Рождественский скромный подарок

Рождество – святой и важный день для любого католика. И даже корсары соблюдали этот праздник… Ну как соблюдали? Штормы в это время были вовсе не пустячными, потому и самые отчаянные головорезы предпочитали не рисковать и не выходить в море, у кого еще были деньги, продолжал пропивать их в трактирах, остальные вынуждены были скучать на тоскливых проповедях. Так что когда капитану Бладу один из разведчиков принес весть о том, что испанцы решили воспользоваться небольшим затишьем на море и доставить небольшой, но ценный груз специй из Пуэбло Бланко в Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико, Питер невольно призадумался. Небольшая испанская колония, откуда должен был выйти галеон, находился совсем неподалеку от Тортуги, да и Пуэрто-Рико не очень далеко. Подданные его католического величества, разумеется, опасались в такое время далеко отправляться. Однако вот в этот раз решились… видимо, хотели воспользоваться общим затишьем, даже пиратским. Обдумав все услышанное, Блад все же пришел к выводу, что сам не вправе выбирать между возможной наживой и тяжким грехом под Рождество. И спустя некоторое время в кают-компании «Арабеллы» собрались все офицеры. Правда, очень скоро капитан размышлял о том, что лучше ему было бы просто промолчать, потому что все решения его друзей были предсказуемы: протестанты Питт и Хагторп не видели греха в грабеже католика, еретики Волверстон и Кристиан могли только посмеиваться, даже Ибервиль возможность грабежа испанцев ценил гораздо выше нарушения заповеди – этот грех местный священник отпустит, а может, он и сам, часто говоря о своей прошлой жизни и семинарии, себе и другим всем отпустит. - Однако есть риск попасть в шторм, - напомнил Питер, во многом, наверное, для успокоения собственной совести. - Тут бухт довольно, - отмахнулся Нэд. - Да и раз испанцы решились, то нам-то чего бояться? – поддержал его Хагторп. – Эти дни царит затишье. - Добыча, однако, крайне скромна, - напомнил Блад. - Зато парни встряхнутся от безделья, - резонно возразил Ибервиль. – Ты же не хочешь, чтобы они прозябали в кабаках? Да и денег у них почти нет вовсе. А драк из-за этого становится только больше. Сейчас даже очень скудная добыча всех взбодрит и позволит неплохо провести время до окончания штормов. Остальные только на все голоса поддержали это мнение. Бладу ничего больше не оставалось, как приступить к обсуждению плана захвата, смирившись с тем, что придется пойти на страшный грех. *** Несколько дней спустя – а конкретно рождественским утром 1687 года – испанский галеон был буквально взят в клещи тремя корсарскими кораблями. Сопротивляться было попросту глупо, галеон предпочел сдаться. В его трюмах, однако, помимо ценных специй обнаружились несколько ящиков с золотыми слитками, которые и были выставлены на палубу довольными пиратами, до того обшаривавшими трюмы. - Еретики! – не удержался, презрительно прошипел испанский капитан. – Грабить в такой день! - В самом деле, - скорбно покачал головой Блад. Испанец опешил, он ожидал в ответ насмешек над верой, грубостей, но никак не этой смиренной поддержки. - Друзья! – дон Педро тем временем возвысил голос, обращаясь к своим корсарам. – Замечание наших… католических друзей весьма ценно и важно! Мы не можем забывать о том, какой сегодня день! На лицах пиратов отразилось недоумение. Они бы подумали, что их капитан насмешничает, но тот говорил как-то слишком серьезно… Так что команды, кто слышал начало речи Питера Блада, замерли, не зная, чего от него ожидать. Где-то сильно в глубине их душ шевелилось нечто похожее на угрызения совести, потому они подумывали о том, что отмолить этот грех будет сложновато, придется, пожалуй, сходить на проповедь пару раз… Капитан натолкнулся на ошалевший взгляд Ибервиля, на обиженно сжимающиеся кулаки Волверстона – и мысленно вздохнул, понимая, что никаким воззванием к командам тут не обойтись. Ну что ж… - И вот именно в этот день, - продолжил Блад решительно, - когда мы рассчитывали лишь на специи, мы обнаруживаем золото! Это ли не подарок Небес?! Пираты встретили его слова смехом и улюлюканьем. - За такие подарки вам гореть в Геенне Огненной! – скривился испанский капитан. – Никакое подношение не поможет еретикам! - Подношение? – ухватился за это слово Блад. - Подношение?! – возмутились голоса из толпы корсаров. Любые мысли о грабеже в Рождество отступили назад, Питер был настолько охвачен желанием проучить заносчивого испанца, намекающего на то, что Блад может быть столь же циничен, как и знатные идальго, привычные покупать себе прощение грехов, от мелкого обмана до убийств сотен жителей колоний. - А ведь сегодня и вправду Рождество! – с самым смиренным видом заговорил капитан, когда шум среди пиратов умолк. – Господь наш велел нам быть милосердными к врагам нашим… Вы ведь не станете отрицать, надеюсь, что мы обошлись с вами милосердно? Испанец скрипнул зубами, но не ответил. - Также Он велел нам помогать ближнему своему, - уже насмешливо продолжал Блад. – Так неужели в такой праздник мы не поможем? Корсары неопределенно загудели: тон своего капитана они отлично определили, они ждали отличной шутки, но пока не понимали ее, в любом случае не желая отказываться от той добычи, что им досталась. - Я сделаю вам подношение, - озвучил свое намерение Блад. – Я не могу и помыслить о том, чтобы вы остались без рождественского пунша! И он повернулся к Ибервилю: - Капитан, отвесьте господам испанцам… что ж, за полученные нами пять сотен фунтов золота – оставим нашим близким пять унций специй! Полагаю, достаточно для общего котла пунша? Осмелюсь напомнить, что Он также призывал нас к скромности! С такими смешками корсары и удалились, унося… по их мнению довольно скромную добычу.