Счастливого Рождества!

Лали, чуть не плача, медленно шла к выходу из аэропорта, волоча за собой чемодан на колёсиках. Отложить покупку билета до Рио-де-Жанейро почти до самого Рождества было не лучшим решением — мест на рейсы не было. А девушка мечтала провести праздник в кругу родных, накупила подарков и сувениров, но всё оказалось напрасным. Рождество было испорчено: учитывая ещё и то, что друзья разъехались кто куда, Лали предстояло сидеть дома. Ну или бесцельно бродить по улицам Парижа. Впрочем, какая разница, ведь чем бы она ни занялась, делать это придётся в скорбном одиночестве? Она не помнила, как добралась до квартиры, которую совсем недавно арендовала. Не ощущая вкуса, пожевала круассан, купленный утром, запила холодным чаем и упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Злость на себя прошла, уступив место опустошению, щедро приправленному разочарованием. Все ожидания и грёзы о внезапном появлении на пороге родительского дома, радости встречи разбились о реальность и собственную безалаберность. Ну неужели нельзя было предположить, что в преддверии Рождества с билетами куда бы то ни было будет сложно?! — Какая же ты дура, Лали, — пробубнила она в мягкую, горячую от дыхания подушку. Самобичевание было прервано звонком в дверь. От неожиданности девушка вскочила и села на кровати. Гостей она не ждала — прийти было просто некому, — поэтому лихорадочно перебирала в мыслях варианты имён непрошенных визитёров. Трель повторилась, и Лали нехотя поднялась, ругая себя, что, поужинав, не догадалась выключить в квартире свет, чтобы было легче притвориться, будто никого нет дома. Она тихо подошла к двери и замерла в надежде, что человек по ту сторону додумается уйти, но вместо этого по комнатам вновь прокатился звонкий перелив. Вздохнув, девушка открыла дверь и обомлела. — Hello, my darling! Merry Christmas! — Не может быть! — голос Лали эхом прокатился по подъезду и повис над головами девушек. — Джоанна! — и они бросились в объятия друг друга. Она не сменила духи, и Лали с наслаждением вдыхала давно знакомый, родной запах. Как же она соскучилась по подруге! До этого момента она даже не предполагала, до какой степени истосковалась по сумасбродной, доброй, открытой Джоанне. Последняя, улыбаясь, ощущала себя на вершине блаженства, ведь так долго грезила этой встречей именно с Лали. Только отстранившись от подруги, Лали заметила рядом с ней девочку лет семи, в которой легко угадывались черты Джоанны. Она от неловкости переминалась с ноги на ногу, потупив глаза. Джоанна, перехватив недоумённый взгляд подруги, несколько смутилась, но тут же взяла себя в руки и широко улыбнулась: — Моя дочь, — в голосе девушки звучала неприкрытая гордость. — Джен, это тётя Лали. Я рассказывала… — Помню, — отозвалась девочка. — Здравствуйте, рада знакомству. — Какая она милая! — восхитилась Лали и обняла дочь подруги. А вот в голове тут же возникла тысяча вопросов к Джоанне. — Проходите же! — спохватилась она и отступила, пропуская гостей внутрь. Джоанна, раздевшись, оглядела квартиру, пока Лали суетливо накрывала стол на кухне. Небольшое, но очень уютное жилище в бежево-коричневых тонах вселяло умиротворение, успокивало, обволакивало теплом и чем-то напоминало их комнату в студенческом общежитии. Маленькая кухонька вмещала в себя холодильник, плиту, пару навесных шкафчиков, посудомоечную машину и крохотный столик на двоих. Впрочем, они без труда поместились за него втроём для нехитрого ужина: разогретой лазаньи, бутербродов и овощного салата. — Простите, больше ничего нет, — смутилась Лали, удручённо разглядывая стол. — Я не ждала гостей. — Да всё отлично! — уверила Джоанна, с нежностью глядя на дочь, уминающую бутерброд с лососем. — Лучше скажи, не слишком ли мы помешали? — Не говори ерунды. Честно признаться, вы с Джен спасли моё Рождество. И Лали поведала Джоанне о несбывшихся планах. Сердце опять неприятно защемило, к горлу подступил ком, но девушка справилась с этим наваждением, ведь была счастлива нежданной встрече с давней подругой. Они говорили обо всём на свете, но Лали с нетерпением ждала, когда Дженнифер оставит их наедине, ведь от миллиона вопросов и догадок уже кружилась голова и становилось всё сложнее обуздать своё любопытство. Наконец Джен, кстати, отлично говорившая по-французски, попросила разрешения порисовать и удалилась в гостиную, а Лали уже сверлила Джоанну взглядом. — Ты дыру на мне протрёшь, — рассмеялась та, отложив вилку и вытирая губы салфеткой. — Спрашивай уже, пока тебя не разорвало от нетерпения. Лали даже не думала оправдываться, поэтому прямо поинтересовалась: — Дженнифер — дочь Кристиана? — Это так очевидно? — грустно улыбаясь, ответила вопросом на вопрос Джоанна. — Она похожа и на тебя, и на него. Просто поразительно, сколько общего у вас троих. Но почему ты так долго молчала? — А что бы изменилось? Я узнала о беременности в тот день, когда Линда поведала о своей, и сразу приняла решение вернуться в Техас. Уехать быстро не получилось, да и отношения Аделины и Кристофа требовали моего вмешательства, — рассмеялась Джоанна, но на душе, как и всегда при воспоминаниях о том времени, заскребли кошки, вновь разбередив то затянувшиеся, то кровоточащие раны. — Ты простила Кристиана? — Лали, сама того ведая, резала по живому. Джоанна потёрла пальцами переносицу, стараясь скрыть набежавшие слёзы: — Не знаю. Верю, что расскажи ему о ребёнке я, Кри-Кри был бы счастлив. Но он даже не дал мне этой возможности. Глупо отрицать, что он поступил как последний подонок, ведь хоть я и верю в обратное, но нет гарантии, что Кристиан не сбежал бы от меня так же, как от Линды. Этому нет оправдания. — Но он не знал!.. — попыталась заступиться за друга Лали. — О нашем ребёнке, а вот о малыше Линды был извещён. Печальный итог известен всем. Девушки замолчали, перебирая в памяти события восьмилетней давности. Лали отчего-то ощутила жгучий стыд, что никто из друзей не смог помочь Джоанне, занимаясь в первую очередь собой, делая вид, что ничего не произошло, а на самом деле просто оставили подругу наедине с горем и отчаянием. Она так упорно уверяла ребят, что всё в порядке, что никто даже не попытался заглянуть в душу девушке, которая при внешнем спокойствии медленно умирала от нескончаемой боли. Джоанна же вновь окунулась с головой в прошлые чувства, раздиравшее сердце на молекулы, и лишь мысли о ребёнке, который был частичкой её любимого Кри-Кри, не дали опуститься на самое дно отчаяния. Казалось, что выжила она тогда только благодаря Дженнифер. — Ты забыла его? — робко спросила Лали, вдруг вспомнив свою боль после расставания с Себастьеном, которая делила душу пополам: одна парня ненавидела, другая — любила до безумия до сих пор. Джоанна в несвойственной ей манере неожиданно отвела глаза, уставившись в окно, за которым стремительно сгущались зимние сумерки, разбавленные тусклым тёплым светом уличных фонарей. — Вряд ли, — наконец призналась она. — Джен всё чаще расспрашивает об отце — бередит ещё не зажившие раны. Лали без труда угадала чувства Джоанны, так похожие на её собственные: подруга до сих пор любила Кристиана, но боялась признаться в этом даже себе. Она ничего не забыла и жила только дочерью и воспоминаниями. Сейчас Лали ощутила острое сожаление, что у неё не было ребёнка от Себа — маленькой голубоглазой частички любимого человека. Хотя кто знает, лучше ли каждый день видеть живое напоминание о том, кто причинил столько боли, кто растоптал душу, чувства, всю жизнь? Казалось, что в этом случае все попытки забыть о прошлом заранее были обречены на провал. — Ну а что произошло у вас с Себастьеном? — мягко поинтересовалась Джоанна, усилием воли уняв дрожь во всём теле. Она положила на плечо подруги ладонь, от тепла которой по спине прокатилась волна жара. Из глаз Лали брызнули слёзы и она, всхлипывая и прерываясь, чтобы утереть со щёк влагу, поведала о грустном итоге отношений с Себом. Боль пронзала каждую клеточку организма, и чем подробнее девушка рассказывала свою историю любви, совсем не похожую на сказку, тем больше убеждалась, что ни на минуту не прекращала любить Себастьена. Она не держала на него зла. Всё, что осталось ей — трепет при одном только упоминании о парне и жгучая, всепоглощающая тоска. Лали уже не плакала, лишь прерывала рассказ редкими всхлипываниями и тяжёлыми вздохами. Джоанна же ни на секунду не убрала руку, обнимая подругу за плечи. Щемящая жалость к Лали и сожаление о бесславно закончившейся красивой истории любви смешались с собственными чувствами и воспоминаниями и сковали сердце, душили слезами. Они обе были преданы теми, кого любили больше жизни, поэтому понимали друг друга на уровне подсознания. Им не нужно было говорить, они поймут даже взгляды, мимику, жесты. Всё истолкуют правильно, почти не ошибаясь. — Ты, наверное, хотела бы принять душ после перелёта, — спохватилась Лали, вспомнив об обязанностях радушной хозяйки. — Не думай, что я забыла, как ты любишь поплескаться в ванной. Благо здесь горячей воды хоть залейся, и ты можешь наслаждаться сколько душе угодно. Джоанна задорно рассмеялась и вслух пустилась в воспоминания о жизни в общежитии: как Элен сначала с Кати, а потом и с Лали стояли под дверью ванной комнаты и умоляли подругу выйти и оставить им немного горячей воды, чтобы хотя бы наспех принять душ. Лали тоже было что сказать по этому поводу, и девушки вместе уже хохотали, наперебой напоминая друг другу тот или иной случай их студенчества. — Ты права, — отсмеявшись, кивнула Джоанна. — Я действительно не против полежать полчасика в горячей ванной. — Позволь мне побыть твоим персональным Пером Ноэлем и исполнить это желание, — Лали вскочила и ураганом унеслась вглубь квартиры, сопровождаемая тёплым взглядом Джоанны. Наконец она выдала подруге мягкое махровое полотенце — такое огромное, что хватило бы обернуть тушку килограмм двести, пожелала расслабиться и пообещала занять Дженнифер. Джоанна поцеловала дочь и, что-то напевая себе под нос и пританцовывая, направилась в ванную, а Лали подсела к девочке и заинтересованно заглянула в листок бумаги, исписанный неровным детским почерком. — Ты и писать по-французски умеешь? — восхитилась девушка умению малышки. — Конечно, у меня ведь папа француз, — в глазах Джен застыла такая грусть, что у Лали сжалось сердце. Дженнифер же, помолчав, продолжила: — Письмо Санте я уже написала, вот теперь такое же от меня получит Пер Ноэль. Наверное, если они оба узнают о моём желании, хоть один из них его исполнит. Или у них получится сделать это вместе… Как думаете, тётя Лали, Пер Ноэль успеет прочитать моё письмо? — Хочешь, помогу отправить его? — заговорщически подмигнула девочке Лали. — Каждую ночь над этим домом пролетают эльфы, и я попрошу их передать твоё послание. Так что Пер Ноэль сможет прочитать его уже через несколько часов. — Здорово! — восхитилась Джен, бережно свернула листок и протянула его девушке. — Передай им, пожалуйста, и скажи, что если это желание сбудется, я буду самой счастливой девочкой на свете, а мама наконец перестанет плакать каждую ночь. Иногда она думает, что я сплю, а я всё слышу и, честно говоря, иногда подглядываю. — И что же ты видела? — Лали сглотнула образовавшийся в горле комок. — Мама достаёт фотографию папы и плачет. Я знаю, где она прячет целую коробку их снимков. Знаете, какой мой папа красивый? — гордо приподняла подбородок Дженнифер. — Знаю, — с трудом улыбнулась девушка. — А ты очень на него похожа. Дженнифер просияла, и на её лице как в зеркале отразилась улыбка Кристиана. Карие глаза девочки лукаво заблестели, она отбросила со лба золотистый локон, и Лали в сотый раз поразилась схожести малышки с обоими родителями. Девушка сжала в руке письмо Джен и моментально приняла решение. — Мне нужно позвонить. Я отойду на пять минут? Дженнифер кивнула и вновь взялась за карандаши, а Лали бросилась к трубке. Она прекрасно знала, что ближайшие минут двадцать Джоанна будет в ванной и не помешает спасти ей и дочери Рождество, а может, и жизнь. Впрочем, для этого хватит и пары минут, только вот было одно «но», однако о нём Лали предпочитала не думать, а просто быть уверенной, что всё получится, ведь иначе и быть не могло. Она набрала номер и дождалась ответа. К моменту появления Джоанны в гостиной «спасательная операция» под кодовым названием «Рождество» с лёгкой руки Лали была запущена. — Вы, наверное, устали… — Лали заметила, что Джен то и дело тёрла глаза и зевала. — Спать будете в моей комнате. Сейчас я быстро сменю постельное бельё… — Нам достаточно дивана в гостиной, — запротестовала было Джоанна, но подруга жестом велела не спорить и уже из спальни прокричала: — Какое стеснение?! Не говори ерунды! Джоанна, улыбнувшись, сдалась — помнила, что спорить с Лали абсолютно бесполезно. Да и сил на это, откровенно говоря, не было. — Мамочка, — зашептала Джен, едва они улеглись в постель и выключили ночник. — Пожалуйста, давай останемся в Париже на Рождество. Я не хочу в Бразилию, ведь во Франции живёт папа. Вдруг мы встретим его случайно? Джоанна закусила губу. В душе снова всколыхнулась боль, оставляя привкус горечи. Но неожиданно легко согласилась: — Давай попробуем. Она была уверена, что встречи не произойдёт, ведь никто не знал, где Кристиан. Да и вряд ли Джоанна желала увидеться с ним. А ещё было до безумия жаль дочь, которую ждало неминуемое разочарование. Но ещё в ванной девушка решила, что нужно во что бы то ни стало отправить Лали в Рио — ей эта поездка гораздо важнее. Может, она настолько необходима, что спасёт ей праздник, который Лали для себя уже похоронила. — Ты — лучшая мама на свете! — восторженно воскликнула Дженнифер и прильнула к матери. Джоанна ласково улыбнулась, различая в темноте золотистые локоны дочери, зарылась в них лицом и втянула аромат шампуня — нежный, сладкий, едва уловимый. В мыслях вспышкой возник вопрос, где же накануне Рождества они найдут свободный номер в отеле, но усталость взяла своё — Джоанна закрыла глаза, крепче обняла дочь и пробормотала: — Подумаю об этом завтра… Несмотря на усталость и смену часовых поясов она проснулась рано. Сквозь закрытые шторы с трудом пробивался свет фонарей и слабые звуки пробуждающегося города. Рядом сладко сопела Дженнифер и чему-то улыбалась во сне. А Джоанна вновь подумала о мечте дочери встретиться с отцом. Она была готова на всё, лишь бы осчастливить Джен и спасти её — да и, чего греха таить, своё — Рождество, но в этом случае была бессильна, и от этой безысходности хотелось выть. Она ненавидела себя, что не могла исполнить мечту малышки. Но если бы Кристиан появился в их жизни, Джоанна, наверное, осталась бы эгоисткой и дальше простого общения с дочкой дело бы не зашло. Она была уверена, что семьи из них не получится. Джоанна отогнала навязчивые мысли и осторожно, чтобы не разбудить Дженнифер, поднялась с кровати и вышла в гостиную, плотно прикрыв дверь в спальню. На кухне слабо горел свет, и она босыми ногами прошлёпала туда. Лали хлопотала у плиты: готовила нехитрый завтрак из омлета со шпинатом и помидорами и бутербродов из свежего багета с сыром. На столе, источая умопомрачительный аромат выпечки, лежали круассаны в бумажном пакете, а в турке варился кофе. — Ты невероятная! — Джоанна, нежно улыбаясь, чмокнула подругу в щёку. — Доброе утро. — Вообще-то это на меня совсем не похоже! — рассмеялась Лали и кивнула на сковороду. — Но мне так хотелось сделать вам хоть что-то приятное. Она выключила плиту, разложила омлет по тарелкам, оставив треть приготовленного Дженнифер, Джоанна разлила кофе по чашкам, и подруги устроились за столом под тусклым светом пяти маленьких потолочных светильников. — У тебя очень уютно, — отметила Джоанна и с наслаждением откусила хрустящий багет с мягким сыром. — М-м-м, как же это вкусно! Я безумно соскучилась по французским продуктам. — Оставайтесь на Рождество, — осторожно предложила Лали, зная, что подруга с дочерью в Париже лишь проездом. Но после вечернего разговора с Аделиной она знала, что сделает даже невозможное, чтобы задержать их во Франции. Джоанна сделала вид, что задумалась и наконец сдалась: — Вероятно, придётся. Джен мечтала увидеть Париж и провести праздник здесь. Я не могу украсть у дочери Рождество. — Это отличная новость! — Но для этого мне нужно сдать билеты. Сможешь побыть с Дженнифер? Впрочем, она и одна прекрасно остаётся дома… — Конечно! Мы отлично проведём время, — радостно заверила Лали. Она старалась ничем не выдать волнения и предвкушения «грандиозного события». Девушки довольно быстро покончили с завтраком, убрали со стола, и Джоанна бросилась одеваться — на счету была каждая секунда. Она разбудила дочь, пояснила, что ей нужно отлучиться по важному делу, наказала слушаться тётю Лали и научить её играть в «ходилку» и вышла в прохладное утро, когда уже совсем рассвело. Несмотря на это, повсюду виднелись мигающие разноцветные гирлянды на елях и рождественских венках, на инсталляциях и витринах. На улицах уже царила праздничная суета, а приподнятое настроение передавалось от прохожего к прохожему через улыбки и пожелания счастливого Рождества. Удивительно, но в метро было настолько многолюдно, что в первый подошедший поезд влезть Джоанна даже не попробовала. Закралась мысль, что нужно было вызвать такси, но что-то подсказывало, что наземный транспорт стоял в километровых пробках. Протиснувшись наконец в вагон, девушка пожалела, что не попыталась поменять билеты по телефону, но успокаивала себя тем, что дорога до международного аэропорта «Орли» поможет избавиться от навязчивых мыслей о прошлом. Как бы не так! Казалось, что с каждым метром Парижа у Джоанны были связаны те или иные воспоминания, и чаще всего память беспощадно возвращала девушку в отношения с Кристианом. Они ранили и заставляли сердце биться чаще от светлой грусти по прошлому. Как ни крути, а она была влюблена, счастлива и уверена, что это взаимно. По указанию Джен Лали пришлось достать из кладовой искусственную ёлку, игрушки и гирлянду. Они, весело болтая, готовились к празднику, украшая квартиру. Лали не переставала удивляться организаторским и дизайнерским способностям Дженнифер, которая, как и мать, умела настоять на своём и это оказывалось уместно и гармонично. Девочка разворошила чемодан и извлекла оттуда белое пышное платье, расшитое золотистым бисером, и туфельки в тон, и уговорила Лали помочь ей переодеться. Та согласилась, но при условии, что Джен пообедает луковым супом вместо так желаемой пиццы. Малышка хоть и была упряма, как Джоанна и Кристиан вместе взятые, но всё же сдалась. Едва было покончено с десертом — парфе с солёной карамелью, — раздался телефонный звонок. Лали бросилась к трубке. Звонила Джоанна. — Слушай меня и не перебивай, — без предисловий начала она, заставив девушку занервничать. — Сейчас тебе позвонят из «Орли». Соглашайся на всё и ни о чём не думай. Джен прекрасно посидит одна до моего приезда. Ключи мы оставим консьержу. Люблю тебя, моя Лали, — и в трубке раздались короткие гудки. Лали нажала на сброс и в недоумении смотрела в окно на хмурое небо и кружившиеся в воздухе пушистые снежинки. Казалось, они танцевали вальс под музыку предвкушения рождественского чуда. Сердце отчего-то бешено заколотилось. — Ну Джоанна, мастер интриги, — проворчала девушка в недоумении. Она пыталась осмыслить услышанное, но тщетно. А вдруг возникшую в квартире тишину снова нарушила звонкая трель, и Лали вновь поднесла трубку к уху. — Мадемуазель Палей? — прозвучал уверенный мужской голос, показавшийся девушке знакомым, но она никак не могла понять, кому он принадлежал. — Вас беспокоят из службы пассажирских перевозок аэропорта «Орли». Вчера вы пытались приобрести билет до Рио-де-Жанейро, но все рейсы были заняты. Только что один из пассажиров отказался от полёта. Для вас эта информация ещё актуальна? Время вылета… — но Лали уже не слышала — в ушах шумело от неожиданности, мысли путались, да и расписание рейсов до Рио она вчера выучила наизусть. — Мадемуазель Палей, билет будете бронировать? «А как же мои девочки?» — первым делом она подумала о семействе МакКормик. Но тут же она вспомнила монолог Джоанны и её «соглашайся на всё и ни о чём не думай». Но как ей удалось?.. — Мадемуазель, вы меня слышите? — в голосе сотрудника аэропорта послышалось раздражение. Или это было нетерпение? Лали так и не поняла, но тут же будто издалека услышала собственный голос: — Бронируйте. Я буду к окончанию регистрации. Девушка положила трубку и заметалась по квартире, умудрившись снести настольную лампу и два раза больно удариться плечом о дверь. Чемодан она так и не разобрала, поэтому в этом плане не переживала. Но этот звонок стал настолько неожиданным, что Лали не знала, за что схватиться. Дженнифер, успевшая переодеться в нарядное платье заинтересованно наблюдала за ней, но вопросов не задавала, а молча сидела на краешке дивана. Зато у Лали один возник, и она присела перед девочкой и поинтересовалась: — Милая, а куда вы с мамой летели? — В Рио-де-Жанейро. Но я уговорила её остаться в Париже. Я так об этом мечтала. Лали улыбнулась — понимала, что здесь не обошлось без Джоанны. Теперь ей был понятен недавний телефонный разговор с подругой. — Твоя мама потрясающая! — девушка поцеловала Джен и вскочила, взглянув на часы. Времени оставалось всё меньше, и она бросилась к шкафу. — Знаю, — тоже улыбнулась девочка. — И папа тоже хороший. — Несомненно! — отозвалась Лали. Она искренне надеялась, что мечта этой милой малышки сбудется совсем скоро. Если, конечно, Джоанна не заарканится. Лали объяснила Дженнифер, что ей нужно будет немного побыть одной, на что девчушка заверила, что всё будет в порядке. Лали наспех нацарапала подруге записку и оставила под магнитом на холодильнике. — Успеешь выполнить одну просьбу? — умоляюще сложила ладони Джен. — Пожалуйста… Помоги мне повесить над дверью венок из омелы. — А ты хитрюга! — расхохоталась Лали. — Конечно, помогу, пока такси едет. Тогда с тебя тоже маленькая услуга: если сюда придёт твой папа, сделай всё, чтобы он поцеловал маму под этим венком. — Как будто я прошу повесить его просто для красоты, — пробубнила Джен, отдавая девушке украшенный золотой мишурой ароматный венок. Лали, смеясь, потрепала девочку по волосам — как же сильно этой тягой к «сводничеству» она напоминала Джоанну. И очень хотелось бы, чтобы как и у неё, у Джен всё получилось. Когда одетая Лали с чемоданом уже стояла на пороге, раздался настойчивый звонок. Она распахнула дверь и едва не отправила по известному адресу стоявшего за ней невысокого роста Пера Ноэля. Алый длинный колпак свисал с головы до плеча, густая белая борода закрывала половину лица, а из-под белоснежных бровей лихорадочно сверкали карие глаза. Красно-белая шуба была подпоясана золотистым ремнём и волочилась по полу. — Ты? — удивилась Лали, не ожидавшая такого маскарада. — Я, — уныло ответил Ноэль. — Впустишь? — Я улетаю, девочка остаётся одна. Дождись, пожалуйста, Джоанну. И не веди себя как идиот, если, конечно, в состоянии быть настоящим мужиком, а не трусом и последней сволочью. — Санта! — за спиной Лали раздался голос Джен, и она мысленно взмолилась, чтобы малышка не расслышала последние произнесённые слова. — То есть Пер Ноэль! — от восторга и волнения девочка понизила голос и бросилась за дверь. Пока она оглядывалась по сторонам, её глаза горели надеждой, но уже через минуту взгляд потух. Она подошла к Ноэлю и посмотрела умоляюще: — А где папа? Разве ты не получил моё письмо? Я хотела встретить Рождество с папой, просила, чтобы родители помирились. — Дай Перу Ноэлю шанс, — нашлась Лали, взявшись за ручку чемодана. — Я вас оставлю, а ты… — она обняла и поцеловала Джен, — жди чуда. Только обязательно и без тени сомнения. И всё будет. Веришь? — Верю, — Дженнифер тоже чмокнула девушку в щёку. — Счастливого Рождества. — Счастливого Рождества. Лали втолкнула Пера Ноэля в квартиру и закрыла за собой дверь. Джоанна миллион раз пожалела, что из аэропорта поехала на такси. Она понимала, что подруга, если решилась-таки улететь в Рио, то была уже на пути в «Орли» и Джен осталась одна. Да, дочь преспокойно сидела дома, но в чужой квартире могла и испугаться. Хотя она не из пугливых, такая же, как мать, и вполне самостоятельна и рассудительна. И всё же ребёнок, и Джоанна не могла не волноваться. Она пыталась отвлечься, разглядывая рождественское убранство столицы Франции, вспоминая, как любила проводить праздник здесь, в кругу друзей и в нежных объятиях Кристиана. Пусть иногда тосты звучали под его ворчание, пусть он не проявлял нежных чувств при ребятах, зато потом они ехали в маленький отель на окраине и Кристиан становился собой: нежным, любящим, внимательным. Джоанна обожала эти моменты, была без ума от своего Кри-Кри, а потом он превратился в монстра. Сначала она думала, что создала его сама, но ведь девушка знала, что Кристиан таким стал не с ней. Нет, она ни в чём не винила ни Линду, ни Терезу, ни других девочек, которых, как она догадывалась, у любимого Кри-Кри было бесчисленное количество, но понимала, что именно женское внимание, которого было в избытке, испортило некогда милого мальчишку, которого она однажды полюбила. Джоанна отмахнулась от непрошенных печальных воспоминаний — в Рождество хотелось думать о хорошем, мечтать, вспоминать исключительно лучшие моменты. Из динамиков автомобиля неслись сплошь рождественские мелодии, и девушка мысленно стала подпевать знакомые песни. Постепенно тоска притупилась, но не покинула окончательно, а скрылась в глубине души, великодушно отдав бразды правления ожиданию чуда. До квартиры Лали Джоанна добралась через добрых часа три после звонка подруге. Она успела забежать в магазин неподалёку, чтобы купить немного еды на праздничный стол. Сейчас же ей предстояло найти хоть какой-то номер в отеле, хотя Джоанна понимала, что в Рождество это будет ой как непросто. То есть практически невозможно. И как она объяснит Джен встречу праздника в аэропорту? На улице, конечно, не холодно, но всё же зима, поэтому долго не погуляешь. Сдав билеты до Рио, девушка попыталась купить их до Хьюстона, но в это время проще было улететь в космос, нежели в Штаты. Ни до Нью-Йорка, ни до Вашигнтона свободных мест на рейсы не было, будто вся планета решила отпраздновать Рождество в Америке, и только она с Дженнифер почему-то оказались в Париже. Поднявшись по лестнице, Джоанна заметила приоткрытую дверь в квартиру Лали. Сердце бешено заколотилось, перед глазами словно кадры кинофильма мелькали картинки одна страшнее другой, дыхание сбилось. Джоанна тихо вошла в квартиру, оставив пакет за дверью. Из гостиной доносился оживлённый голосок Джен, и девушка облегчённо выдохнула: с дочкой всё в порядке. Но с кем она разговаривала? Неужели Лали решила остаться? — Это — моя мама, — звонко объявила Дженнифер. — Очень красивая. Джоанна хотела было войти в гостиную, но этот голос… Она никогда не спутала бы ни с чьим другим. Сердце забилось так громко, что казалось, этот гул эхом разносился по дому, катился по этажам и мешал соседям готовить праздничный ужин и слушать рождественские песни из альбома «Французская рождественская музыкальная коллекция». Девушка слышала голос Джен, но не разобрала ни слова — мешал шум в ушах. Она замотала головой, чтобы избавиться от него. В гостиную входить отчаянно не хотелось. Хоть она втайне и мечтала об этой встрече, но боялась её до дрожи. — Я мечтаю о семье, — снова послышался голос Дженнифер. Удивительно, что она так быстро прониклась доверием к незнакомому человеку, но этот факт Джоанна вынуждена была признать. — И мама, наверное, тоже, но не признаётся, а говорит, что нам и вдвоём хорошо, а сама потихоньку плачет по ночам. — Уверен, что твой папа любит вас и тоже очень хочет быть с твоей мамой и такой очаровательной малышкой. — Тогда почему же он нас не нашёл до сих пор? — На то могли быть свои обстоятельства. Так бывает, Джен. Мы не всегда можем делать то, что хотим. Бывает, что жизнь преподносит неприятные сюрпризы и выстривает почти непреодолимые препятствия. — А мама говорит, что выхода нет только из гроба, остальное решаемо. — Твоя мама очень мудрая, — в мужском голосе сквозила неприкрытая нежность. Слёзы душили Джоанну и слушать этот разговор стало невыносимо. Она распахнула дверь в гостиную и решительно вошла. Джен сидела на диване, держа в руках фотографии из коробки, которые прятала в своей комнате и думала, что мать не замечала исчезновение некоторых снимков, хотя сама Джоанна знала их наперечёт и уверенно назвала бы те, которые из коробки перекочевали к вездесущей Дженнифер. Рядом с девочкой, ссутулившись, на самом краешке сидел Пер Ноэль и нервно теребил концы золотистого пояса. Он поднял голову и замер, не моргая глядя на вошедшую девушку. Джен же вскочила с дивана и бросилась к ней. — Мама! Мамочка, посмотри, кто пришёл, — затаратортла она, обнимая Джоанну. — Тётя Лали уехала и оставила меня с этим милым дедулей. Она передала тебе записку. А я рассказываю Перу Ноэлю… — Потрудитесь покинуть квартиру, месье, — безапелляционно заявила девушка, но голос предательски задрожал и сорвался. — Послушайте, я… — заговорил было Пер Ноэль, но осёкся. Он тяжело поднялся с дивана и опустил голову, избегая смотреть в глаза. Яркий румянец заполыхал на его щеках — его не скрыла даже борода, он не знал куда деть руки и переминался с ноги на ногу. — Уходите! — уже твёрже попросила Джоанна, однако сердце молило остаться. — Я вас провожу. — Мамочка, пожалуйста, не выгоняй его, — расплакалась Дженнифер, а девушка с трудом сдерживалась, чтобы не последовать её примеру. — Пер Ноэль не сделал ничего плохого. А тот наконец поднял глаза и смотрел умоляюще, а Джоанна прилагала оставшиеся силы, чтобы не сдаться, не броситься в объятия к тому, о ком грезила все эти годы. Но в одну реку не войти дважды. Она развернулась и вышла в прихожую, всем своим видом показывая, что непрошеному гостю лучше бы последовать за ней. И он медленно, обречённо двинулся к выходу, но Джен не отставала, и Джоанне пришлось повысить голос: — Вернись в комнату и закрой дверь. — Но мама… — Это не обсуждается, дорогая, — ласково, но твёрдо настояла на своём Джоанна, и малышка, глотая слёзы, осторожно прикрыла за собой дверь. Они остались одни, и в воздухе заискрило напряжение. По телу Джоанны то и дело пробегала дрожь, она до боли в суставах сжала кулаки и стиснула зубы, чтобы не наговорить лишнего. — Любимая… — Убирайся, Кристиан, — процедила девушка, опасаясь, что ещё несколько минут рядом с ним, и она будет готова сдаться. — Прости меня! — жарко заговорил он, дёрнув бороду рукой так, что она слетела и повисла на шее мохнатым шарфом. — Я так виноват. Дай мне шанс искупить всё и сделать счастливыми тебя и нашу дочь. Я трус, подлец, но я бы никогда не уехал, если бы знал… — Ты был прекрасно осведомлён о ребёнке Линды. — Да не нужна она мне была! Я не любил никого, кроме тебя. Конечно, я должен был всё рассказать тебе, забрать с собой, но ведь ты никогда не позволила мне оставить Линду. Мне было страшно остаться с ней, но каждую минуту мечтать о тебе. Моё сердце принадлежит только тебе. Навсегда. Каждое слово острыми иглами впивалось в израненное сердце, извлекая наружу притупившуюся боль. Сейчас она разраслась до таких масштабов, что была в состоянии умертвить полмира. Джоанна не замечала участившегося дыхания и набежавших слёз, которые, обжигая кожу, катились по щекам. Она не была готова к подобным признаниям. — Уходи! — из последних сил выкрикнула она, борясь с желанием придушить этого микроба гирляндой, висевшей на стене и раздражающе подмигивающей разноцветными лампочками. — Ты мне противен! Я не верю не единому слову. Не верила, но очень хотела поверить. Она любила до сих пор, несмотря ни на что, но Кристиан никогда не должен узнать об этом. Он же, воспользовавшись заминкой, уверенно сделал шаг к Джоанне и прильнул к губам, обдав ароматом давно знакомого парфюма и напомнив сладкий вкус своего поцелуя. — Я буду ждать, — выдохнул Кристиан и вышел за дверь. Только сейчас Джоанна ощутила, насколько в квартире жарко. Она дрожащими руками сбросила куртку и, прислонившись спиной к стене, обессиленно сползла вниз. Этот недолгий разговор закончился опустошением и новой безграничной болью, появление Кристиана затуманило мысли и выбило из равновесия. Она тысячу раз представляла встречу с ним, но ни один из них не был похож на настоящую. На пороге гостиной показалась заплаканная Дженнифер. — Это же был папа! — она бросилась на руки к Джоанне. — Я его сразу узнала, как только он вошёл. Мамочка, зачем ты его выгнала? Почему не простила? — Он однажды сделал мне очень больно, дорогая. — Поэтому сейчас ты делаешь больно всем нам? Джоанна оторопела, не ожидая от маленькой дочери такой словесной оплеухи. Где-то в глубине души она была согласна с Дженнифер, но и отступить не могла: слишком много противоречий, страхов и чувств. Только вот сейчас больше всего на свете она хотела догнать Кристиана и будь что будет. Эта последняя мысль вдруг показалась единственной верной, и Джоанна вскочила и бросилась к двери. Лали оказалась в самолёте едва ли не в последний момент. Она убрала на полку ручную кладь и куртку и уселась в кресло. Место рядом пустовало, и она вспомнила, что Джоанне пришлось сдать два билета. Лали терзало любопытство: как прошла встреча подруги с Кристианом? Смогла ли она унять свои обиды и гордость и хотя бы поговорить с парнем, выслушать его? Лали знала от Аделины, как страдал Кристиан, но была так зла на него, что ни разу не поинтересовалась его делами, только знала точно, что он так и не забыл Джоанну и любил её по-прежнему. Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза — она только сейчас ощутила дикую усталость, в том числе и от пережитых эмоций. Рядом тут же кто-то устроился, и Лали мысленно усмехнулась: кому-то повезло купить билет Джоанны в последний момент, а значит, подруга спасла не только её Рождество. В салоне раздался голос командира лайнера: он сообщил о времени в пути, пожелал пассажирам приятного полёта и счастливого Рождества. Зазвучала праздничная, знакомая всем мелодия, и настроение мгновенно улучшилось. Лали предвкушала скорую радостную встречу с родными, которых так давно не видела. Она представляла, как они обрадуются сначала ей самой, а потом и подаркам, которые она скупала месяца два до Рождества и очень надеялась, что никого из многочисленной родни не забыла. Когда лайнер набрал высоту, девушка ощутила лёгкое прикосновение к руке и, вздрогнув, открыла глаза. Окунувшись в ледяной океан лучистых голубых глаз, тут же зажмурилась снова и незаметно ущипнула себя, пытаясь развеять видение. «Интересно, шизофрения или галлюцинации начинаются именно так?» — подумала она, уверенная, что просто обозналась, толком не разглядев соседа по ряду. Однако сердце было уже не унять — оно билось где-то в горле, мешая дышать. Лали неуверенно приоткрыла один глаз, надеясь, что видение исчезло. Только вот это оказалось не иллюзией, а из самолёта, летевшего на высоте десять тысяч метров, исчезнуть человеку не так легко. Себастьен смотрел на неё с глупой, виноватой улыбкой, а в глазах застыло раскаяние. — Привет, — нарочито небрежно, чтобы скрыть скованность, громко сказал он, перекрикивая гул двигателей. Лали судорожно сглотнула, ощутив, как ладони стали противно мокрыми. По телу пробежала дрожь, и девушка отвернулась, стараясь скрыть чувства. Она и сама не могла бы точно сказать, что ощущала: презрение или радость, но точно знала одно: сердце продолжало биться лишь любовью к Себастьену. Но могла ли она простить предательство и те последние слова «Я любил тебя, Лали»? В голове возникли сотни вопросов, но язык словно прилип к нёбу. Она понимала, что любые слова сейчас застрянут в горле, растают на губах, и она не произнесёт ни звука. У Лали было одиннадцать часов, чтобы решить, что делать с этим соседством. Попросить стюардессу пересадить её? Но салон был забит до отказа. Или она просто оправдывала своё нежелание менять место? Девушка почувствовала себя бабочкой, попавшей в паутину, которая трепыхалась в надежде освободиться, но лишь сильнее запутывалась. — Понимаю, ты не хочешь разговаривать… — разочарованно произнёс Себастьен. — Но можешь хотя бы выслушать? — Отнюдь, — Лали вдруг уверенно повернулась к парню и взглянула в глаза, но только она знала, чего это стоило. — Давай поговорим. Как Алина? Где она, кстати? — И девушка демонстративно вытянула шею и покрутила головой, якобы в поисках новой невесты — или уже жены? — своего любимого мужчины. Только она отчаянно надеялась не увидеть лицо, которое часто видела в кошмарах. — Понятия не имею, — пожал плечами Себастьен. Он всё ещё выглядел неуверенным, растерянным, хотя явно не был удивлён встречей, а значит, знал всё заранее. — Мы расстались почти два года назад. Лали даже не постаралась скрыть торжествующую улыбку. Она не злорадствовала, но эта новость оказалась из разряда приятных. — Сожалею, — нагло слукавила она. — Не стоит. У нас не было будущего. — Серьёзно? Уходя от меня, ты считал иначе. И что же случилось? Если не секрет, конечно, — девушка прекрасно осознавала, что наступала Себастьену на больную мозоль, но не могла упустить прекрасный шанс поддеть бывшего жениха. — Всё очень прозаично: я понял, что всегда любил другую, — Себастьен смотрел прямо в глаза Лали, заставив её отвести взгляд. Сердце билось, заглушая шум мощных двигателей. Девушка верила и сомневалась одновременно. Она давным-давно простила, но не ожидала ни этой встречи, ни уж тем более слов, которые услышала. Одиннадцать часов… У Лали было достаточно времени на раздумья. Она вновь закрыла глаза и откинулась на подголовник, чтобы попробовать расслабиться и привести мысли в порядок. Себастьен не беспокоил, не торопил, и эта деликатность подкупала. Лали медленно сдавалась, поэтому попыталась отсрочить момент, когда станет «лёгкой добычей». — Надеюсь, ты здесь случайно, а не потому, что следил за мной? — не открывая глаз, поинтересовалась она. По большому счёту ей было всё равно, как Себ оказался рядом, но нужно было перевести тему разговора, чтобы дать себе время прийти в себя. — История случайна, но я полетел в Рио намеренно. Моя кузина работает в клиентской службе «Орли». Её попросили подменить заболевшую коллегу, и она села за стойку по продаже билетов. Я приехал к ней, чтобы поздравить и купить билет до Праги… — Зачем тебе лететь в Чехию? — Лали в изумлении распахнула ресницы и повернулась к собеседнику. — Ты никогда не отличался тягой к путешествиям. — Да какая разница, где встречать Рождество в одиночестве? А в Праге, говорят, невероятно красиво. Так вот, у стойки я встретил Джоанну. Представляешь нашу встречу? — нервно хохотнул Себастьен. — Она, кажется, стала спокойнее, но, если бы она, переполошив половину аэропорта, не бросилась мне на шею, я, наверное, не узнал бы её. Я помню её другой… — Она изменилась. Жизнь вынудила, — в голосе Лали звучал укор, словно Себ был виноват в том, что Кристиан сбежал от беременных девушек. — Да уж. Она кое-что наспех рассказала. То есть, только о дочери, которая мечтает провести Рождество в Париже, а не в Бразилии. Девочка — дочь Кристиана, правильно? Лали кивнула. Открыла было рот, чтобы поведать историю подруги, но вовремя прикусила язык — Джоанна сама расскажет, если посчитает нужным. Этот порыв не укрылся от зоркого взгляда Себастьена, и он усмехнулся: — Ты тоже стала другой. Раньше ты бы уже взахлёб рассказывала всё, о чём знала, — за эти слова Лали наградила парня испепеляющим взглядом, хотя в глубине души порадовалась, что он не забыл её характер, а Себ опять смущённо отвёл взор и поспешил сгладить собственную оплошность: — В общем, Джоанна сказала, что хочет подарить тебе Рождество, которое ты заслужила, поэтому будет «совсем идеально», если в Рио буду рядом ещё и я. Очень надеюсь, что она знала, о чём говорила, — надежда в голосе Себа зарождала веру в них и в сердце Лали. Но она колебалась. Боль, которую причинил ей Себастьен, лишь притупилась со временем, но не отпустила. Доверия почти не осталось, а жить в ожидании предательства то ещё «счастье». Лали ещё предстояло понять, что сильнее: сомнения или любовь, которая расцветала вновь, разрастаясь с каждой минутой, проведённой с Себом. — Джоанна как была интриганкой и сводницей, так и осталась, — проворчала девушка, но больше для вида, ведь сначала ощущала злость, а теперь — безмерную благодарность подруге. Поездка в Рио-де-Жанейро с Себастьеном — о таком она даже не мечтала, а благодаря Джоанне несбыточный казалось сон воплотился в жизнь. А вот что с этим делать ещё предстояло решить. Джоанна снова перечитала записку, оставленную Лали: «Рождество вы встречаете у меня, и это не обсуждается. А вот вдвоём или втроём — решать тебе. Надеюсь, на твоё благоразумие и силу вашей любви. Целую! Счастливого Рождества! P.S. Кстати, над входной дверью висит омела. Надеюсь, вы правильно выбрали место для поцелуя?» — Интриганка, — беззлобно проворчала девушка, зевая. — Да, с расположением венка ты угадала. Несмотря на бессонную ночь — Джоанна и Кристиан, уложив Дженнифер спать, не могли наговориться, — Джоанна проснулась рано, чтобы не разбудить дочь и Кри-Кри, спавшего в гостиной на диване, тихо прошмыгнула на кухню, плотно закрыла за собой дверь и поставила на плиту турку. Запах кофе немного взбодрил, и девушка мысленно вернулась во вчерашний день. Открывая дверь, она и не надеялась увидеть Кристиана, но он сидел на лестнице и ждал, не зная чего, как потом признался: он не верил, что Джоанна сможет простить. Она и сама не надеялась — наверное, рождественское чудо всё же произошло. При виде её парень вскочил и бросился к ней. Никогда он не обнимал Джоанну крепче, не целовал неистовее, чем в ту минуту. Они отстранились друг от друга, когда послышался тихий, смущённый смешок Джен. Весь вечер дочь ни на минуту не отпускала от себя Кристиана, а тот и не стремился улизнуть, поэтому они долго сидели втроём за праздничным столом, наспех собранном Джоанной. Она была счастлива, совершенно забыв о прошлом и не думая о будущем, отдалась во власть судьбы и чувств. Кристиан без промедления заверил, что готов уехать с ними хоть на край света, на что Джен резонно заметила, что Америка вполне себе не окраина. Джоанна же отнеслась к этому заявлению парня критически, но ночь развеяла все сомнения — Кристиан действительно любил её. — Счастливого Рождества, любимая! — на пороге кухни показался заспанный Кри-Кри. Он прильнул губами к бьющейся на шее Джоанны жилке, вдохнул запах кожи. — Для меня оно таким и получилось. — Для меня тоже, — призналась девушка, потрепав парня по волосам. — Счастливого Рождества, мой любимый Кри-Кри. Лали нетерпеливо притаптывала ногой в ожидании багажа. Рио-де-Жанейро встретил слепящим солнцем и лёгким ветром, но и здесь всё напоминало о чудесном празднике: повсюду светились неоновые гирлянды, тут и там виднелись наряженные ели и мелькали красные колпаки Санты. Себастьен с растерянным видом стоял рядом. Лали демонстративно молчала — она так и не смогла решить, что делать. Они проговорили весь полёт, но она так и не пришла к одному выводу. Настроение менялось так быстро, что и сама Лали не успевала за ним и чехардой чувств. Наконец-то она стащила с ленты чемодан и, не взглянув на Себастьена, направилась к выходу. Она шла уверенно, словно забыла о нём. Парень же шёл на несколько шагов позади и буравил Лали взглядом. Она вышла из аэропорта и остановилась в ожидании такси, но машин поблизости не оказалось. Лали почувствовала на плечах горячие ладони, и уже в следующую секунду Себастьен прильнул к её губам жарким поцелуем. — Что ты себе позволяешь? — оттолкнула его девушка, но так и не забытый вкус его губ заставил задрожать. По коже пробежал мороз, и она отвернулась. — А ты посмотри, где стоишь. Сама виновата, — обезоруживающе улыбнулся Себ. — Счастливого Рождества, любимая! Лали огляделась и в недоумении покачала головой: ну что за идиот придумал на выходе из аэропорта установить арку с украшенным красными ягодами и цветной гирляндой венком из омелы?! Впрочем, поразмыслив, она поняла, что это не такая уж и плохая идея. — Счастливого Рождества! — блеснула глазами девушка и уже сама прильнула к Себастьену и поцеловала. Они стояли посреди спешащего потока людей, сплетаясь душами и отпуская грустные события и воспоминания, на пороге воздушной гавани и новой жизни.