Женщина - особенное море

А все-таки к двум часам из кабака из попросили. Шли по морозу ночного Питера, трезвея от выпивки, пьянея от запаха Невы в стылой влаге города. - Ты же меня завтра не уволишь?- уточнил Максим. - Если ты не будешь вести себя по-скотски,- чуть заметно покачала головой блондинка. Держит внезапную подругу под локоть, чтобы шла ровнее, хочет спросить о чем-то личном и важном. И чтобы ответила. - Я хочу задать интимный вопрос. Даже бестактный,- решается на правах близкого этой ночью. - Попробуй,- соглашается женщина. - Как ты относишься к служебным романам?- правда ведь интересно, тем более после таких поцелуев. Задумывается, даже замирает на мгновение: - Это сложно,- наконец находит ответ. - Любые отношения - сложно,- не понимает Траньков. - Нет, Максим,- и имя его ложиться на мороз Питера ее голосом как-то особенно, будто подтапливая воздух.- Ты влюбляешься в человека за что-то, что в нем есть,может, даже за то, что он рядом и помогает. И полезен. И даже становится незаменим, почти как часть тебя. А потом любишь уже и не только за это. И перестаешь любить не за это. Или просто уходит ваше время. А необходимость, рабочий симбиоз должны остаться, потому что были хороши. И становится очень сложно. Как у Вовы с Женей. Да, так Макс понимал. Было действительно сложно. Много переплеталось - личное с работой, работа с личным. Тяжелый клубок страстей и необходимостей. - Расскажешь, как найти баланс?- не сомневался, что был в жизни старшего тренера Тутберидзе такой поиск, уж очень быстро она отыскала дорогу по извилистой проблеме Тарасовой и Морозова. - Берешь у меня интервью, Максим?- усмехнулась Этери. - Хочу чуть больше знать о душе женщины, которая так хорошо целуется,- опасный комплимент, хотя и правдивый. - Ну, если так,- чуть склонила голову, подбирая слова,- если так, то я не думаю, что нашла баланс, я его все время ищу. И все время думаю, что сейчас качнет в какую-нибудь сторону, и мы снова окажемся или в одной постели, или у стола, подписывая его заявление по собственному. - Бодрит,- Траньков не знал, что теперь делать с ее честностью. Вообще-то, стало любопытно, кто же объект, но понимал, что тут лучше крепче спать и меньше информации. В кармане тренькнул телефон. Удивился, на дворе глубокая ночь. Звонила Таня. Еще более удивительно. Снял трубку: - Ты чего не спишь? За разговором отпустил локоть спутницы, вслушивался в ответ: - Бедные вы мои!- пожалел жену, жалующуюся на температуру у сына.- Тебе жа завтра на репетицию! За беседой не заметил, что его покинули, а когда закончил разговор, Этери рядом не было. Растаяла, как снег весной, без следа. Тутберидзе же в это время уже стояла у лифта, ожидая, когда кабина отвезет ее на этаж. Опьянение начало выветриваться. Хотелось спать. Накатывала настоящая усталость помноженная на пивную тяжесть в голове. Завтра так можно и с похмельем проснуться. - А я думал, все уже спят,- Даня удивленно встал рядом. - Я полагала, что и ты уже спишь,- в тон ответила Этери. - У меня свадебный переполох и скандалы на этой почве,- вздохнул мужчина. - Сочувствую,- усмехнулась блондинка.- Но это всегда нервно, хотя я точно не знаю. - Ты ж у нас женщина разведенная, должна бы знать,- подробностей личной жизни Этери Георгиевны никто толком и на работе не знал, но штампы о браке и разводе имелись, стало быть и браки были, и разводы. - А я не знаю, судя по всем, и слава богу,- взмахнула тонкой кистью Этери, заходя в лифт. Только тут Глейхенгауз заметил, что коллега не слишком трезва и аккуратно приобнял за талию, помогая держать равновесие. Не отодвинулась. Прижал сильнее. Снова промолчала. Позволил себе вовсе уж откровенно обласкать руками тело. - Я тут минут пять-десять назад, Дань,- проговорила в стекло лифта женщина,- объясняла сложности служебных романов на нашем примере. Говорила,что боюсь потерять равновесие и свалиться, либо в одну постель, либо в две подписи под твоим заявлением об уходе. - Да? И кому объясняла?- развернул за воротник пальто, посмотрел в темные взрослые глаза рядом. - Это не имеет значения,- покачала головой, кладя ладони на держащие ее мужские руки. Даня вытянул одну и хлопнул по кнопке остановки. Кабина дернулась, замерла на месте. - Давай потеряем равновесие, Этери,- приблизил свое лицо к ее.- Еще хотя бы раз. Потянул ближе, вплотную: - Только раз, Этери!- легонько коснулся губами ее губ, приглашая продолжить. В том и опасность близких отношений и связей на работе. Слишком помнишь. Отвечаешь почти спонтанно. А выныриваешь в ощущения языка, исследующего его рот, сплетающегося с языком бывшего любовника. И снова слишком хорошо знаешь, как приятно продолжить сплетение. Отклоняется и жмет на кнопку, чтобы лифт продолжил движение, а ее снова тянут. Поцелуи ложатся на скулы, пояс пальто уже развязан, мужские руки, прижимают спину под кофтой. - Еще хотя бы раз, Этери,- бормочет ей в волосы, скользит вверх замирая на крючках бюстгальтера пальцами. Лифт останавливается. Открывается дверь. Даню довольно сильно отталкивают: - Иди, доругивайся про свою свадьбу, Даниил Маркович,- усмехается Этери. - Они сейчас закроются и поедем выше,- почти умоляет, пальцы так и держатся за застежку женского лифчика. - Иди, иди,- повторяет толчок в плечи, чтобы расцепить объятия. - Зря ты так,- качает Глейхенгауз головой, но покорно покидает кабину. Может и зря, кто его знает? А все же так спокойнее. И безопаснее. Запахивает пальто, поправляет прическу, через два этажа ей на выход. Прислушалась к подступающей головной боли. которая пряталась между виском и глазом. Точно будет похмелье. В аптечке есть аспирин, примет перед сном. Лифт открыл двери… До номера ровно двадцать семь шагов. Пройдет, и все закончится. Будет ночь.