Религиозная жизнь Средиземья

      Говоря о толкиновской Арде, её в фэндоме иногда представляют как арену противостояния полярно противоположных лагерей «эрувианцев» и «мелькорианцев». Однако в действительности такое представление ложно. Внимательный анализ толкиновских текстов позволяет сделать вывод, что религиозные традиции населения Средиземья гораздо более разнообразны, чем может показаться на первый взгляд.       Возьмём, например, «Атрабет Финрод ах Андрет». В нём человеческой женщиной Андрет упомянуто существование среди людей Средиземья, не поклоняющихся Морготу, традиций, соответствующих: 1) политеистическому дуализму («Большинство остальных [людей] считают, что мир есть война между Светом и Тьмой, обладающими равной силой»), 2) классическому политеизму с Богом-Творцом как «праздным богом», удалившимся от мира и равнодушным к нему («Значит, Эру — величайший из валар, великий бог среди прочих богов (так говорят многие, даже среди атани), король, что живет вне своего королевства и дозволяет вельможам делать что вздумается»), 3) нарождающемуся монотеизму — т.н. «Люди Древней Надежды», которые верят, что «Единый сам вступит в Арду и исцелит людей и все Искажение, с начала до конца».       При этом «Люди Древней Надежды», по-видимому, даже среди эдайн меньшинство. Не случайно Толкин писал о том, что «Таким образом, нуменорцы начали великое новое благо, и как монотеисты; но, подобно иудеям (только в большей степени) с одним-единственным вещественным центром «поклонения»: вершиной горы Менельтарма» (Письмо 156) — монотеистическая тенденция до Второй Эпохи была выражена слабо. Но, видимо, имела место и до этого. Во всяком случае, о эдайн говорится, что они «бежали от «религии» в языческом смысле в чисто монотеистический мир, в котором все предметы, существа и стихии, что могли бы показаться достойными поклонения, поклонению не подлежат, в том числе и боги (Валар), будучи не более чем созданиями Единого. А Он — бесконечно далек» (Письмо 156). Впрочем, определённые элементы почитания Валар как «богов» сохранялись даже в Нуменоре: «Говорят, что в древности сами Владыки по временам бродили в садах, что мы посвятили им. Там ставили мы их образы, сотворенные эрессейцами, что видели их в лицо, — словно портреты дорогих друзей» («Утраченный Путь»).       Возможно, у человеческих народов Средиземья имел место также и культ предков. Во всяком случае, уже в конце Третьей Эпохи король Рохана Теоден, умирая, говорит: «Иду к предкам. Но даже среди них, могучих, мне теперь можно не стыдиться» («Возвращение Короля»). Рохиррим в сравнении с нуменорцами и их потомками — гораздо более архаичный, культура которого должна быть ближе к культуре древних эдайн и родственных им народов, живших в Средиземье Первой Эпохи.       Кроме того, упомянуто существование среди людей Средиземья «жизнеотрицающих» религиозных учений: «Это презрение к телу. Такое идет от Тьмы». К сожалению, из контекста неясно, распространены ли верования, «презирающие тело», среди почитателей Моргота (что перекликалось бы с существовавшим в мелькорианстве представлением о том, что в финале мировой истории Моргот разрушит мир[1]), или же, напротив, среди враждебных Морготу людей, которые могли рассматривать материю как безнадёжно осквернённую Морготом в рамках концепции «Искажения». В принципе возникновение таких верований и среди почитателей Мелькора, и среди их врагов в условиях, описанных в «Легенде Аданэль»[2], представляется вполне возможным. Но в целом большинство почитателей Эру, исходившее из представления о мире как творении благого Бога, закономерно отвергало их как «идущие от Тьмы».       Мелькорианство также не являлось монолитным явлением. С одной стороны, в Хильдориэне, насколько можно судить по «Легенде Аданэль», Моргот позиционировал себя в качестве не обычного языческого бога, а Единого Бога — творца мира и небесных светил, «Господа», «Единого Великого». С другой стороны, судя по всему, не только сам Моргот, но и его слуги из числа умайар систематически выдавали себя за «богов» в глазах человечества Арды[3]. См. соответствующий пассаж из писем Толкина «Падшие, такие, как Мелькор/Моргот и его приверженцы (среди которых одним из главных был Саурон), увидели в них идеальный материал для подданных и рабов, для которых они могли бы стать повелителями и «богами» (Письмо 212).       Уже в первом сюжете Толкина о «грехопадении» человечества, содержавшемся ещё в «Книге Утраченных Сказаний», присутствует упоминание о том, что в рамках мелькорианского культа божественные почести могли воздаваться и некоторым умайар из его окружения: «Люди, совращенные Фангли, бежали и впоследствии образовали «дикие и свирепые племена», поклонявшиеся Фангли и Мэлько» («Рассказ Гильфанона: страдания нолдоли и приход людей»). Но до падения Моргота, надо думать, главный акцент в его культе неизбежно должен был делаться на нём самом, а не на его окружении. А вот после Войны Гнева ситуация неизбежно должна была измениться:       В «Акаллабет» сказано, что в начале Второй Эпохи «люди жили во тьме, и не было им защиты от злобных тварей, что измыслил Моргот в дни своего могущества: от демонов и драконов, уродливых чудищ и нечистых орков, созданных в насмешку над Детьми Илуватара». «Демоны» — это умайар, да и драконы (по крайней мере, их старшее поколение), по-видимому, являлись воплотившимися умайар. Все эти существа вполне могли требовать от людей Средиземья поклонения, именуя себя «богами» (возможно даже выдавая себя за Моргота или тех или иных Валар). В письме 212 Саурон назван лишь одним из приверженцев Моргота (пусть и одним из самых главных), стремившихся стать для людей «богом», так что, надо думать, он был далеко не единственным (хотя и самым успешным) из умайар, учредивших во Вторую Эпоху свой собственный культ.       В «Возвращении Короля», когда Гэндальф отговаривает Дэнетора от самосожжения вместе с раненым Фарамиром: «Authority is not given to you, Steward of Gondor, to order the hour of your death <…> And only the heathen kings, under the domination of the Dark Power, did thus, slaying themselves in pride and despair, murdering their kin to ease their own death». Heathen по-английски — «язычник»… или «дикарь». Когда жили эти «языческие / варварские» короли, которые умерщвляли своих родственников вместе с собой? Явно не в Первую Эпоху — тогда у людей (что эдайн, что слуг Моргота) вообще не было собственных королей. А вот в начале Второй Эпохи, когда бо́льшая часть человечества оказалась под властью злых сил, упомянуто о наличии «злобных королей Средиземья» («Сильмариллион»), происходящих от бежавших из Белерианда истерлингов народа Ульдора. Представляется вполне возможным то, что у них могли существовать вышеописанные жертвоприношения, упомянутые Гэндальфом.       Отдельное важное замечание — упомянутая выше «Тёмная Сила», господствовавшая над «языческими / варварскими» королями, едва ли тождественна Морготу (уже поверженному) или Саурону (который поначалу искренне заботился о благосостоянии подданных и вряд ли стал бы покровительствовать бессмысленной жестокости ради неё самой — в Нуменоре он под видом человеческих жертв Морготу искоренял оппозицию). Скорее всего речь идёт о других недобитых умайар, которым должно было быть более присуще свойственное Морготу «нигилистическое безумие», требовавшее убийств и резни. Это перекликается с информацией из «Потопления Анадунэ», согласно которой после падения Моргота «жестокие короли и злые храмы всегда возникали в мире».       Также стоит поговорить о культе, учреждённом Сауроном во Вторую Эпоху. Культ этот до капитуляции Саурона перед Ар-Фаразоном не являлся мелькорианским. Во Вторую Эпоху не только «Саурон также — божество для своих рабов» (Письмо 131), занимая тем самым место Моргота, но ещё и «К концу Второй эпохи он занял положение Морготова представителя» (Письмо 183), то есть до этого он для обоснования своих религиозно-политических притязаний вообще не ссылался на фигуру Моргота! Косвенно это предположение подтверждает и пассаж из «Утраченного Пути», ранней версии истории падения Нуменора, где сообщается, в частности, что:       «И вот явился Саурон. Давно слышали мы слухи о нем от моряков, что возвращались с Востока. Говорили разное: что он — король, превосходящий могуществом короля Нуменора; что он — один из Могуществ, или отпрыск их, поставленный править Средиземьем. А кое-кто говорил, что это злой дух, быть может, вернувшийся Моргот; но над такими мы смеялись».       Интересно, что этот пассаж перекликается с информацией о Сауроне, имевшейся у Эльдар и эдайн, по версии уже более поздних текстов Толкина о Средиземье. Вот что Гил-Гэлад писал нуменорскому королю Тар-Менельдуру, когда появились первые признаки возникновения на Востоке Средиземья некой империи, стремящейся распространить свою власть и на Запад Средиземья: «То не тирания недобрых людей, как мнится твоему сыну; то воспрял один из прислужников Моргота, и опять пробуждаются злые твари» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»).       То есть первоначально эльфам и людям Запада даже не было точно известно, является ли верховный правитель формирующейся в Средиземье империи умайа — или же просто могущественным человеческим королём (будущий нуменорский король Тар-Алдарион, сын Тар-Менельдура, придерживался последней версии). Это наводит на мысль, что Саурон мог не только открыто представать перед людьми Средиземья в качестве «бога» (Айну), но и, при необходимости, выступать лишь в качестве человеческого жреца, вещающего от имени «бога» или «богов». Что интересным образом перекликается с его позиционированием себя в глазах эльфов как «посланца Валар Аннатара» (ср. с пассажем из «Утраченного Пути» о том, что говорили, что Саурон «один из Могуществ, или отпрыск их, поставленный править Средиземьем» — Саурон, обосновывая свою власть, вполне мог использовать и эту версию).       То есть среди разных людей Саурон позиционировал себя принципиально разным образом, что потенциально вело к возникновению среди людей Средиземья самых разнообразных политеистических культов. Политеистических — потому что Саурон «Саурон не был «искренним» атеистом, но проповедовал атеизм» («Преображённые Мифы»), то есть, видимо, в рамках учреждённого им культа отрицал существование Эру как трансцендентного Бога, что могло перекликаться с его собственным ощущением, что Эру потерял интерес к Арде: «Вероятно, он убеждал себя, что Валар (включая Мелькора) потерпели неудачу, а Эру просто покинул Эа, или, во всяком случае, Арду и больше не вспомнит о ней» («Преображённые Мифы»).       Также возникновению различных культов оккультного (и, возможно, политеистического) характера, по Толкину, способствовала деятельность на Востоке Синих Магов Алатара и Палландо, пытавшихся организовать восстание местных народов против власти Саурона: «Насколько они преуспели, мне неведомо; но боюсь, что они потерпели неудачу, подобно Саруману, хотя, безусловно, иначе, нежели он; подозреваю, что они стали основателями и зачинателями тайных культов и «магических» традиций, переживших падение Саурона» (Письмо 211).       То есть религиозные традиции различных народов Средиземья должны были носить крайне разнообразный характер и не сводиться к дихотомии «Эру — Мелькор» в качестве претендентов на роль объекта поклонения («Господа Бога») — хотя выбор между эрувианством и мелькорианством, несомненно, должен был играть значимую роль в дальнейшей эволюции религиозных верований различных человеческих народов Средиземья. В толкиновском Средиземье обнаруживаются следы религиозных систем, соответствующих реально-историческим политеизму и дуализму, а также, возможно, гностицизму, с характерным для него представлением о злой природе материи (или неоплатонизму с его представлением о смерти как возвращении к первоистоку).       Отдельно стоит поговорить о отношении к Валар у почитателей Эру, которое могло заметно различаться у разных эльфов и людей. С одной стороны, существовала тенденция к их безоговорочной идеализации и к табуированию любой критики в их адрес. Эта тенденция отображена, в частности, в «Атрабет Финрод ах Андрет»: «— Да что вы знаете о них? — воскликнул Финрод. — Я видел их, я жил рядом с ними, я зрел лица Манвэ и Варды, озаренные Светом. Не говорите так о них, и ни о чем, что выше Вас. Такие речи [берут начало в устах Лжеца].[от Лукавого]». А также в «Законах и Обычаях Эльдар», «внутренним автором» которых является побывавший на Тол-Эрессеа англосаксонский мореход Эльфвине: «Те, кто дает плохие советы или говорит против Властей (и даже против Единого, если отваживаются) — несут зло, и их нужно остерегаться, будь они во плоти или развоплощены».       С другой стороны, можно вспомнить такого персонажа, как Феанор (и его сыновей), который, с одной стороны, восстал против Валар, а с другой стороны — апеллировал к Эру (в том числе и в своей Клятве): «Может быть, Эру вложил в меня пламя более неукротимое, нежели ты ведаешь» («Сильмариллион»). О нолдор Первой Эпохи Мелиан, королева Дориата, говорит, что (видимо, многие из них) «никогда не упоминают <...> в речах Валар» («Сильмариллион»). То есть среди почитателей Эру (а у Толкина была идея, что большинство эльфов никогда не отрекалось от него) существовали те, кто, по-видимому, мог подвергать сомнению авторитет Валар как наместников Эру.       Можно вспомнить и слова Турина Турамбара о Валар: «Они бросили вас [эльфов] на произвол судьбы, а людей презирают» («Дети Хурина»). Вместе с тем, Турин не сомневается, что «Стойкость Хурина Талиона — великий подвиг; и пусть Моргот убьет героя, но самого деяния ему не отменить. Деяние это почтят даже Владыки Запада, и разве не вписано оно в историю Арды, что не зачеркнуть ни Морготу, ни Манвэ?» («Дети Хурина»). То есть Турин не сомневается, что даже в случае поражения нолдор и их союзников (а он смотрит на военные перспективы пессимистически) память о подвигах героев не умрёт. Это перекликается со словами самого Хурина, сказанными в беседе с Морготом: «Ты — не Властелин над людьми, и не станешь им никогда, хотя бы вся Арда и Менель оказались в твоей власти» («Дети Хурина»). Править всей Ардой и Менель (Небом) Моргот мог бы лишь в том случае, если бы одержал победу над Валар — но даже в этом случае, по мнению Хурина, найдётся кому поставить его на место. В данном контексте речь практически наверняка идёт о Эру как о Боге.       Перед этим Хурин произносит примечательную реплику: » — Вот что напоследок хочу я сказать тебе, раб Моргот, — отозвался Хурин, — эти слова почерпнул я не из кладезей мудрости эльдар: они вложены мне в сердце в этот самый час». Также он говорит Морготу: «За Кругами Мира не сможешь ты преследовать тех, кто отверг тебя», а также говорит ему «Ты лжёшь» на его утверждение, что людей после смерти ждёт Ничто. Возможно, Хурин принадлежал к числу вышеупомянутых «Людей Древней Надежды», уповающих непосредственно на Эру? Впрочем, даже если так, вряд ли к их числу принадлежал его сын — мировоззрение Турина, как оно показано у Толкина, носит скорее пессимистический характер, хотя и проникнуто верой в то, что в конечном итоге даже власть «начальств и властей» (Моргота и Валар) над людьми не абсолютна.       Также стоит отметить, что если тенденция к политическому разрыву с Валар и эльфами в Нуменоре оформилась ещё при Ар-Адунакоре (принятие королём принадлежащего Манвэ титула «Владыка Запада», прекращение использование эльфийских языков, запрет плаваний эльфийских кораблей на Нуменор — «В годы правления этого короля эльфийские языки более не использовались и не позволялось учить и учиться им, но Верные тайно сохраняли это знание; отныне корабли с Эрессеа приплывали к западным берегам Нуменора лишь изредка и втайне», «Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»), то от посвящённой Эру церемонии восхождения на Менельтарму отказались лишь при Ар-Гимильзоре («Он ничего не почитал и никогда не посещал святилище Эру» — «Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»). Возможно, в глазах нуменорцев разрыв с Валар и эльфами долгое время вовсе не обязательно означал отказ от почитания Эру? То есть в Средиземье по крайней мере первых двух Эпох почитание Эру и покорность Валар не обязательно отождествлялись. [1] См. клятву верности Морготу, которую Саурон требует от Берена и Финрода, из «Лэ о Лэйтиан», или песнь умертвий в Могильниках из «Властелина Колец». [2] «И нас начали осаждать всяческие беды: усталость, голод, болезни; и Земля и все, что на ней, обратились против нас. Огонь и Вода восстали на нас. Звери и птицы начали избегать нас, а те, что сильнее, нападали на нас. Растения отравляли нас; мы начали бояться даже тени древесной» («Атрабет Финрод ах Андрет»). [3] Подробнее см. соответствующую статью Морикара — https://ficbook.net/readfic/9799709/25214560.