Задушевный разговор в девичьей светелке

- Кать, раз ты даёшь мне последнее слово, я, пожалуй, начну издалека. Андрей прокашлялся и теперь говорил увереннее. За последние часы он уже сроднился с этой комнатой, и она снова, как в той, другой жизни, после "Голубого огонька", стала для него местом силы. Взглянул на дверь, и ему показалось, что Эйнштейн ободряюще подмигнул ему, мол, ладно уж, дерзай. - Видишь ли, дело в том, что я, пожалуй, туповат. Катя в изумлении подняла на него глаза, видимо, ожидая услышать все, что угодно, но только не это. - Ну да, конечно, сама посуди - до меня же как до жирафа. А ещё я толстокожий. Непробиваемый просто. Ведь только так можно объяснить, что я так долго ничего не видел и не понимал… Слова полились свободно, терять было нечего, и Жданов говорил с какой-то веселой печалью. - Жил да был солнечный мальчик, жизнерадостный обалдуй, обаятельный повеса, жил - не тужил, все у него прекрасно, все по плану: фирма, идеальная невеста… Единственный сын родителей, он должен оправдать их доверие - всегда, во всем. Он живёт в блестящем, глянцевом мире моды, Он соперничает с Воропаевым, ловко маскирует свои похождения на пару с весёлым и единственным дружком, в общем, живёт, не задумываясь. - И вдруг появляется маленькая, но стойкая девочка с косичками, которая переворачивает все вокруг! Она не вписывается ни в какие принятые в нашем мире каноны и правила. Для нее вот эта внешняя, глянцевая оболочка совершенно чужда и неинтересна. Она способна часами увлеченно, с румянцем на щеках говорить о бизнес-планах и отчётах, словно это высокая поэзия! - Для нее нет ничего невозможного. Она храбро врывается в этот мир светских тусовок и заготовленных фраз, принятых стандартов и циничных бизнес-акул - и начинает щёлкать проблемы,как орешки! - Она отказывается от взятки, но перед этим долго мучается и не стесняется показать свои сомнения, мучения, переживания… - Она вся как на ладони - и одновременно абсолютно непредсказуемая. Ты думаешь, что она наивная и неуверенная в себе девочка, а она вдруг огорошивает тебя то железной бизнес-хваткой, то мудрыми суждениями, то тонкой иронией… - Она спасает тебя по десять раз на дню, твой лучший друг твердит тебе, что она к тебе неравнодушна, а ты отмахиваешься и принимаешь ее заботу как должное… Я же говорю, толстокожий эгоистичный болван. И тугодум. - Тебе так хорошо с ней, ты постоянно хочешь ее обнять, покружить, подхватить на руки… но не догадываешься носить на руках. Ну полный кретин. - Она заботится о тебе, дарит подарки, а ты снисходительно отмахиваешься. И вообще, ты запираешь ее в душной каморке, доводишь до обморока, даже забываешь о ней! Но сам не замечаешь,что уже считаешь ее своей личной собственностью, что не можешь без нее не только работать, но и жить… Потому что думаешь прежде всего о личном удобстве и плывешь по течению. - Но внезапно понимаешь, что ближе человека у тебя нет, что, несмотря на всю активную светскую жизнь и гламурные знакомства, доверить свою фирму некому. Некому, кроме этой необычной трогательной девушки с бездонными глазами и железной волей. - Но твой лучший друг недоволен, он бдит, ему ещё до появления всякого Зорькина страшно - мало ли, а вдруг у моей преданной помощницы появится своя личная жизнь, и вообще, мало ли что произойдет за время, пока фирма в залоге, значит, надо ее контролировать. - Ты, конечно, отмахнулся от его слов, и вроде бы все забылось. Но тут появляется таинственный Николай, по описанию ее подруги - плейбой и мачо, в которого она влюблена. И вот тогда тебе становится по-настоящему страшно. Но вовсе не потому, что ты якобы утратил доверие к своей помощнице. Нет! Просто тебе непонятно, как твоя Катя может принадлежать другому. И вот к нему, этому другому, никакого доверия, конечно, нет. - И друг, уловив твою смену настроения, тут же снова услужливо подбрасывает эту гнусную идею: влюбить в себя Катю. И ты сначала отказываешься, но вовсе не потому, как думал Ромка, что тебе якобы противно, нет! Точнее, противно, потому что подло. Потому что справедливо чувствовал себя последним мерзавцем. - А почему я почти не осаживал его, когда он отпускал свои мерзкие шуточки в твой адрес, почему редко спорил с ним, а иногда и поддакивал? Да потому что он все равно ничего бы не понял. И не понимал, когда я пытался объяснить. И я часто просто махал на него рукой или пытался говорить на его языке, просто чтобы сэкономить нервную энергию. - А он, видимо, замечал, что, несмотря на протест, я плыву по течению, малодушно ною, но принимаю его план, вот и думал, что все в порядке. И он никак не хотел понять, что игра давно закончилась, и выйти из игры не хотел - вплоть до сегодняшнего дня, когда пришлось прибегнуть к последним аргументам… - И вот ты такой, как подросток, с ужимками и смешками, скрепя сердце принимаешь этот чудовищный план - и сразу все идёт не так. С этой волшебной девочкой из каморки вообще все время все шло не так! - Во-первых, ты волнуешься, как подросток. Но ты прячешь волнение за холодной снисходительной маской. Тебе непривычна открытость и доверчивость, душевная обнажённость этой девочки, а на тебе толстый, непробиваемый панцирь, и тебе странно и страшно сближаться с ней.. - Внезапно выясняется, что разбирается девочка не только в финансах и иностранных языках, но и в поэзии. Она дарит мне любовный стих, как гимназистка! И сама напоминает романтичную барышню 19-го века, такую трепетную, с огромными красивыми глазами, убранными волосами, в старомодной юбке и блузке… Это же просто восторг! - А что я? Такая черствая скотина, как я, по привычке закатывает ей скандал. Собственно, многолетнее общение с Кирой и моделями выработало у меня именно такую модель обращения с женщинами. - Я, стыдно признаться, и ухаживать-то особо не умел, обычно они сами проявляли инициативу, а тут мне пришлось побегать. И даже здесь Рома помогал - с подарками, открытками… Андрей замолчал, сокрушенно качая головой, и тогда Катя неожиданно тихо спросила: - Андрей, скажи, а что ты чувствовал, когда дарил мне открытки и подарки? Андрей задумался и ответил: - Сначала отвращение к себе. Потом умиление. Потом волнение: понравится ли тебе, что ты ответишь, как отреагируешь… Ну а уж потом, после того, как ты нашла инструкцию - надежду, глухое отчаяние и боль… В тот момент открытки казались единственным способом достучаться до тебя, вернуть тебя прежнюю… - Так вот, - продолжил он после небольшой паузы. - Ты следуешь плану, предложенному радеющим о компании другом, однако избегаешь полной близости с этой необычной девушкой: тебе страшно, но вовсе не из-за физического отторжения, а наоборот - тебе приятно и хорошо рядом с ней, ты восхищаешься ее прямотой и чистотой, тебя волнуют ваши поцелуи, и ты боишься все разрушить… - И вот в день ее рождения наступает ваша первая ночь, и она переворачивает все. Оглушает. И ее слова, в которых никакого кокетства, никакой привычной мне игры, и ее любовь - когда чувствуешь,что человеку ничего от тебя не нужно и он дарит тебе себя целиком, без остатка… - И, Кать, я тебе скажу, знаю, что не поверишь, может, смутишься, но твои комплексы были совершенно напрасны. Когда я говорил о твоих душевных качествах, я не врал. Но кроме того… Твои экстравагантные наряды прятали восхитительную фигуру… Погоди, не говори ничего, - он почувствовал, что Катя хотела что-то возразить. - Знаешь, я даже был рад, что никто этого не видел, кроме меня. Словно это было мое маленькое персональное чудо, специально для меня. Вот такой я собственник и эгоист. - А когда ты вернулась в "Зималетто", вся такая красивая, уверенная, я был так горд: теперь все видят то, что я знал давно. Вот она какая, моя любимая девочка! - Да, ты правильно сказала, я действительно адский ревнивец. Но это не от недоверия к тебе, а, как ни странно, от неуверенности в себе. - В это сложно поверить - как,такой нахальный баловень судьбы - и не уверен в себе? Но это так и есть. Я действительно все время советовался с Ромкой, я боялся собственного отца, я потом до ужаса боялся, что ты меня разлюбила и уйдешь к Зорькину… - После второй ночи я, кажется, уже "поплыл" окончательно от своей нежной девочки, но, как чёрствый идиот, так ничего и не понимал. Я жил в постоянном чувстве вины и стыда перед всеми - тобой, Кирой, родителями, сотрудниками компании… Спасение было только в нежности и тепле, которые исходили от тебя до того рокового дня… - Я умудрился ничего не понять опять. Я спросил тебя после совета, почему ты мне ничего не сказала об инструкции, но ты ведь прямо кричала мне о ней каждый день! - Ты словно вызывала меня на откровенность, добивалась признания. А я, как страус, зарывал голову в песок: очень боялся и не хотел, чтобы ты узнала. И цеплялся за любую гипотезу, которая дала бы другую причину твоей внезапной холодности. После небольшой паузы он продолжил: - И вот ты каждый день словно падаешь в попасть. А между тем над тобой кружит Воропаев, ждёт ошибку, шантажирует продажей акций, так что ты не можешь отменить свадьбу. - А отец, как всегда, сдержан, холоден, строг, но справедлив, но ты помнишь, что он голосовал за Александра и не верит в тебя, поэтому тебе страшно рассказывать ему правду о своих ошибках… И ты не можешь поговорить с отцом по душам. - А мама, как всегда, переживает за Киру как за родную дочь и ждёт свадьбу. И ты не можешь поговорить с мамой по душам тоже. - Родители опекают Воропаевых, чувствуя свою ответственность перед ними… С сына всегда спрос больше. Хочется доказать, что ты не оболтус, но с каждым днём увязаешь в трясине все сильнее… - И знаешь,что самое ужасное? Что именно твое поведение, твоя ярость, холодность, сарказм, твои игры с Зорькиным - именно это свело меня с ума, но только это и содрало с меня кожу, разрушило мою броню. - - -Получается, что мне надо было больно получить, чтобы что-то понять и прочувствовать… - Вот потому я и говорю, что туповат. Как долго я бы соображал, что не могу без тебя дышать, если бы не подлый план Малиновского? Сто лет, двести? Как долго я бы осознавал, что хочу все время носить тебя на руках и что мне абсолютно все равно, что на тебе надето, если бы не твое превращение в восхитительную язвительную занозу? Я и так-то это понял только в ночь перед советом… - Пойми, для меня это был разрыв всех шаблонов, устоев - всего… Да и вообще впервые полюбил вот так… на разрыв… но понял это, когда потерял… - То, что ты услышала перед советом… Я действительно думал, как уберечь тебя от сплетен и скандалов, неизбежных после отмены свадьбы. Малиновский выдвинул безумную идею временного брака с Кирой, и на какой-то момент я малодушно поддался… Катя печально покачала головой. - Кать, я никогда не винил тебя ни за совет, ни за доверенность. Просто когда ты уехала... Они все совершенно не понимали ни меня, ни тебя. Не знали тебе цену. И постоянно обвиняли. И я пытался тебя защищать. Но иногда уже просто не было сил. И я молча устало слушал Рому, Киру, родителей, Александра… - Ты правильно почувствовала, что именно испорченный телефон после твоего отъезда в Египет обострил конфликт. Пойми, я не мог усомниться в тебе, но когда Коля сказал, что адвокаты ускоряют процесс "Никамоды" против "Зималетто", то я решил, что ты возненавидела меня и хочешь уничтожить, а значит, шансов на твое прощение нет… Андрей продолжил, теперь голос его звучал приглушённо. - Я решил убить или покалечить себя, поскольку не видел смысла дальше жить. Специально нарвался на драку с боксерами. Катя прикрыла рот и посмотрела на него в ужасе, в глазах заблестели слезы. Андрей поднял руку и мягко улыбнулся. - Все уже позади. В общем, я дрался, звал тебя, а приехала Кира - ей позвонила Шестикова, которая оказалась в том же клубе. И Кира привезла меня к себе, обработала раны. И потом я подумал: я так страшно виноват перед всеми, ты все равно не простишь, а Кире я нужен. А моя жизнь все равно кончена. Но, может, хотя бы искуплю вину перед Кирой… Да только рядом с ней не было тепло. - По этой же причине - ради исправления того, что можно исправить - я остался в компании во время правления Воропаева и работал на производстве. И Рому уговорил остаться. Так было легче, привычнее - опять эгоизм. С Кирой мы тогда не были вместе, но общались вполне дружески… - А я видела вас, - вдруг вставила Катя. - Видела? Когда? - На дегустации, которую устроила Юлиана. Вы обнимались и целовались, а вас фотографировали. - Ох, так я и знал. Я ещё потом подумал: вдруг эти фотографии попадутся тебе на глаза? И ты вновь убедишься, какой я подонок… Да, решили мы тогда поработать на публику, создать видимость того, что все в порядке… Внезапно лицо Андрея потемнело. - А ты была там… - Да, с Михаилом. И с Юлианой, - поспешно добавила она, - мы занимались его пиаром. - А почему же мы не встретились? - А я… в общем, увидела вас и убежала, - смущённо призналась Катя. - Ох, Катя-Катя. Как же ты быстро бегаешь! И не угнаться… Андрей невесело усмехнулся: - А ведь и я видел вас… - Кого и где? - Тебя и этого… Михаила. Вы так красиво и радостно танцевали вместе… И твои родители тоже. Прямо семейная идиллия, - не удержался Жданов от сарказма. - Ты был там?!! - Да, видел в окно. Приехал с тобой поговорить. Мне в тот день Зорькин сказал, что у тебя новый молодой человек… "Ну, Коля, как всегда, ну, болтун, а все из лучших побуждений," - мелькнуло у Кати. -Между прочим, именно Михаил помог мне уцелеть. - укоризненно заметила она. Андрей низко опустил голову, кивнул. - А почему же ты не поговорил со мной тогда? -Вышла твоя мама и грудью встала на твою защиту. А потом к ней присоединился Михаил. В общем, мне ничего не оставалось, кроме как уехать. -Они мне ничего не сказали. -Конечно. Оберегали тебя от подлого змия Андрея Жданова. Который прошёлся по твоей жизни, как дикий медведь. Снова помолчали. -А знаешь, - вдруг мрачно пробормотала Катя, - я ведь тогда почувствовала тогда что-то. Выбежала. Но уже никого не было… -А ещё я звонил тебе. Молчал и дышал в трубку, как школьник. А в тот же вечер увидел тебя с Михаилом рядом с клубом "У Севы". Катя неожиданно улыбнулась: Да, мы тогда выполняли важное задание для Юлианы - спасали одного талантливого фокусника… Неужели они сидят и спокойно разговаривают? Словно атмосфера в комнате потеплела, начали таять обиды… - В общем, я решил, что не буду мешать тебе строить новую жизнь. Но после твоего возвращения не мог не попытаться с тобой заговорить… И понял, что все бесполезно. Совершил ужасную глупость, вернувшись к Кире… и окончательно ушел от нее только на днях… -Кать. А ты, наверное, мне опять не поверишь, стыдно даже признаться, только с тех самых пор, как мы с тобой впервые были вместе, я больше не мог… Вообще, ни с кем. Катя слегка покраснела и глянула на него недоверчиво, но он все это время говорил с такой отчаянной удалью, как в последний раз, что не было похоже на враньё. -Как это? -А вот так. Причем честно пытался несколько раз, но все тщетно. Ничего не получалось. Даже не думал, что так бывает. А про моделек и вовсе думать не могу без содрогания, Кать. - Ты сошел с ума. - Да, - с готовностью признал Жданов, - и имя этого безумия - ты. Но я всё так бездарно испортил, упустил, сломал… Я так хочу ухаживать за тобой по-настоящему, заботиться о тебе, делать так, чтобы ты всегда смеялась, всегда чувствовала себя счастливой, чтобы ты больше не страдала и не плакала… Я так хочу все исправить. Катя посмотрела потрясённо, но уже не так недоверчиво, и Андрей с трудом сдержал радость, уловив едва заметное изменение ее настроения. Видно было, что она мучительно борется с собой, прежде чем задать следующий вопрос. Наконец она не выдержала: - А… Надежда? Андрей впервые широко улыбнулся и выдохнул. Потому что этот вопрос уже касался не прошлого, а будущего. - Надежда - хороший человек, мы очень подружились в Киеве. Она помогла мне выжить и понять, что надо возвращаться и бороться за тебя. - И, между прочим, я и планировал долгую осаду, красивые ухаживания, если бы не Михаил со своим Питером… - Между мной и Михаилом ничего нет. - Но он наверняка надеется на большее. - Как и Надежда, уверена. - Я с ней поговорил. Она все поняла, мы остались друзьями. Эти фразы они выпаливали быстро, горячо, не глядя друг на друга. Катя, вздохнув, обречённо подтвердила: - И с Михаилом мне придется поговорить… Они медленно подняли глаза друг на друга. И впервые за многие месяцы они зажглись у обоих ярким светом. - Кать… А вот ты спросила меня, мол, вдруг я хочу быть с тобой, только потому что ты так преобразилась? А хочешь секрет? Я так скучаю по тебе той, с косичками… Сначала я подумал, что убил ее, что она исчезла навсегда, но потом понял: она жива и успешно сосуществует с железной бизнес-вумен… Катя, оглушенная исповедью Андрея, всё порывалась что-то сказать, но каждый раз к горлу подступал комок. Андрей посмотрел на нее с тревогой. А Катя не выдержала и начала горько, безудержно плакать. Перепугавшись, Андрей подлетел к ней и сел на корточки. - Что, что случилось, Катюш? Что с тобой, девочка моя? - Господи, сколько же всего произошло… Плохого… Страшного… Мы же чуть не убили друг друга… Мы оба стали сильнее - но какой ценой! - Но мы живы! Слышишь? Живы. И наша любовь жива. И мы оставим плохое в прошлом, а хорошее - возьмём с собой, да, Кать? - Андрей покрывал поцелуями ее лицо, вбирая в себя ее слезы. - Мы можем открыть новую страницу, Кать? - Я так хочу тебе снова поверить! Но если ты меня снова обманешь, я уже точно не выдержу. Не такая уж я и железная. - Я знаю. Катюш, - Андрей опустился на одно колено, бережно взял ее за руку: - Ты пойдешь со мной на свидание? - Прямо сейчас? Но я не могу - там папа не дремлет, - Катя рассмеялась сквозь слёзы. - Завтра. Или это уже сегодня? Который час? - Кажется, уже полночь, и карета скоро превратится в тыкву! - Ой. Я должен найти тебя по хрустальной туфельке. - Хрустальную не обещаю. - Тогда мы завтра же пойдем и купим тебе туфельки. Специальные туфельки для Золушки! Но ты так и не ответила, Кать. Я приглашаю тебя на свидание. Ты согласна? Катя коротко всхлипнула и смущённо кивнула. - Катька! - воскликнул Андрей и закружил ее по комнате. Казалось, можно отключить все электричество в доме - такое сияние шло из его глаз. - Но ты не расслабляйся. Я буду строго следить за твоим поведением, - вдруг заявила Катя с какой-то новой, игривой интонацией и слегка наклонила голову набок. - К испытаниям готов! Они остановились в центре комнаты, посмотрели друг на друга, словно видели впервые. И Андрей ее поцеловал. Долгим, нежным, чувственным, головокружительным поцелуем. Прорывающим шлюзы, уносящим на другую планету. - Я люблю тебя и буду любить всегда. Какой бы ты ни была. - Я тоже тебя люблю, Аандрей… Он покрывал ее лицо лёгкими, нежными поцелуями, а она ощущала какую-то странную, доселе не изведанную свободу. И спокойствие. И наполненность. Наверное, это и есть счастье? Они обнялись и замерли. Боялись шелохнуться. Надо было прощаться до завтра… Точнее, до сегодня… Но никак не получалось. И тут им помогли. Напрасно Андрей, счастливый и умиротворенный, думал, что все трудности и волнения этого дня наконец позади. В коридоре загорелся свет, а за дверью раздался громогласный рык: - Катерина! Я не понял, это ещё что за полуночные бдения? Катя испуганно посмотрела на Андрея, потом вдруг прыснула и зашептала: - Ну что, Андрюш, снова в шкаф? Или бегство по пожарной лестнице? Андрей улыбнулся, развел руками и покачал головой. - Ну уж нет, Екатерина Валерьевна, больше никаких пряток. Начинаем новую жизнь прямо сейчас! Значит, пора держать ответ перед твоим отцом. - Ты уверен? - Конечно. Должен же он знать, что мы решили встречаться. - Что ж, тогда готовься отведать его фирменную наливку. - Достойное завершение дня… или начало нового? И Катя с Андреем, держась за руки, мужественно открыли дверь - навстречу новой жизни.