Принцесса

      Лу проводит пальцами по плитке на стене. Она холодная, негостеприимная и равнодушная. Прям как взгляд этого парня. Он выкручивает кран, подставляет ладони под воду и, зачерпнув, окунает в них лицо. В этом клубе никто так не делает — либо он нищий, непонятно как попавший сюда, либо гребаный миллиардер, либо…       — Кто ты такой? — слова срываются с губ раньше, чем в голове формируется вопрос.       Он смотрит в ответ насмешливо в ее глаза в отражении, как на глупую дурочку. Стряхивает воду с рук. Капли сбегают по его щекам, собираются на подбородке и срываются вниз, разбиваясь о мрамор. Все в этом заведении стоит целое состояние. Даже у танцовщиц гоу-гоу на веках не висят дешманские ресницы, закрывающие полглаза. Таких можно встретить в «Утконосе», а здесь макияж им накладывает отряд визажистов и уж точно местные девчонки не дерутся из-за пары целых колготок. Парень просовывает палец в пучок на затылке, слегка ослабляя его.       — Тот, с кем тебе лучше не знакомиться.       — Такое я предпочитаю решать сама, — Лу рассеянно тушит сигарету, портя кафель, а парень только деланно послушно кивает и разворачивается, опираясь бедром о раковину. Пару секунд они просто разглядывают друг друга. Кажется, он точно не нищий. — Секса не хочешь?       Так снисходительно на Лу еще никто не смотрел.       В кабинке, богато обставленной, но все же тесной для двоих, его лицо оказывается слишком близко всего на миг. За то мгновение, что проходит до того, как он разворачивает ее к себе спиной и наклоняет, заставляя упереться в бачок унитаза руками, Лу успевает заметить, что он чудовищно красив — не попсово и сладко, а иначе. Совсем иначе. Она делает попытку — тянется положить ладонь на его шею, чтобы притянуть к себе, поцеловать. Но у него, видимо, планы несколько отличаются. Теперь все, что ей разрешается видеть, мудацкие вазочки с воткнутыми в них ароматическими палочками и пошлые неоновые статуэтки, претендующие на художественную ценность. Напрасно.       Во всем, что он делает, слышится небрежность. Он не снимает с нее белье — просто сдвигает трусики вбок, слегка царапая нежную кожу. Его член стоит некрепко, и отчего-то это вдруг становится обидно. Лу, впрочем, не то чтобы против — от секса в туалете клуба не ожидаешь чего-то сверхъестественного. За сверхъестественным нужно, наверное, ехать в отель и комкать там хрустящие простыни, разглядывая потолок, в котором потонули уже тонны чувственных вдохов. Захотел бы он этого с ней? С девчонкой, которая предлагает оттрахать себя в уборной. Лу не хочет знать ответ.       Вазочки со статуэтками ритмично раскачиваются, а кожа под его ладонью между лопатками страшно горит. Лу давит желание зашипеть, когда он наматывает ее волосы на кулак, запрокидывая голову, а второй рукой обхватывает шею, придушивая. В груди так тесно, больно и сумбурно, поэтому она зажмуривается что есть силы. От того, как он отстраненно пялит ее, внизу живота все сводит. Лу, едва удерживаясь на одной руке, облизывает свои дрожащие пальцы и пихает их в трусы. Это дико неудобно. Его ширинка царапает зад, белье натирает, но от этого болезненно-неправильного удовольствия перед глазами плывут разноцветные круги, смешиваясь и собираясь в причудливые фигуры. Все обрывается. Лу обнаруживает себя коленями на холодном полу. Ноги затекли и теперь дрожат и нелепо разъезжаются, но она запрокидывает голову, разглядывая парня. Он дрочит с остервенением, задевая головкой ее губы. Лу открывает рот и высовывает язык. Парень чертыхается и ускоряется — ладонь мелькает на члене, пошло хлюпает, а потом Лу ощущает стыд. Поздновато немного. Сперма горчит, и Лу облизывается, гоняя по небу его вкус. Терпкий, как и его обладатель. По подбородку течет, а он вырывает горсть салфеток. Лу ждет, что он протянет их ей, но он только брезгливо вытирает руки и, поморщившись заправляет член в боксеры, а потом застегивает штаны. Зашвыривает мерзкий ком салфеток в урну. Вот как, значит.       — Злишься? — голос каркает, и Лу рассматривает его ботинки — тяжелые и определенно дорогие. Он точно не нищий, да.       — Не на тебя, — догадка осеняет ее, и Лу усмехается, вытираясь рукавом:       — У тебя есть кто-то, да? — по тому, как тяжелеет его взгляд, она понимает, что попала в десяточку. Ну наконец-то.       — Не уверен, что она у меня есть, — он отрезает и выходит из кабинки.       Лу остается сидеть на полу, и когда дверь через пару минут открывается, какой-то мужчина запинается на пороге с замершими на ширинке пальцами — эх, обломала человеку все планы:       — Съебись, — кашляет она, одергивая замызганную футболку. Мужчина окидывает пустым рыбьим взглядом ее сдернутые до колен брюки и белесые следы, размазанные по щекам, кажется, совсем не собираясь уходить, — Пошел вон. Вон!       Только сейчас Лу слышит пробивающуюся через набат собственного сердца приглушенную музыку. Где-то там веселье — совсем близко. Надо только подняться, разминая отзывающиеся иголками ноги, привести себя в порядок и сделать пару шагов в сторону двери. А потом провалиться, как Алиса в кроличью нору.       В зеркале напротив — незнакомка с родными глазами. Лу тянет руку к собственному лицу, осторожно тыкая в него пальцем, будто в манекен. Все кажется чужим. Словно в туалетной кабинке за ее спиной она попала в портал в параллельный мир. Пол под кедами хочется прощупать перед очередным шагом, точно неуверенную корку льда на речке, схватиться за стены, чтобы они не развалились декорациями к фильму. Вот так себя чувствуют те, кто сходит с ума? Если да, то теперь Лу прекрасно понимает, как — в этих сомнениях в реальности происходящего очень легко погрязнуть, поддаваясь на уступку собственного разума раз за разом. И все — ниточка раскручивается, ее конец теряется из виду, и ты уже не помнишь, с чего все началось и было ли что-то до этого. Плещешься в мутной воде, силясь разглядеть в ней что-то ослепшими глазами. _______________________       Когда Кей кладет свою ладонь поверх ее, это должно казаться правильным, очень даже должно. Но Лу охота взреветь ему в лицо. Вцепиться в него и болтаться, как безмозглая полоумная кошка, хоть он и совсем ни при чем. Просто он должен быть правильным, а Лу даже не подозревала о том, как все хреново, пока его гребаная рука не накрыла ее. Она гонит от себя тошноту — свою добрую спутницу. Выцепляет из пачки зубами сигарету и прикуривает — палец соскальзывает с колесика один раз, второй, третий, ладони мерзнут, и Лу не замечает, как губы начинают дрожать. Когда попытки венчаются успехом, она понимает, что беспомощно и беззвучно рыдает. Надо же. Если честно, она не была уверена, что вообще все еще умеет это делать, что ее глаза не высохли, как проклятые пески в пустыне, где годами не видно дождя. Лу запихивает окоченевшие руки в карманы и, вжав голову плечи, плетется домой. Сущее посмешище с зареванными глазами, тонущими в дыму. Но это чувство… слезы катятся по холодным щекам, и она невидяще трогает их одеревеневшими пальцами. Боже, какая легкость. Сумасшедшая просто. До тупой и ноющей боли, вбивающейся в солнечное сплетение. Внутри так много всего, что Лу только убеждается — что-то в ней сломалось. Бесповоротно и навсегда. Растаяло в заледеневших глубинах. Треснуло и разверглось на поверхность раскаленной лавой, с шипением поглощая мерзлоту.       Лу запрокидывает голову, смеясь в небо. Смех — чужой, непривычный. Прекрасный и несчастный.       Лучше бы она и вправду его не знала.       Жила бы свою плоскую жизнь. Без лишних, незнакомых эмоций. Без пугающих чувств. Без глаз, которые отказываются покинуть ее голову. Без ощущения ладони между лопаток под задравшейся футболкой. Без его горького вкуса во рту, забить который не могут ни сигареты, ни жвачка, ни чужие поцелуи.       Более ублюдского способа выкарабкаться из чертогов Снежной королевы сложно придумать. ________________       — Эй, — Лу переводит на Йонаса невидящий взгляд.       Перед глазами все смешивается в грязную смазанную картину. Некрасиво. Пузатые бокалы из тонкого стекла, впитывающие приглушенный свет, льющийся из раскидистых люстр, скользкие скатерти на столах, огромные тарелки с кучей вилок и ножей по бокам от них. Это настолько неуютно, что Лу передергивает плечами.       — Так и будешь сидеть в свой собственный день рождения? — усмехается Тина, теребя пирсинг в носу.       — Понятия не имею, — губы онемели от молчания. Лу просто не в силах отвести глаза от столика в противоположном конце зала. Йонас оборачивается, прищуриваясь, силясь понять, куда она смотрит:       — Знаешь его?       — Нет.       В конце концов, это правда. Она его не знает.       — Это Кадзу, — Кей говорит негромко, складывая приборы. Лу кажется, что она теряет сознание.       — Кто? — язык липнет к небу, но она заставляет себя говорить.       — Кадзу. Мы, вроде как, были по разные стороны баррикад. Если понимаешь, что я имею в виду, — все еще тихо продолжает он.       Киллер, значит. Убийца. Теперь понятно, почему у Лу ощущение, что в нее выпустили всю обойму.       — А с ним? — Лу гипнотизирует тонкую шею, высокую прическу с неброской заколкой. Пару черных прядок выбились, но это ее совсем не портит — даже наоборот. Значит, он предпочитает брюнеток? В этом все дело? Лу хочется в прямом смысле убить себя, настолько это тупая мысль. Девушка поправляет скатившуюся с плеча лямку, и Лу тошнит от того, каким взглядом провожает это движение Кадзу. Кадзу, да. Жадным, обожающим, нежным. Взглядом мужчины, который точно знает, что напротив его женщина.       — О, а это я знаю! — Йонас расползается в кривой ухмылке, — Это наша новая принцесса. Ваш этот Кадзу, я слышал, вытащил ее из изгнания, куда упекла предыдущая власть. Перебил всех, а ее вернул на престол. Говорят, теперь заживем! — саркастично закатывает глаза он, водя вилкой в воздухе.       Лу уж точно заживет. Она смотрит на Кадзу. Столько имен она ему придумала, столько историй, а все равно он оказался тем, на кого ее фантазии не хватило. Рыцарем, спасающим свою возлюбленную от дракона. Подумать только. Они сталкиваются взглядом, и Лу ждет, что… хоть чего-то — насмешки, нахмуренных бровей, испуга. Чего угодно.       Лу не получает ничего. Кадзу, оглядывая зал, бросает взгляд, проходящий сквозь, и на нее. Словно она — никто. Гардина или подсвечник. Ровно столько внимание он уделяет ей.       Друзья что-то активно обсуждают, но резко замолкают, когда Лу кидает салфетку на тарелку и, не извиняясь, уходит. Должно быть, это самое глупое 28-летие на свете. Единственное, в чем она теперь уверена, ей никогда не будет достаточно полумер. Она дождется человека, который будет видеть в ней принцессу, независимо от того, кем она является. Город расступается перед ней, когда двери ресторана распахиваются. Лу сбрасывает туфли и, подцепив их пальцами, ступает на асфальт босиком. Месяц назад она бы посмеялась, если бы ей сказали, что она будет такой. Необдуманной. Спонтанной. Сложной. Чувствующей. _______________       Стеклянный пол под каблуками сверкает, начищенный до блеска. Она никогда не была в театре. Всегда считала это глупым занятием для снобов, а вот оно как оказалось. Лу осматривает себя в зеркало. Надо же — ей чертовски идут платья. Красивая. Она подтягивает перчатки на локтях и вешает сумочку на запястье.       — Рад, что вы приняли мое приглашение. Выглядите прекрасно. Настоящая принцесса.       Лу улыбается, носам своих туфель. А потом поднимает глаза.