира прислонилась к Артёму, она дрожала всем телом. — Ты боишься? — спросил парень. Вьюжина не ответила. Она всё никак не могла понять, что с ней. После встречи с торговкой её будто подменили. Белые демоны – люди, не сумевшие расстаться с прошлым. Те, которые удерживают призраков на земле. Мира знала, что имела в виду женщина, но могла ли она признаться в этом себе? Могла ли сказать себе, что удерживает души братьев на земле, не позволяет отойти им в иной мир? Посреди леса находился храм, ради которого они явились на этот остров. Храм «Пура Далем». В этом храме происходят прощания с покойниками перед тем, как сжечь их на берегу океана. По старинной легенде этот храм мертвых служил домом ведьме, собирающей подношения от мирных жителей, взамен на то, что она не посмеет трогать их детей. — Могущественная индонезийская ведьма Рамбле. Нечисть высшего разряда, — ухмыльнувшись, произнес Артём, когда они оказались возле храма. — Ведьма, ведьма… — Ты думаешь, она вот так просто придет на твой призыв? — Мира шагнула вперед. Статуи духов окружали её повсюду. Так же как и блестящие глаза, сверкающие из покрова ночи. — Обезьяны, — выдохнула девушка, наблюдая за животными. Когда одна из обезьян залезла на статую духа, Мира подошла к ней и, задернув подбородок, стала наблюдать. Животное уселось на голову статуи, наклонившись к девушке, обезьянка коснулась лапой её волос. Вьюжиной показалось, что она будто улыбнулась, когда коснулась её неестественно-белой пряди волос. В блестящих глазах обезьяны играли смешинки. — Ну же, Рамбле, не заставляй нас ждать, — Мира протянула руку к ней и почесала её за ухом. Девушка уже подумала, что ошиблась и чувствовала себя невероятно глупой, но тут вдруг обезьянка спрыгнула со статуи. Обойдя девушку, она остановилась и из животного превратилась в высокую девушку с темной кожей. Убрана она была в желтое сари, а в её темной косе были заплетены цветы лилии. — Как ты узнала? — удивился Артём. Мира, не открывая взгляда от прекрасной женщины, произнесла: — Храм. Стая обезьян. Мифическая ведьма. Слушай, ты будто бы не в семье охотников родился. Всё же ясно, как белый день. Наша ведьма неприятно пахнет и любит есть блохи сородичей. Рамбле, взглянув на Миру, весело улыбнулась. Сложив ладоши вместе, она поклонилась охотнице и произнесла на индонезийском: — Принцесса династии Вьюжиных, — её глаза блеснули в темноте. — Последняя из своего рода.***
— Постой! Не смей уходить от меня! — выкрикнула Марта, нагоняя Князева. Денис, запрятав руки в карманы штанов, резко обернулся. Впервые Марта увидела в нем не мальчика, схожего со щенком, не младшего брата Марка и не вечно влюбленного в неё паренька, а Дениса Князева. — Неужели характер прорезался? — съязвила девушка. — Да, Марта, смотри только не побеги после этого в уборную, — он ухмыльнулся, и от этого жеста у Лужиной вся кожа покрылась мурашками. Отступив от него, она подбоченилась и совершенно растерялась. Не найдя никаких слов, она нахмурила брови и, медленно развернувшись, пошла прочь. — Ты хочешь, чтобы я был таким, да? — Денис дотронулся до её запястья и повернул к себе. — Был, как Марк?! — Ты не можешь быть им! — выдернув руку из его хватки, она залепила ему оплеуху. Но парень, ни одной мышцей не пошевелил. Денис всегда считал Лужину особенной. Похожей на него. Он знал каково это, находиться в тени старшего брата, а она знала каково быть в тени собственных комплексов. Закрыв глаза, он глубоко вдохнул и спокойно произнес: — Я люблю тебя. — Мне всё равно! Марта почувствовала, как из её глаз начали струиться горячие слезы. Что же он за дурак такой? Она бьет его, а он говорит, что любит! Денис, обхватив её лицо ладонями, наклонился к ней и, прижав к стене, процедил сквозь зубы: — Всё ещё всё равно? — он был так близко, что она могла чувствовать его горячие дыхание обжигающие кожу. — Да, — её голос звучал настолько неуверенно, что она сама себе не поверила. — Я – не Марк, — прошептал он ей на ухо. Марта не могла отрицать то, что его слова и действия не вызывали в ней никакого эффекта. Её коленки дрожали, а всё внутри кипело от предвкушения и желания. На какую-то долю секунды Марта действительно восприняла его не как брата Марка, а как Дениса Князева. Как личность, как человека, в которого можно влюбиться. — Я – это я, — сказал он и, отклонившись от нее, улыбнулась своей глупой детской улыбкой. Марта, раздражено выдохнув, схватила парня за шиворот рубашки и притянула к себе: — Дурак, — сказала она и поцеловала его.***
Артём потерял счет времени. Вначале он долго смотрел за тем как ведьма обходит его Славу и что-то зловеще нашептывает, на что девушка только улыбалась. Потом Мира стала говорить, как обычно медленно, спокойно. Радов знал, как Вьюжина умет держать себя в руках. С самого детства их, охотников, учили мастерству общения и умению самообладания. Обязательства охотника не всегда заключались в физическом превосходстве. Их учили языкам для того, чтобы они умели изъясняться с разными видами нечисти. Найти компромисс, если таковой возможен. Мирослава была лучшая в этом. Её мать должна была бы гордиться ею. Идеальная принцесса своей династии. Но вместо этого Славу считали посмешищем и позором семьи. Последняя из рода Вьюжиных, не дай она потомство – её династия погибнет. Девушка, скрестив руки на груди, смотрела за реакцией ведьмы. — Считаешь себя самой умной, белый демон? — спросила Рамбле, в тоне её голоса звучал лишь здоровый интерес. — Не самой, но очень даже ничего. Так ты согласна? Нечисть на одном уровне с охотниками, Рамбле. Ведьма отвернулась от Мирославы. Глядя на храм, она думала о том, каково это не скрываться от охотников? Иметь право на жизнь. Не бояться. Рамбле было не такой старой ведьмой, как все считали. Да, она пришла ещё и с иного мира, с мира всей нечисти, откуда родом прославленная провидица Ибсен. Она помнит становление этого мира на пьедестал триумфа, помнит, как он катился по наклонной и как загибал от мрака. Помнит всё это, но лишь отдаленно, будто сама лично не принимала в этом участия. Здесь в Убуде ей было комфортно и надежно, но ведь она больше не хотела скрываться от всех остальных. Не хотела быть призраком. — Я буду там, принцесса. Можешь рассчитывать на меня. Мира благодарно кивнула ведьме. Сколько раз они с Кристиной слышали это пресловутое: можешь рассчитывать на меня. Сколько раз они слышали фразы с отказом и проклятиями, слова об их предательстве своему народу. — И да, белый демон, — стоя на ступеньках храма, ведьма, взглянув через плечо на девушку, добавила: — Бегул Таман поможет тебе ответить на все твои вопросы.***
Есть на острове Бали затерянный отель «Бегул-Таман», более тринадцати лет тому назад из этого отеля в одну ночь пропал весь персонал и постояльцы. Их так никто и не нашел. Поговаривали, что людей украли злые духи… Проливной дождь барабанил капельками по гравию, оставляя влажные следы. Парень с девушкой, прикрывая руками головы, бежали к ступенькам заброшенного здания. Свет не проникал на нижние этажи отеля. Тишина царствовала в этом помещении, заполняя собой пространство. Внутри было пусто, ни одной живой души. Сам отель был огромным, и попасть в него на разные этажи и пролеты можно было множеством путей. Каменными лестницами или деревянными. С верхней террасы «Бегул-Тамана» открывался очаровательный вид на лес. Повсюду было темно – непроглядная ночь. Артём отошел от Мирославы и зажег факел. – Что мы здесь вообще делаем, – бурчал себе парень под нос. Мира же не обращала внимания на Радова, почему-то это место казалось ей особенным. Почему-то она доверилась словам обезьяны. Как бы странно это не звучало. Облокотившись об террасные перила, девушка посмотрела на звездное небо. Звезды всегда её успокаивали. Когда-то её дедушка, обычный смертный, такой же, как и её отец, рассказал ей историю о том, что когда человек умирает, его душа попадает в рай, а чтобы родные и близкие не забыли её, душа светит им ночью с неба. И чем ярче она светит, тем сильней её помнят. Мира любила звезды, потому что всегда помнила. — Мира… Она обернулась и посмотрела на Артёма, который присел на статую каменного дракона. — Что? Радов, оторвав взгляд от созерцания пола, выложенного плиткой, в удивлении посмотрел на Мирославу: — Я не звал тебя. Девушка, помотав головой, потерла лицо ладонями. Наверное, она слишком устала. — Мира, — опять послышался шепот. — Это уже не смешно! — раздраженно бросила она Артёму и выбежала из террасы. Спускаясь по ступенькам в темноте, она вошла в огромный холл. Такой же пустой, как и всё остальное помещение. — Мирослава! — на сей раз голос был отчетливым и до боли в душе знакомым. Девушка, медленно обернувшись, встретилась с парой сине-голубых, как и у неё самой, глаз. Прикрыв рот ладонью, она глянула на одного парня, а потом на другого. Первый был высоким, он слабо улыбался, его неестественные белые волосы были аккуратно уложены, а синенные, как тёмное море, глаза по-доброму смотрели на девушку. Второй же был намного ниже, он широко улыбался, обнажая свои ямочки; глаза его были яркие, такие же, как и у Миры, – небесные. Он с нескрываемым весельем смотрел на Вьюжину, своей пятерней взъерошивая светлые как снег волосы. — Здравствуй, сестренка, — поздоровался первый парень. Мирослава, всхлипнув, медленно перебирая с ноги на ногу, подошла к братьям. — Тима, Антон, — прошептала она, смотря на Вьюжиных.***
— Эивиндр в бешенстве, Королева, — произнесла Рамония, накручивая на палец кудрявую прядь темных волос. — Ваша племянница выбралась из леса, захватив с собою его дочку. — Интересно, — прошептала Катерина. — Вы ведь понимаете, что нам нельзя допустить участие Истинной Королевы в битве? Девчонка Хостинг должна погибнуть. Ивашкова отмахнулась от Рамония. Будто бы она сама этого не понимала! Девчонка опасна, и это пора бы пресечь. — Твои фейри смогут отыскать её, Госпожа? — спросила она. — Мой народ может всё. Рамония подошла к столу и, взяв карманный ножик, подставила запястье под чашу, стоявшую перед Катериной. Полоснув орудием по запястью, она посмотрела на Ивашкову. — Почему-то все считают, что именно пыльца с крыльев фейри есть великим орудием, но это не так. Наша кровь – идеальное орудие пыток, — черная кровь, прямо как глаза Госпожи, капала в чашку. — Когда вы поймаете её, дайте ей выпить этого. Рамония протянула на половину полную чашу Катерине: — И у меня отличные новости. Мортен, избив себе все колени, наконец, нашел её. Как мы и ожидали, в её положение, без Дамьена ей оказалось весьма тяжко. — Это точно она? — ликующе улыбнувшись, спросила Катерина. — Другого варианта и быть не может. Провидица Ибсен в наших руках, Королева.***
— Как это возможно? — шепотом спросила она, дотрагиваясь до Вьюги. Коснувшись его лица, она ощутила живую теплую плоть. — Мы не живы, если ты об этом, — Антон накрыл руку сестры своей и с нежностью посмотрел на неё. Мирослава, раскрыв руки, обхватила парней и обняла их, слёзы обжигали ей щеки. — Мне вас так не хватает, — голос её был приглушенным из-за того, что она уткнулась в плечо Вьюги. — Мы ведь всегда рядом, Мира, — произнес Тимофей, поглаживая сестру по мокрым от недавнего дождя волосам. Девушка, оторвавшись от братьев, отошла на несколько шагов назад. Вытерев лицо от слез, она слабо улыбнулась. Вот только улыбка вышла у неё очень грустной. — Я вижу вас во снах. Постоянно, — не повышая голоса, сказала Вьюжина.— Как вам там? Антон, глянув на старшего брата, озорно улыбнулся и, схватив сестру за руку, притянул к себе, закружив в танце. — Там... очень скучно. Всё что мы делаем, так это наблюдаем за вами, неудачниками, — Антон кружил Миру под задорный смех Тимы. — А там это где? — не смогла девушка сдержать улыбку. Кружась в объятьях младшего брата, она тоже смеялась. — Там — это там, Мира. Когда-нибудь встретимся, — сказал Тима, и они сразу же замолчали. Мирослава, обмякнув в объятьях Вьюги, отошла от него. — Ты должна отпустить нас, сестренка,— прошептал Антон, понурив плечи. Тимофей, заметив непонимающий взгляд сестры, рывком преодолел между ними расстояние и, схватив её за руку, поднес ладонь к области груди, где должно было находиться сердце. — Ты слышишь это? — спросил он. — Тишина. Оно не бьется. Потому что мы мертвы, сестренка. Тимофей Вьюжин умер, когда был намного старше двойняшек. Его черты лица успели возмужать, но ещё сохранить некую первозданность. Он сглотнул подступивший комок к горлу, а на красивых глазах, свойственных, так же как и светлые волосы, каждому Вьжину, выступили слёзы. — Мы так тебя любим, сестренка. И мама, и папа, и бабушка тебя любят. Ты все, что у них осталось. — Мама не любит. Я позор для неё, я не ты! — запротестовала девушка, пытаясь не смотреть в лицо старшего брата. В лицо лучшего друга и покровителя. — Мама любит тебя, — Мира почувствовала, как Антон обхватил её сзади, обвив руками. Прижавшись к нему, она опять заплакала. — Забыла? Мы ведь теперь можем наблюдать за вами. Мама плачет по ночам, зовет тебя, — Вьюга погладил сестру по волосам и пошептал на ухо: — Я знаю, что это сложно, но попытайся отпустить ту боль внутри. Отпусти нас. Живи ради нас. Живи ради любимых, которых мы оставили здесь, на земле… Как она могла отпустить их? У неё не было ни сил, ни желания. Она не могла отпустить тех, кто был ей опорой всю жизнь, но в тоже время Мира отлично понимала, что держась за свою боль, она не дает братьям шанса найти покой. — Мы будем светить тебе с небес, пока ты помнишь, — прошептал Тима, дотронувшись до её щеки. — Мне жаль того, что я не видел, как выросла моя сестренка. Хотя у меня такое ощущение, что ты всегда была взрослой. — Не забывай нас, — прошептал Вьюга. — Никогда, — закрыв глаза, тихо сказала Мира, почувствовав как тепло, исходящие от ладони старшего брата, исчезло. А объятие Вьюги испарилось. Открыв глаза, она поняла, что осталась в холле «Бегул-Тамана», на острове Бали, сама. Братья ушли навсегда, но оставили неизгладимый след любви в её сердце. Тимофей и Антон Вьюжины теперь были свободны, как и она… — Мира? — послышался голос Артёма. — Они ушли, Артём. Ушли… Мира посмотрела на Радова и всё перед глазами потемнело. Той ночью Мире не снились сны.