Рождество у четы Соло

      Билетов на самолёт почти не осталось. Бен принял решение спонтанно. На протяжении всего пути в аэропорт, вплоть до того момента, когда он занял своё место в салоне между посапывающим мужчиной и молодой женщиной, погружённой в свой ежедневник, Соло боролся с самим собой, раздумывая над тем, стоит ли лететь. Он не праздновал Рождество с семьёй уже семь лет. По какой же причине в этот раз он сорвался в самый канун и буквально запрыгнул в последний самолёт? «Пожалуйста, пристегните ремни, рейс Нью-Йорк — Лондон» готов к взлёту».       Бен откинулся на спинку кресла. Менять решение в любом случае было поздно. В конце концов, если он решит не видеться с родителями, то всегда сможет снять номер в гостинице и встретить Рождество в привычном для себя положении — в кресле перед ноутбуком за просмотром рождественских комедий. Самолёт затрясло. Соло инстинктивно вцепился в подлокотник и прикрыл глаза. По этой причине он никогда не добирался до мест командировок в самолёте — как бы выглядел преуспевающий старший менеджер бизнес-центра «Первый Орден» дрожащим от страха и вцепившимся в подлокотники кресла в салоне самолёта? Но в канун Рождества выбирать не приходилось, поэтому Соло стиснул зубы, и как только тряска прекратилась, постарался отвлечься на книгу. Это оказалось неудачной идеей, поскольку пассажиры принялись оживлённо обсуждать предстоящий отпуск, мешая ему сосредоточиться. Соло захлопнул книгу, убрал её в сумку и прикрыл глаза.       На работе у Бена сложилась репутация молодого преемника Эбенезера Скруджа. Он был занят исключительно своей карьерой, не проводил время ни с друзьями, ни с девушками (собственно, ни тех, ни других у него не было) и, как следствие, не любил праздники. Собственно, Рождество у Бена антипатий не вызывало. Именно в преддверие этого праздника его окружение начинало вести себя приветливее, чем раньше. Офис «Первого Ордена» предвкушал грядущую праздничную пору, когда все заботы рабочих будней отойдут на задний план, и они смогут отдохнуть с семьёй и друзьями. Бен же проводил праздники, как было уже сказано выше, совершенно иначе. Он закупался продуктами заранее, поскольку знал, что перед праздниками полки в магазинах будут пусты, и в канун Рождества садился в кресло, чтобы расслабиться после неизменно тяжёлого рабочего года. Каждый год, когда стрелки часов приближались к двенадцати, а телефон разрывался от родительских поздравлений, Соло думал, как они встречают Рождество? Наверняка, пьют какао у камина в своём доме в Коррелии и глядят, как Чуи, — их лохматый пёс, –посапывает у камина. Именно так Хан и Лея отмечали праздники, когда Бен был ребёнком. Но прежде чета Соло всегда ездила за покупками. Бен недоумевал, почему они не делают этого раньше? Пёстрая толпа, носящаяся по магазинам никогда не ассоциировалась у мальчика с праздниками. Вместо этого, как только родители уезжали в город, Бен выходил во двор и с наслаждением месил ногами уличную слякоть, лепил из снега комки и швырял ими в Чубакку. Тот, ни капельки не злясь на маленького хулигана, с удовольствием уворачивался от грязных снежков, громко лаял и повизгивал от удовольствия. За этим занятием Бен, хохоча, проводил на морозе не меньше получаса, после чего запускал вконец утомившегося пса в дом, чтобы он погрелся у камина, а сам бежал на кухню, торопясь утолить жажду свежевыжатым мандариновым соком. Когда Хан и Лея возвращались, Бена ждал нагоняй за испачканную одежду и беспорядок во дворе. Хану приходилось отмывать пса, а Лее заставлять сына сходить в ванную. Затем вся семья готовила рождественский обед и собиралась у того самого камина. К ним присоединялся и его дядюшка Люк — мамин чудаковатый братец. Он держал в Коррелии книжную лавку, в которую перед Рождеством просто ломились покупатели, стремясь приобрести подарки для членов семьи. Люк приносил племяннику конфеты или другие сладости.       В Рождество время словно замирало. Все обиды и недомолвки уходили на второй план. Семья просто наслаждалась обществом друг друга. Но время летело, и даже в Рождестве Бен перестал находить утешение от бесконечных родительских ссор. Лея в одиночку управляла своим магазином техники, решая проблемы нерадивых сотрудников, пока Хан с друзьями увеличивал свой заработок на чёрном рынке. Люк заходил всё реже и реже, и Бен начал всё больше замыкался в себе, становился угрюмым и нелюдимым, в школу ходил, пересиливая себя, поскольку друзей из-за замкнутости у мальчика тоже не было. Поэтому никто не удивился, что по достижении совершеннолетия Бен съехал от родителей в Лондон на стажировку в компании, которая по завершении испытательного срока определила его в американский филиал в Нью-Йорке. Его карьера быстро пошла в гору, и Бен перестал прилетать домой на праздники, даже на Рождество, но в этом году после корпоратива что-то в его душе что-то йокнуло. Вряд-ли причиной этому была мамино сообщение с приглашением на рождественский ужин. Лея посылала её каждый год, и как правило, сын придумывал мало-мальски подходящую причину для отказа и оставался дома. Но не в этот раз. В этот раз, прочитав, Бен вызвал такси и поехал в аэропорт, где успел купить последний билет в эконом-классе на утренний рейс. Перед Рождеством билеты раскупали моментально, и Бен Соло, который закатывал глаза, когда видел, как толпа людей борется за последние билеты на самолёты, вылетающие в канун Рождества, оказался одним из них.       Размышляя о своём импульсивном поступке, Бен пришёл к выводу, что причиной ему стало осточертевшее одиночество и радостные песни, которыми наполнялись дома и улицы в канун Рождества. Пора было перестать бояться признать, что Бен всё это время просто завидовал всем, кто имел возможность провести Рождество с семьёй. Поэтому, будь что будет. Он рискнёт и узнает, что родители о нём думают. В конце концов, даже если Бен пожалеет о поездке, то по крайней мере проведёт праздники иначе, чем обычно.

***

      Аэропорт Хитроу не изменился. Бен несколько раз летал с родителями в отпуск, и каждый раз рисковал потеряться в толпе, как Кевин МакКаллистер, если бы Хан крепко не держал его за руку. Забрав чемодан с ленты багажа, Бен поспешил убраться из Хитроу. До деревушки Коррелия можно было добраться только на поезде за пару часов. К счастью, в деревню люди стремились не так сильно, как в Лондон. Мест было много. Бену достался почти пустой вагон, в котором кроме него сидела только семья из пятерых человек, да пара влюблённых парочек. Соло сел подальше и уставился в запотевшее стекло. Мимо проносились покрытые снегом пейзажи. Поездом он с родителями добирался нечасто, хотя и предпочёл бы его трясущемуся «Соколу». Так Хан ласково называл свой грузовик, которому было не меньше четырёх десятков лет. Эта развалюха уже бесчисленное количество раз подвергалась ремонту, но Хан и не думал менять её на новый автомобиль. Интересно, отец до сих пор на нём ездит?       Бен задремал и был разбужен громким смехом детей, которые стаскивали вещи с полок, готовясь к выходу из вагона. Судя по их крикам, они предвкушали встречу с бабушкой и дедушкой. Соло зевнул, протёр глаза, надел сумку на плечо и взглянул в окно. Знакомая маленькая станция вызвала в его душе тёплые воспоминания о детстве. Сейчас на ней, как обычно, стояло всего лишь несколько человек, встречающих своих близких. Бен покинул вагон первым и направился к единственной гостинице в городе. Он хотел убедиться в том, что там есть свободные места, прежде чем показаться родителям. Неизвестно, будут ли Хан и Лея ему рады, а портить праздник себе и им Бен не хотел.       Маленькая гостиница располагалась в старом кирпичном здании с потускневшей вывеской «Кантина». Маленький холл был украшен остролистом, омелой и светящимися разноцветными огоньками. Бен подошёл на ресепшн. Молодой улыбающийся хозяин с мишурой на шее сообщил, что свободные номера есть, но если Бен хочет расположиться в одном из них, то стоить делать это прямо сейчас, поскольку в Рождество к вечеру, как правило, свободных номеров, не остаётся. Соло забронировал односпальный номер с условием, что если он не явится в гостиницу к пяти вечера, хозяин может отдавать его другому постояльцу. Обеспечив себе ночлег на случай неудачи, Бен медленно двинулся к дому родителей. До него было около четверти часа пути. Проходя мимо маленьких лавок и магазинов, Бен видел уменьшенную копию той суматохи, которая царила в Нью-Йорке и Лондоне. Люди покидали лавки с пакетами и пёстрыми коробками, смеялись и поздравляли друг друга с праздниками. За десять минут Соло миновал центр деревни и попал в жилой квартал. Здесь было не так шумно. Жители расчищали дворы, заносили в дома покупки и подарки. Многие напевали рождественские гимны. Бен миновал эти «островки безмятежности» и остановился, как вкопанный.       Казалось, что за несколько лет ничего не изменилось. На входной двери висел точно такой же венок из остролиста, на окнах висели гирлянды из разноцветных фонариков, а в расчищенном от снега дворе были расставлены статуэтки в виде ангелов. Бен оробел и с трудом заставил себя войти во двор, отперев калитку. Она скрипнула, когда он запирал её за собой. Чтобы нажать на дверной звонок Соло и вовсе потребовалось собрать в кулак всё мужество, на какое он был способен. — Лея, кто это? — послышался голос Хана. Чуи, который раньше встречал гостей громким лаем, теперь только негромко взвыл. К старости пёс стал ленивым и неповоротливым. Послышались негромкие, но торопливые шаги, и через минуту дверь распахнула невысокая женщина с добродушным лицом и поседевшими волосами. Лея Органа была одета в платье из красной шотландки и домашние пушистые тапочки. Она охнула и застыла от удивления. — Лея! — повторил Хан, пока мать и сын молча глядели друг на друга, не находя слов даже для короткого приветствия. — С Рождеством, мама, — выдавил Бен, покраснев от напряжения. Лея прослезилась, и выйдя из оцепенения, кинулась обнимать блудного сына. Бен неловко похлопал её по спине. — Хан! Иди сюда скорее, — Лея закрыла за Беном дверь. Тот неловко опустил сумку на пол в холле и огляделся. Из кухни пахло чем-то сладковатым. должно быть, мама, следуя семейной традиции, готовила рождественский штоллен*. — Что стряслось? Никак, Люк решил зай… — Хан Соло появился из-за угла, держа в одной руке очки, а в другой сложенную пополам газету. Увидев сына, он замер точно так же, как жена несколько минут назад. Бен моргнул и протянул отцу руку, повторив поздравление, адресованное матери. — Привет, сынок! — Хан тёпло улыбнулся, опустил газету и очки на столик перед зеркалом, заваленный всяким барахлом, и крепко пожал протянутую Беном руку, — Лея говорила, что ты отказался приехать. — Я передумал, — Бен отвёл взгляд, — у вас всё в порядке? — В полном, сынок, — Лея улыбнулась, — ты не голоден? Бен действительно ничего не ел со времени приземления в Лондоне. Лея поспешила на кухню, чтобы разогреть жаркое, а Хан пододвинул Бену стол в гостиной. Чуи при их приближении поднял голову и через мгновении радостно завыл, высунув язык. — Привет, Чуи, — Бен потрепал пса по голове и почесал за ухом. Пёс заскулил от удовольствия и снова опустил голову на лапы, сонно глядя на хозяина. — В последнее время он занят только тем, что спит у камина и жуёт свой корм, — вздохнул Хан, — но поиграть во дворе всё ещё не против. Бен кивнул и сел за стол. Лея скоро принесла жаркое. По началу мужчина чувствовал себя довольно неловко, но не смог противостоять пленительному вкусу и доел порцию за несколько минут. На часах было уже четыре часа. Близился вечер. Поэтому, Лея поспешила продолжить готовить рождественский ужин. Бен унёс вещи в свою спальню, в которой Лея не перестала прибираться и всё оставила нетронутым. Его кровать, мебель, книги и даже модели гоночных автомобилей стояли на своих местах. Бен принял душ и спустился на кухню. Всё пространство в ней было заставлено мисками, коробками и засыпано мукой. Лея пыталась одновременно жарить котлеты, мариновать курицу и засыпать в тесто для штоллена орехи и изюм. Ему, разумеется, было известно, что на Рождество родители готовят грандиозный ужин, но на этот раз еды, казалось, было уж слишком много (холодильник уже был заставлен снизу доверху салатами и закусками). — Мама, — кашлянул Бен, — ты не перестаралась? — Соло махнул рукой в сторону холодильника, — вы же собирались праздновать вдвоём. Лея по непонятной Бену причине отвела взгляд в сторону и принялась замешивать тесто. — Не совсем так, сынок, — Лея прикрыла глаза, — мы уже пару лет подряд приглашаем на ужин несколько… знакомых, когда получаем от тебя отказ. Чтобы слегка заглушить огорчение. Не подумай, что я тебя обвиняю, нет. Мы с Ханом тоже виноваты. Вот и на этот раз мы будем не одни. Ты же не против? Бен был несколько удивлён ответом матери, но обвинять родителей не мог. Он был даже рад тому, что родители нашли для себя отраду. Ему такой возможности так и не выпало. — А кто будет? — нарочито непринуждённо спросил он. — Пара-тройка коллег и Лэндо с Люком. Твой дядя тоже давно не был. Согласился прийти только когда узнал, что ты будешь. Он постоянно сидит в своей библиотеке. Уверяет, что заказов много, но причина для одиночества у нас у всех одна. Бен пробормотал что-то неопределённое и ушёл в гостиную. Поглаживая Чубакку, он заметил, что Хан, бросив на сына быстрый взгляд, ушёл к Лее и начал о чём-то с ней увлечённо перешёптываться. Очевидно, дело было в гостях. Но Бен искренне не понимал причину их беспокойства. Не всё ли равно, будут ли на праздники их коллеги, такие как Беккет или Антиллес? Бен никогда не выказывал к ним неприязни. Желая подтвердить эти слова вслух, Соло поднялся, но Хан, успевший вернуться в гостиную, быстро затараторил: — Сынок, мы не хотим, чтобы ты подумал о нас плохо. Мы редко зовём на праздники твоих ровесников. Но пойми, на Рождество хочется повеселиться и отвлечься от забот, а не тухнуть от грусти, даже со стаканом коррелианского виски! — Я понимаю, — перебил его Бен, — всё в порядке… Подожди. Моих ровесников?.. Заскрежетал дверной звонок. Чуи поднял голову и высунул язык, словно раздумывая, встречать ли гостя, но приняв решение, положил её обратно. — Я открою! — Хан поспешил в коридор. — Резвые гости, — пробормотал Бен, — ещё только шесть часов. — Они всегда помогают нам накрыть на стол. К тому же, после двенадцати Хан предлагает им напитки, и всем уже не до бесед… — затараторила Лея, нервно глядя в сторону коридора. — Мистер Соло, рад вас видеть! Спасибо за приглашение! Поздравляю вас с Рождеством!       Лицо Бена, вытянувшееся при звуке этого голоса, было невозможно описать словами. Лея прикрыла глаза и поспешила поприветствовать гостя, оставив сына в компании посапывающего Чубакки. Соло же с усилием заставил себя подняться на ноги, жалея, что уже поздно перебраться в гостиницу. Через пару минут, в течении которых Хан и Лея что-то наперебой шёпотом говорили гостю, Бен пялился в одну точку, борясь с желанием отшвырнуть от себя стул, в который вцепились его побелевшие от напряжения пальцы, в гостиную вошёл его одноклассник — Армитаж Хакс. Рыжеволосый мужчина в идеально выглаженном костюме с прилизанными рыжими волосами встретился с ним взглядом, в котором Бен увидел отражение собственной неприязни. Более того, ухмылка Хакса словно спрашивала: «надо же, после стольких лет»?       Как во сне Бен ответил на рукопожатие Хакса, и кивнул в ответ на приветствие. Лея всё это время кусала губы, переводя взгляд с одного на другого, после чего заявила, что у неё могут подгореть котлеты и вылетела из гостиной. Хан взглянул на жену так, словно она бросила его на поле боя, и не найдя повода удалиться, предложил Хаксу стул. Бен тоже сел, глядя, как Чубакка посапывает у камина.       Молчание затянулось. Через пять минут Хан уже не мог продолжать делать вид, что читает газету, поэтому завёл речь о том, что они с Леей очень рады тому, что в этом году Бен смог вырваться с работы и присоединиться к ним. Соло заметил, как Хакс при этих словах скривил губы. После Хан поблагодарил Хакса за то, что тот «очень любезно помог им с Леей отсудить права на продажу деталей для мотоциклов у их конкурента». Бен вспомнил, что Лея пару лет назад рассказывала сыну, куда поступили его одноклассники. Хакс, очевидно, закончил юридический, и судя по замечанию Хана о великолепном новом автомобиле, практика у него была вполне успешна. Снова повисло молчание, нарушить которое Соло доверил сыну, спросив его о работе. От ответа, за которым неизменно последовали бы новые беззвучные насмешки Армитажа, Бена спас дверной звонок. Хан поднял взгляд, словно благодаря Небеса за возможность сбежать от напряжённого разговора и исчез в коридоре. Бен и Хакс напряжённо глядели в разные стороны, пока в гостиную не вошли ещё четыре человека — Финн Трэйтор, его девушка Роуз Тико и По Дэмерон со своей девушкой Зори Блисс. Хакс иронично заметил, что к следующему Рождеству она, очевидно, снова его бросит.       Финна и Роуз Бен не знал, зато Дэмерона помнил отлично. Этот разгильдяй крутился рядом с его родителями ещё когда Бен был юнцом. Но, кажется, именно Дэмерон обрадовался Бену больше остальных. Впрочем, он точно так же радовался и Хаксу, и вообще всем присутствующим. Дэмерон становился душой любой компании, как только входил в комнату. Но Бен, которому Рождество представлялось в ином свете, уже готов был затыкать уши от хохота Дэмерона и Финна, который вместе с Роуз, по видимому, был не особо рад знакомству с сыном четы Соло. Они оба старались не глядеть на него, а если всё же натыкались на его взгляд, то поджимали губы и отводили свой. Хакс тоже быстро устал от шуток Дэмерона, но держался достойно, в отличие от Бена, который готов был удалиться в спальню и провести праздник в одиночестве. Последней каплей стала хлопушка, которую По и Финн взорвали прямо в центре комнаты. Чуи вскочил и испуганно завыл, но затих, когда Хакс почесал его за ухом. Бен вылетел из-за стола и вышел из гостиной.       А чего он ожидал? Прошло много лет. Бен же не ожидал, что Хан и Лея будут и сидеть и плакать по нему? Он не был эгоистом до такой степени, чтобы желать этого. Но это не отменяло того, что Бен с каждой минутой всё острее ощущал себя лишним. Он был не таким умным и деятельным, как Хакс, не таким компанейским, как Дэмерон. Желание уйти продолжало увеличиваться, когда в третий раздался звонок. Бен встал, и не дожидаясь родителей, отпер дверь.       На пороге стояла юная девушка с короткими тёмными волосами, выразительными карими глазами и обветренными на морозе розовыми губами в шапке с помпоном, короткой куртке и перчатках без пальцев.