Орден Кляксы

      — А теперь, будь любезен, убери от меня эту зелёную макаронину. Так оно всегда бывает. Сначала учишь детей плохому — в данном случае прыжкам по лужам с разбега, а потом сидишь вся в каких-то водных растениях после особенно удачного прыжка. Пожинаешь плоды, так сказать. Младший слушается. Снимает прилипшую нитку водорослей, возвращает её в родную среду, протирает от брызг стекло капсулы. Механические головастики, в некотором количестве скопившиеся поблизости, мигают зелёным светом, наблюдают за нами с умеренным интересом, негромко попискивают себе под нос. Попискивание, в основном, носит оттенок удивления. Ещё бы! Сложно понять, почему вроде бы разумная форма жизни, без всякой видимой цели скачет в мелком ручье, стараясь почти весь этот ручей выплеснуть в воздух.       — Унимай кипучую энергию, к нам движется светило нейрофизиологии, — командую я. Тщетно. Энергия не унимается, потому что игра-то началась совсем недавно, а сразу остановиться — сложно. И вообще — хороший день, отличное настроение, много сил и жизнь прекрасна. Поэтому через полминуты старший со сложным выражением лица снимает с себя сразу две почётные зелёные ленты.       — Если тебе кажется, что мы сходим с ума просто так — ты не прав, — поспешно поясняю я, потому что чувствую себя немного виноватой. — Это было торжественное посвящение в рыцари ордена бурой водоросли. Старший многозначительно прищуривается и меня настигает изящнейшая месть.       — Зачем мне орден какой-то водоросли, когда существует орден Кляксы?       — А существует? — загорается идеей младший. — Прямо настоящий?       — Клякса же настоящая. Значит, и орден — настоящий. Контроль над ситуацией я, конечно же, теряю сразу. Мальчишки вовсю изощряются в сочинительстве титулов — «великий желеобразный магистр», «гроссмейстер стеклянного цилиндра», «гранд-мэтр священных нейромедиаторов» и прочее, и прочее.       — Вы уж определитесь, — ворчу я, — светский мы орден или духовный. Если светский — то никаких священных чего-то там.       — Мы просто так орден Кляксы, — твёрдо изрекает младший. — Сами по себе! А вообще… Адам, Клякса, а настоящий орден — это как? Блеск в глазах старшего мне не нравится заранее.       — Я уже читал о рыцарских орденах. И нет, Клякса, это была учебная литература. Я проверял. Для начала нам нужен девиз!       — Для начала, — вмешиваюсь я, — нужна цель.       — Поиски Священного Грааля, — блистает эрудицией младший и, не успеваю я восхититься его глубокими познаниями, добавляет. — Ну что…создадим чашку, кто-нибудь её спрячет, а остальные будут искать?..       — Грааль — это штука метафорическая, — сообщаю я. — Хотя войны за нее велись вполне реальные. Но мы-то воевать ни с кем не планируем.       — А андроиды?       — Эти дети? Возникает недопонимание. Висит в воздухе, потрескивает, как шаровая молния, сияет разницей привычек и менталитетов. Для мальчишек андроиды — не дети, а опасные непредсказуемые существа, которые могут нападать постоянно, а могут — избирательно — по велению левой пятки. И что когда им стукнет в голову — неизвестно. Во всяком случае старший преподносит ситуацию именно так, а я задумчиво на него молчу. Потому что описанное абсолютно неадекватное поведение для меня никак не бьётся с космическими базами, организованными подростковыми отрядами и грамотным извлечением капсулы из руин медцентра с какими-то последующими планами — не просто так же меня куда-то тащили. Не выходит каменный цветок, не складывается картинка.       — Полностью милитаризованное общество? — уточняю я. — Тогда у них там тем более должны быть дисциплина и казарменные порядки, а не вот эта вот анархия. Иначе давно бы самоликвидировались вместе со всей своей межзвёздной техникой. Старший мнётся. Что-то он явно недоговаривает…и договаривать ему не хочется ужасно. Ладно. Не буду его пока мучить. Время есть, разберёмся потихоньку. Время есть. Ага. Это я так думала секунд пять назад. А потом к нам кто-то вышел из-за дерева и я мгновенно оказалась в руках у старшего, мгновенно пригнулся младший — незнакомый, ощерившийся, хищный, готовый к прыжку.       — Я ищу человека, — негромко сказал кто-то. — Пожалуйста, не нападайте. Я не вооружен. Я один.       — Одни только головастики-пищалки бродят по планете, значит? — уточняю я. По лицам старшего и младшего понимаю — могла бы не уточнять. Мальчишки сами смотрят на неизвестного, как на зверушку неведомую и невозможную в принципе. У выпрямившегося, оцепеневшего младшего, даже рот приоткрылся.       — Некий Блез Паскаль, наверняка вам всем известный, полагал, что ничтожество человека заключается в том, что он потерян между двумя бесконечностями, — очень вежливым голосом произнёс некто, слегка близоруко помаргивая зелёными светодиодами. — Но я осмелюсь оспорить его слова и заявляю, что в пребывании между бесконечностями, в ощущении потерянности, кое невозможно охватить разумом, но только сердцем — есть величайшая человеческая сила. Ух ты!.. У меня б тоже отвисла челюсть, если бы она была. Меня только что парой фраз ошарашили, предупредили, одарили изящным комплиментом и заодно подбросили крючочек-тест — проверку на интеллект и эрудицию. И всё за пару секунд.       — Высший пилотаж, — растерянно похвалила я, потому что других слов было не подобрать. — Мальчики, поздравляю, у вас, похоже, появится ещё один учитель. Старший и младший переглянулись, а некто склонил голову набок и издал тонкий дребезжащий смешок.       — Нет-нет, человек-клякса, не думаю.       — Просто «Клякса», пожалуйста, — попросила я. — Как имя, а не как характеристика личности, на которую кто-то успел наступить. Кстати, вы не представились.       — Правда? — зеленые глаза мигнули. — Дети в деревне называют меня Паскаль. Чаще — дядя Паскаль. Понятно. Часть теста на сообразительность я уже провалила. Стоп… Что? Какие дети? Какая деревня?! Какое-то время я молча надеюсь, что хотя бы старший проявит какую-то инициативу, задаст вопрос, например, про эту самую детскую деревню — видно же, что он ошеломлен и заинтересован одновременно. Но проведение переговоров безмолвно делегируют мне. Ладно.       — Деревня — это очень интересно, — согласилась я. — И дети — тоже. Особенно, дети. Будущее, как ни крути. Паскаль медленно наклонил голову, не отрывая от меня испытующего взгляда.       — Ещё не будущее. Ещё нет. Так. Я отчётливо ощутила, что передо мной развернули метафорический листик с очередным тестом, но хоть убей не понимала чего от меня хотят. Пришлось спрашивать открытым текстом.       — Почему? Зеленые глаза-диоды мигнули, отмечая мой очередной промах.       — Потому что будущее достижимо лишь при использовании двух инструментов — прошлого и настоящего. Этот намек разгадать было нетрудно.       — А я у нас — мультитул, — вздохнула я. — Два в одном. Музейная редкость из прошлого в настоящем. Паскаль сделал осторожный шаг вперед, не отрывая от меня взгляда. Старший и младший, кажется, для него были чем-то незначительным.       — Благодарю, — тихо произнес он. — Благодарю за предложение и принимаю его.       — Что за предложение? Ага. Старший включился. Мечет молнии и рассыпает искры — весь из себя жутко недовольный. Тут на его глазах о чём-то уже договорились, а он не понял о чём. Возмутительно!       — Сохранение культурно-исторического слоя, — вздохнула я. — Или общественно-исторического, если угодно. Помнится, я читала про один мысленный эксперимент: если бы внезапно вымерло все более-менее взрослое население планеты и в живых остались бы одни малыши, человечество остановилось бы в своем развитии на довольно долгое время, потому что не нашлось бы тех, кто объяснил детям значение тех или иных предметов и смысл их применения. Собственно, ты сам говорил мне нечто подобное, помнишь? Могу, мол, разобрать на составные, но не могу понять зачем и для чего это было нужно. Вот об этом и речь.       — Как будут осуществляться визиты? — деловито осведомляется Паскаль. Я почти чувствую сухое шуршание его сосредоточенности — шестеренки вращаются, планы строятся, деревня детей, в его представлении, встречает баночку с говорящим желе и ровными шеренгами шагает прямиком в будущее. Кошмар.       — Визиты? Что, прямо… в ближайшее время?.. — почти испугалась я. — Я, кхм, конечно не отказываюсь, но…       — Андроиды ищут человека. Паскаль слегка склонил набок цилиндрическую голову.       — Согласно нашей договоренности я должен передать сведения о местонахождении человека, но люди на картинках из книг выглядели… иначе? А вот попытку шантажа старший уже уловил и без моих комментариев.       — Сколько у нас сторон света? — с великолепной небрежностью поинтересовался он.       — Четыре. — быстро откликнулась я. — Но если продумываешь маршрут следования — то две. В глобальном смысле. Уроборос уж больно… узенький.       — Значит, две, — кивнул старший. — Новый город я смогу создать быстро. Паскаль помолчал, переваривая откровение. Старший, в принципе, со своими способностями, если немного подучился бы, мог, пожалуй, разместить нас вообще где заблагорассудится. Хоть в центре Земли, если бы задался такой целью. И фиг бы нас кто отыскал.       — Возможно, существует другой путь, — наконец признал Паскаль, после долгой минуты тишины.       — Завтра, — твёрдо сказала я. — Всё завтра. Все пути, соглашения, дорожные карты и дипломатические игры.       — На этом же месте, — спокойно кивнул Паскаль. Некоторое время мы втроем следили за его удаляющейся фигурой.       — Латунный чайник, — охарактеризовала я нашего нового знакомого. — Сверхразумный латунный чайник. И датчик давления на груди, как орден.       — Мы уходим? — бесстрастно уточнил старший.       — Да, — решила я. — К нашему столу. Поставите меня, сядете рядом и обсудим стратегию.

***

Первая называла мешаную кашу из числовых данных и битых файлов на скорую руку сляпанную лагерными спецами Сопротивления — «разведпакет быстрого приготовления». Как и большинство продуктов быстрого приготовления, потреблять его было совершенно невозможно.       — Редкостная гадость, — выдохнула она, покрутив головой и отмечая, как на обозреваемую местность ложится неверная мерцающая зелёная сетка, расчерчивая мир под миллиметровку. — Какая же гадость… Жаловалась она едва слышно, так, чтобы услышать её могла только Вторая, которая, если бы не была сейчас занята установкой собственного «разведпакета» наверняка озадачила бы Первую подходящей к случаю цитатой из какой-нибудь человеческой книги. Что-нибудь про терпение, вероятно.       — О более продвинутые версии мы бы с тобой все зубы обломали, — меланхолично заметила Вторая, влажно блестя белками закаченных глаз — «разведпакет», оправдывая свою сомнительную природу, устанавливался со значительным скрипом. — Зато с этим мы сможем…       — …не изображать пару инвалидов на цифровом поводке у Йорха, — подхватила Первая, фыркнув в ладонь — с полуслова они понимали друг друга давным-давно. Вторая медленно кивнула, поморгала, привыкая к обновившемуся изображению, перевела взгляд на Первую. «Разведпакет» послушно обрисовал ладную девичью фигурку алым, исправно выдав список уязвимостей мелким шрифтом.       — Не питай особых надежд, — предупредила Первая. — Я про задание, если что.       — Ты про успех? — уточнила Вторая. — Или про успех? Первая фыркнула, без труда считав интонационный подтекст. В первом случае Вторая говорила про сомнительность достижения успеха, а во втором — про неизменное отношение к ним обеим даже в том случае, если успех всё же будет достигнут.       — Должно же быть что-то постоянное в этом мире, — откликнулась она, перенастраивая «разведпакет» на обнаружение органических единиц среднего размера. Программа мигнула, целеустремленно высветив средних размеров кусты — растения справедливо были причислены «разведпакетом» к искомой органике. Первая обречённо застонала.       — Укажи в настройках наличие кровеносной системы, — посоветовала Вторая. — Я только что обнаружила эту функцию. Первая слегка тряхнула головой. Кусты послушно исчезли… из поля зрения. Абсолютно. Равно как деревья и трава.       — Лунный пейзаж, — вздохнула Первая, ощупывая незримый, но вполне материальный куст. — Я же теперь лбом все органические шишки соберу.       — При включении подсветки всё стабилизируется, — успокоила сестру Вторая.       — Какие с…специалисты придумали подвязывать систему распознавания к подсветке? — прошипела Первая. — И не вздумай отвечать что-то вроде: «Скажи спасибо, что хотя бы такая есть».       — Скажи спасибо, что хотя бы такая работает с нашим ПО, — хмыкнула Вторая. — Идём. Иначе коллеги из Йорха подумают про нас что-нибудь ещё более плохое, чем сейчас. Вопреки опасениям Ту-Би, прикомандированные к Йорха андроиды, несмотря на солидный возраст и неподходящую, для выполнения оперативных задач, специализацию, проблем не создавали. Девушки бесшумно скользили впереди Ту-Би и Найнса, заблаговременно предупреждая их о крупных скоплениях противника, в бою благоразумно держались поодаль, не подставляясь под удар и не вынуждая андроидов Йорха отвлекаться на защиту союзных единиц. В деревне Паскаля обеих новоявленных разведчиц, видимо, знали, так как пропустили без вопросов. А вот самого Паскаля на месте не оказалось.       — Не выходит на связь и отсутствует на месте, — подытожил Найнс, рассеянно почесав затылок. — Будем ждать?.. Ту-Би немного подумала и кивнула, мимоходом досадливо дёрнув уголком рта — до чего они докатились! ищут помощи у машины! Немного покрутившись по лагерю, Найнс, по обыкновению жаждущий новой информации, пристал к сестрам-разведчицам. Девушки откровенничать не стремились, отвечали нехотя, время от времени переглядываясь и подолгу задумываясь над каждой фразой, но и из их скудных ответов складывалась интересная картина… Ту-Би, невольно заинтересовавшись, подошла поближе.       — Ещё немногим раньше словосочетание «мирная машина» попросту не имело смысла. Или это справедливо только для Йорха? Внезапный вопрос прозвучал напористо, резко, куда резче, чем собиралась спросить Ту-Би. Найнс слегка поджал губы, выразительно глядя на напарницу: «Ну зачем?!» Разведчицы синхронно дернулись, как от удара, скривились.       — Извините. Ту-Би немного помолчала.       — Я встревожена, зла и допустила бестактность. Я не хотела. Одна из разведчиц поправила цветок в густых, огненно-рыжих волосах и с нарочитым равнодушием пожала плечами.       — Мы, конечно же, не станем жаловаться на ужасное снабжение лагерей Сопротивления элитным оперативникам Йорха. Это было бы неразумно, да?       — Зачем вы так? — мягко спросил Найнс. — Ту-Би действительно не хотела. Поиски человека — это жуткая ответственность, мы все на взводе… Значит, говорите, дело в снабжении? Мы могли бы поговорить с Командором.       — Подкупать нужно Анемону, а не нас, — улыбнулась вторая девушка. — Но вообще-то, если хотите сделать Сопротивлению что-то хорошее — поговорите. Если у этого разговора будут результаты — весь лагерь оценит.       — И всё же, что насчет Паскаля и прочих машин? — мягче спросила Ту-Би. — Как так вышло, что андроиды начали сотрудничать с машинами? Кто сделал первый шаг?       — Паскаль, — сказала одна из разведчиц. — Машины обретшие самосознание начинают… скажем так, ценить свою индивидуальность и опасаться её утратить. Проще говоря, им становится ведом страх смерти.

***

      — Дети! Я успеваю выпалить это прежде, чем старший и младший выскажутся. Способы у них, скорее всего, будут разные, а результат один — пепелище на месте предполагаемой деревни разумного чайника. Пепелища я не хочу, поэтому приходится сразу напоминать о важном. Младший обиженно надувает губы, старший тяжело вздыхает, но начинает рассуждать.       — Клякса, я понимаю, что ты надеешься, но… Каким образом дети могли выжить? Ведь даже ты… Или же?.. Сознание явно рисует старшему вереницу баночек поменьше и я мысленно улыбаюсь. Если бы…       — Если я правильно поняла Паскаля, то новых биологических Клякс можно не ожидать, не волнуйся. Возможно, они киборги. Возможно — андроиды. Возможно — вообще не существуют — давайте не будем исключать и этот вариант. Паскаля мы не знаем, следовательно, безоговорочно ему доверять не можем. Но если у нас есть хотя бы крошечный шанс — им нужно воспользоваться.       — Зачем? — тут же встревает младший, вспыхивая тёмно-янтарными огоньками ревности. — Зачем нам ещё? В этот вопрос он умудряется вместить кучу смыслов. И «зачем нам ещё кто-то, если мы и втроём неплохо живем?», и «зачем нам чужие Кляксы, когда у нас уже есть одна?», и «зачем другие дети, тебе что, нас мало?». Нет, всё-таки хорошо, что я сейчас банка с желе. Можно похихикать незаметно. Совсем недолго. А потом — объяснить младшему то, что испокон веков объясняют всем ревнивым младшим — что они самые лучшие в мире, самые замечательные, что никто их не заменит и вообще, это они со временем должны будут взять шефство над теми самыми детьми. Так что, можно сказать, я не набираю себе новых учеников в семью, а просто даю возможность ребятам попрактиковаться. Идея семейственности, была тут же выхвачена из контекста.        — Кля-акса, — тянет младший, расползаясь по столу и трогая капсулу кончиками пальцев, а затем огорошивает меня внезапным вопросом. — А мы семья? Старший тоже смотрит внимательно. Понятно. Вопрос зрел-зрел и назрел.              — А что, непохоже? — притворно удивляюсь я. — Старая перечница из которой песок сыпется и двое великовозрастных оболтусов-племянничков. Просто образцовая семья. Девиантная. Непаханое поле для психотерапевтов всех мастей.              — Ну Клякса!              — Ладно, ладно. Семья, конечно. Вы ж у меня маленькие, неразумные…              — КЛЯКСА!!!              — Вот! — если б у меня были бы руки я бы сейчас назидательно воздела палец вверх. — Время от времени орать друг на друга, мечтать придушить, но тем не менее этого не сделать — явный признак семьи.              — Ты сейчас серьёзно? Интересно, в какой книжке старший подсмотрел этот скептический излом брови? Или это уже собственное проявление эмоций? А ведь и правда растёт…              — Серьёзно. Я конструирую из доступных мне точек-запятых улыбающийся смайлик. Кажется, сейчас придётся разбередить старую рану — ребята хотят искренности.              — У меня… Ох. А это сложнее, чем я думала. Хотя, казалось бы — столько лет… я уже успела пережить все эти дурацкие стадии смирения с неизбежным, причем несколько раз и по кругу.              — Я… Да что же такое! Лица, голоса, смех, слёзы, обиды, совместная ловля призраков на чердаке, ночные страхи, потерянные игрушки, ободранные коленки, разрисованный моей помадой пёс… Это было не вчера, не вчера же…почему так ярко и насквозь, словно молнией?..              — Я была старшей в семье.