Гранатовое благоразумие

— Мы снова встретились, да? Эмиль посмотрел на меня, но потом почти сразу же отвернулся. Я вздохнула и кинула сумку на стол перед индейцем — как и кучу раз до этого. Два различия: во-первых, в этот раз со мной были мои вампиры, — Элис, Джаспер и прихваченный провидицей Эдвард, — вроде как группа поддержки; во-вторых, в сумке у меня была доска Уиджи, а не хлеб с водой, как обычно. Ещё там были свечи, травы, чёрный атейм, кусок ткани и пластиковая бутылка со спиртом — весь скарб с собой захватила Элис, которая, цитирую: «Понятия не имею, что со всем этим делать!» Я тоже. Так что зря я на провидицу понадеялась. Придётся импровизировать. Вообще, вырваться к Эмилю удалось только под вечер. День я провела с отцом, который настолько откровенно не торопился ехать домой, что это даже выглядело немного жалко. Не смотря на меня, Чарли грустно признался, что он просто не хочет встречаться с Рене. — Её бы энтузиазм, да в мирное русло, — глубоко печально сказал мужчина, когда мы стояли в крошечной пробке около сломанного светофора. — Если честно, то после встречи с Сойкой я понял, почему мы с Рене так и не смогли завести нормальную семью. И ведь не в деньгах дело даже… Сойка — это та самая скво из индейской кафешки. Настоящее её имя было длинным, букв на пятьдесят, и произносилось с трудом даже Квилетами. Выпендрились родители, ничего не сказать. Так что женщина предпочитала, чтобы её звали по-птичьи; тем более, что в переводе её имя обозначало нечто вроде «Сойка, летящая над бескрайними родными землями и любующаяся блеском плодородных речных вод». Никогда этого не понимала, кстати. Маме с папой весело, а маленькому Довакину с таким именем жизнь жить. Это как встретить в какой-нибудь российской глубинке девчонку-соплюшку лет пяти, которую зовут Джессика или Маргарет. Не по Сеньке шапка, как говорится. Если уж ребёнок переедет в своей взрослости в другую страну, то он и сам может себя потом переименовать. Это не так уж и сложно, нужно только заморочиться. А до этого в российской глубинке Машенька будет чувствовать себя намного уютнее, чем какая-нибудь Памела. Даже если папа преданный фанат этого имени. Домой мы с отцом приехали часам к семи. Рене встречала нас на крыльце, возмутительно красивая: когда я уходила из дома утром, на ней не было такого количества косметики, да и одежда была попроще. О причинах прихорашивания мне в любом случае думать не хотелось; учитывая моё негативное отношение к женщине, я надумала бы чего-нибудь гадкого, это точно. А на самом деле Рене утром просто не успела навести марафет. Чарли с бывшей женой неловко поцеловались в щёки и обнялись; неловкость при этом излучал только отец, Рене же цвела и пахла, как майская роза. Ещё и улыбалась, из-за чего у меня сводило скулы. Так что я, буркнув приветствие, прошмыгнула в дом, а после — в свою комнату. Вампиры меня там уже ждали: Джаспер дочитывал мой второй рассказ, который практически мог называться маленьким романом; Элис рисовала, сидя на полу и привалившись спиной к боку кровати. Когда я вошла в комнату и закрыла за собой дверь, вампирша подняла на меня взгляд и улыбнулась. На душе у меня сразу стало легче. — Давай к Эмилю, — сказала Элис, даже не понижая голос. — Эдвард нас наверняка уже заждался у его дома. Кстати, я тут тебя жду официально, твоя мать разрешила. А Джаспер у нас домушник. Она показала мужу язык. Джаспер в ответ усмехнулся. — Ты вытащила Эдварда из-за рояля? Элис закатила глаза. — Он достал уже. Пытается написать какую-то мелодию, но у него что-то не клеится, и весь дом слушает один и тот же отрывок по тысяче раз. — Вдохновение ловит, — не слишком разборчиво добавил Джаспер, делая карандашные пометки. — С ним такое бывает. — Ох, да тебе это просто нравится из-за того, какие эмоции он в этот момент испытывает! Джаспер хмыкнул, но ничего не ответил. Я потёрла шею и вышла из комнаты, отпрашиваться у отца на вечернюю поездку. В принципе, я была уверена, что проблем не возникнет: Элис и Джасперу Чарли доверял не только мою безопасность, но и в целом, примерно как Карлайлу. Вот Эдвард у папочки, конечно, вызывал вопросы… но тот же Джаспер был слишком правильным и милым, чтобы Чарли напрягался. Одного я не учла: помимо Чарли в доме была Рене. Так что обычное предупреждение о вечерней прогулке действительно переросло в отпрашивание. На своей шкуре я за пятнадцать минут ощутила, каково это — быть несовершеннолетней. Если Чарли относился ко мне более или менее как к взрослой, — пускай с проблемами головы и прочим, но всё-таки взрослой, самостоятельной девушке! — то Рене видела во мне исключительно ребёнка. Лет тринадцати, не больше. Своё беспокойство за мою сохранность Рене изливала во взмахивании руками, громком голосе, сомневающихся фразах. Слова «А можно ли этому Джасперу доверять?!» я услышала как минимум трижды. Рене говорила много и быстро, как будто щебетала, и даже вставить пару слов в её поток было сложно. Ей бы успокоительных, что ли… — И потом, Белла, твоё плечо!.. — Иди, Белз, — выдохнул отец. — Мы с Рене как раз поговорим. Кивнув отцу, я поспешила выйти из дома, пока Рене не пришла в себя от шока — наверное, это был первый раз, когда Чарли возразил ей. Не подумайте, что отец был совсем уж подкаблучником; совсем не так. Однако он, — Чарли признался в этом сам! — действительно робел и немел рядом с женщинами, которые ему нравились. Однажды я совершенно случайно увидела, как Чарли ворковал с Сойкой. Скво пришла проведать его в больницу и задержалась, не успев разминуться со мной. Чарли был смущён, мало говорил, робко улыбался — как мальчишка на первом свидании. Когда Сойка что-то предлагала, он опускал взгляд и кусал язык, не зная, можно ли отвечать. Мне было жаль мужчину: Рене, пользуясь его природной робостью, приучила мужа поступать так, как хотела она. Сойка была другой. Видя эту нерешительность, она ждала, пока Чарли её преодолеет. И потихоньку переучивала его замыкаться в себе — настолько успешно, что этим вечером я всё-таки попала к Эмилю со своими вампирами. Потому что внутри у Чарли был стержень из мифрила — не зря же мужчина стал шерифом, если так подумать. Лайтовая терапия давала свои плоды. Вперёд, Сойка, вперёд, скво! — Что ты… собираешься делать? — О, ты заговорил? Эмиль поджал губы и недобро зыркнул на меня из-под сальных тяжёлых прядей. Светлые реснички на его щеке задрожали, веко поднялось, и на меня также посмотрел серый глаз. Выражение у него было самое жалостливое, если кто меня спросит. — Что ты собираешься сделать? — повторил вопрос Эмиль. Он меня побаивался, и было за что. В первые мои посещения он даже показываться не хотел, продолжая прятаться в собственном доме чисто как умеют это призраки. Но я тоже не пальцем деланная: то, что я не работала в прошлой жизни с мертвецами, не значит, что я вообще ни с кем не работала. К тому же, у меня было убойное комбо «Элис+Интернет», которое точно говорило, какой из выбранных в сети обрядов сработает на несговорчивом призраке. Помотавшись первые пару дней без какого-либо результата, — ну не считать же за него полный игнор со стороны Эмиля, правильно? — я психанула и откопала в интернете нужный обряд. На третий мой приход в дом Эмилю не поздоровилось: путём нехитрых магических манипуляций я вытащила его призрачную задницу пред свои очи. Без его согласия. Ясное дело, Эмилю это не понравилось. Как и то, что процесс «вытаскивания» был для Янга максимально дискомфортным. Пережив этот же обряд на следующий день, он совсем перестал прятаться. Несмотря на прошедший с момента его смерти год, — или около того, — Янг не стал полтергейстом и даже не начал вырождаться. Силы он тоже не копил, да и из дома своего выйти не мог от слова совсем, будучи ограничен ненавистными стенами. Точную причину я не знала, но глаза, раскрытые по телу Эмиля, давали подсказку: незавершённый ритуал отыгрывался на том, кто его проводил. Это Янгу ещё повезло, говоря откровенно, что ритуал играл именно так. А ведь могло быть что-нибудь посерьёзнее. Сумасшествие, к примеру. Или призыв какой-нибудь дряни из-за грани мироздания — и тогда моих куцых познаний в магии не хватило бы. Я вам тут не Чародейка, чтобы бреши в Завесе латать. У меня и Сердца Кондракара нет, раз уж на то пошло, только Обол. — Не надо, — сказал Эмиль, смотря на то, как я раскладываю волшебные вещицы на столе, — пожалуйста. — Ты знаешь, что мне от тебя надо, — ответила я, не прерываясь. — Ответишь? Он мотнул головой, я пожала плечами. Вампиры, смотрящие на нас чёрными глазами, молчали. Я знала, что они не видели Эмиля; тем не менее, при активированном волшебном зрении, — мне нужно название для этих шаринганов, срочно! — Эдвард и Джаспер могли ощущать Эмиля благодаря своим способностям. Элис, наверное, тоже, но что-то с её видением будущего барахлило при чёрных глазах, а подробностями вампирша не делилась. На выложенный нож, травы и свечи Эмиль смотрел со страхом. Боли боялся, наверное; я не знала точно, будет ли ему больно или нет, однако любые ритуалы с принуждением всегда работают через дискомфорт. Так что вполне возможно, что боль будет. Это я и сказала Эмилю. — А может, она будет даже адской, — продолжала я давить, устанавливая и зажигая свечи-колонны. — Когда выкручивает кости, тянет кожу, чешутся органы… всё вместе. После девяти вечера уже было темно, но ночь ещё не наступала. Сумеречное освещение сильно било мне по глазам, и предметы теряли чёткое очертание. Боковое зрение вообще умирало, превращаясь в смазанное ничто. Лицо Эмиля передо мной, освещённое дёргающимся пламенем двух свечек, выделялось очень чётко. Я могла видеть даже выступившую каплю нервного пота у мужчины на виске. Интересно. Он же призрак, а значит и потеть не должен. Но вот она, маленькая капелька, символизирующая чужой страх. Медленно ползёт по коже и останавливается на высокой скуле. Каплю скрыли волосы, которые нависли на лицо Эмиля, стоило Янгу склонить голову. Он продолжал смотреть на меня. Я раскладывала скарб. Ножи, травы, бутылочку со спиртом. Установив последней доску Уиджи, я замедлилась и взглянула на мужчину, давая ему возможность сказать. — За что ты так со мной? — спросил Эмиль. — Я ведь сам себя наказал… эти девочки… Пожевав губу, я призналась: — До девочек мне нет никакого дела, Янг. Но один вопрос мне никак не даёт покоя: откуда ты узнал, как выглядит Обол Билли, если он монету в руках не держал? Янг шмыгнул носом и мотнул головой. Я кивнула Элис, и вокруг нас с Эмилем почти сразу образовался круг. Виват, вампирья скорость, я бы эту окружность десять лет чертила. — Спасибо, Элис. Ну что же, Эмиль, приступим? — Нет. Нет-нет-нет, пожалуйста, — он вскинулся, уставился на меня полубезумными от страха глазами и искривил губы. — Ведьма, пожалуйста, я не могу… Я посмотрела на Джаспера. Вампир чуть наклонился, прислушиваясь к чужим чувствам — как я и просила его заранее. — Злость и раздражение, — сказал майор. — Он думает о какой-то женщине, — добавил из другого тёмного угла Эдвард. — Очень неразборчиво. Имя на «д», кажется. Эмиль шандарахнул кулаками по столу так резко и сильно, что я вздрогнула. Встав, мужчина навис надо мной. Стоял он так близко, что я чувствовала его дыхание, отдающее гнилым мясом и плесенью. Индеец наклонился ко мне, и кончики его грязных волос скользнули по моему лицу. Глаза у Янга горели ненавистью. Ко мне, к моим вампирам, к миру. — Ты ничего у меня не узнаешь, ведьма, — прошипел Янг, бешено пуча глаза. — Я не скажу тебе её имя, лучше я умру сам! — Ты уже мёртв, — сказала я, кладя кончики пальцев на указатель от доски Уиджи. — Дух неспокойный, явись. Янг взревел, попытался было дотянуться до меня скрюченными в судороге пальцами, — в первый раз, если так подумать, он проявлял настолько сильные эмоции, — но у него не вышло. Невидимая, но оттого не менее мощная сила потянула запястья Эмиля к доске. Когда я повторила призыв во второй раз, Янг словно потерял силы к сопротивлению. Его запястья жёстко примагнитились к доске, пальцы притянуло к указателю по другую сторону от меня. С третьим призывом из глаз Эмиля ушла всякая осмысленность. Он стал словно куклой, абсолютно безвольной, печальной, пустой. Пьеро в руках Карабаса. — Дух, ты здесь? — спросила я, смотря на Эмиля. Тот легко пододвинул указатель к отметке «YES». При этом я заметила, что Эмиль также ответил вербально, но без звука. Губы у него, по крайней мере, шевелились. Вампиры подошли ближе, но не заступали при этом за границу вычерченной окружности. Элис привстала на мысочки, всматриваясь в место, где сидел Эмиль; я никак не могла взять в толк, почему же его вижу только я, тогда как вампиры даже при использовании супер-глазок не могут отследить ни одного его движения. Какая-то в этом была загадка… Но сегодня я собиралась узнать другое. У меня не было ни малейшей мысли насчёт полезности этого знания, однако интуиция гнала меня вперёд, заставляя задавать этот вопрос: — Откуда ты узнал, как выглядит Обол Билли? Указатель заметался по доске, но смотрела я только на губы Эмиля. Пускай английский не был моим родным языком, но уж простые-то фразы я могла понять… К сожалению, Эмиль говорил что-то непонятное. Тарабарщина какая-то… — Язык Квилетов, — опознал движение указателя Эдвард. — Мы его не знаем. Я едва удержалась от раздражённого рыка. Чёрт возьми, сучий ты же сын, Эмиль Янг! Доставляешь проблемы даже в таком безвольном состоянии! — Блэк наверняка сможет расшифровать, — сказал Джаспер. — Продолжай. — Кто научил тебя обряду с клёном? — практически выплюнула я сквозь сжатые зубы. Карлайл упоминал, что «давно не видел» подобных обрядов. Это относилось и к возне с деревом, и к тому мороку, которым пользовался Билли. В дальнейшем обсуждении с доктором Калленом этой магии, — было у Карлайла такое хобби, записывать любые проявления волшебства, с которыми он сталкивался, — мы пришли к выводу, что это очень похожие друг на друга обряды. Как бы объяснить… в их основе лежали одни и те же действия, только масштаб разный. Специфическое жертвоприношение ради какой-то цели. При этом обряд, который проводил Билли для сокрытия костей Маленькой Аннабель и её матери, был чисто индейским. И это тоже выглядело довольно странно: Блэк использовал две школы магии? Ой да ладно, мне в это почти не верилось. Почему-то за докторское «давно не видел» я зацепилась. Что-то было не то со всем происходящим в доме Янга, это точно. Так что, если у нас есть возможность вызнать хоть что-то — надо этим воспользоваться. Записав очередную тарабарщину, Эдвард кивнул мне. Я посмотрела на Янга: глаза, — его родные, — у Эмиля закатились, рот приоткрылся, из уголка текла розоватая пенящаяся слюна. Не будь Янг уже мёртв, я бы даже забеспокоилась. — О какой женщине, чьё имя начинается на «Д», ты думал недавно? Эмиль замер. Губы его дрогнули, а затем сложились в улыбку — на удивление нежную, ласковую, пропитанную любовью, как хороший корж пропитывают сладостью. Когда Янг говорил, в его словах я тоже слышала эту любовь, нашедшую отражение в уголках его улыбки. Эмиль смаковал каждое слово, сказанное на языке Квилетов. Обдумывал их, перекатывал на языке, наслаждался самой мыслью о том, что он говорил. Янг моргнул. Радужки его вернулись на место, и Эмиль уставился на меня. Во взгляде призрака причудливо смешивались ненависть ко мне и безграничная любовь к той женщине, о которой он сейчас едва ли не стихи слагал. Руки Янга больше не сдерживались доской Уиджи. Один призыв — три вопроса, после дух свободен. — Ты никогда о ней не узнаешь, маленькая ведьма, — сказал Эмиль, смотря на меня и продолжая улыбаться. — Никогда. Что-то в его взгляде мне не понравилось. Не прерывая зрительного контакта, я медленно отодвинула руки от указателя и пальцем написала руну на правой ладони. Квеорт. Младший Футарк, который так мало используют и который всё равно работает не хуже старшего. Квеорт — это огонь, пожирающий трупы. Погребальный костёр. Часто её используют для составления двух видов ставов: лечения и проклятий. Уникальная руна сразу врезалась мне в память, едва я с ней столкнулась; пожалуй, она могла бы называться моей любимой руной в обоих футарках. — Узнаю. Я, знаешь ли, упрямая. Эмиль кинулся на меня в мгновение ока. Вот он сидит за столом, я моргнула, и руки Янга уже смыкаются на моей шее. Давление головокружительное, в ладонях Эмиля столько же силы, сколько могло бы быть при жизни — только что ведь был призыв… поэтому я и не люблю доску Уиджи: она совершенно не сдерживает существ, которых через неё можно вытащить. Так ещё и энергетический канал между медиумом и призываемым делает… Голова у меня была холодной. Дышать я сразу же перестала и совершенно не испытывала из-за этого никакого дискомфорта. Кажется, я к такому даже начинаю привыкать. Непонятно, правда, почему у меня продолжает стучать сердце в таких ситуациях. А как же гипоксия? Кислород-то не поступает. Бью все постулаты медицины, короче. Неведома зверушка Белз Свон. — Ты будешь гореть в своём католическом аду, — выдохнул мне в лицо Эмиль. — Плавиться на сковороде, вариться в костре, черти будут засовывать тебе вилы в живот и вспарывать твою хорошенькую головку. А я стану твоим демоном, ведьма, я буду уничтожать тебя раз за разом, я буду… Я положила ладонь Янгу на грудь. Мужчина запнулся на полуслове и вытаращился на меня. Серый глаз на его щеке стыдливо прикрылся светлыми ресничками. — Моя дорога ведёт в Хельхейм, — прохрипела я Янгу в ответ. — Гори. Квеорт у меня на ладони вспыхнула и легко перенеслась на грудь Эмиля. Призрак завыл, отшатнулся от меня, наткнулся спиной на преграду очерченного круга. Я ощутила, как меня выдернули из круга — как морковку из земли в мультике. Подняв голову, я увидела напряжённого Эдварда, смотрящего в сторону Эмиля. Что же, этот Каллен может не только устраивать мне сомнительные ситуации, но и вытаскивать из них. В круге разгорался настоящий костёр. Доска Уиджи легко вспыхнула от упавшей на неё свечки, к тому же, рядом была пластиковая бутылочка со спиртом; огонь этот смешивался с пламенем на теле Эмиля, закручивался в пламенный смерч, но при этом не выходил за пределы очерченного круга. В кругах сила, брат. Ну или в Ньютонах. Янг орал минуты три, пока огонь не сжёг призрак Эмиля дотла. Эдвард вынес меня из дома, так что момент, когда пламя из волшебного превратилось в обычное, мы пропустили. Я сидела на притащенном когда-то пне и вяло смотрела на полыхающую халупу, не зная, рыдать мне или злиться. — Сумка твоя внутри осталась, — вздохнула я, когда Элис села рядом. — И мой чёрный нож… хорошо, что руны с собой не взяла. Прости за сумку. — С чего ты взяла, что я дам сумке от Шанель сгореть с каким-то призраком? — фыркнула Элис. — Я её вытянула. Повернувшись к вампирше, я увидела, что у неё в руках действительно та самая сумка. Удивительно, как Элис успела её вытащить из круга. — Что? — не совсем верно истолковала мой взгляд на сумку Элис. — Я знала, что тебя вытащит Эдвард, так что позаботилась о классной вещи. А, ты не обижаешься. Отлично. Джаспер, она рада за сумку! Майор махнул рукой, показывая, что жену свою он услышал. Как самый ответственный из нас, он уже успел связаться с Ули и с пожарным отделением, так что теперь мы ждали и первого, и второе. Здание к этому моменту успело как следует разгореться… единственное, что сделали вампиры — оттащили от дома упавшую сосну, чтобы огонь не пошёл дальше по её подсохшему стволу. Повезло ещё, что ночь выдалась безветренной. И что мы с вампирами приехали на двух машинах: Элис с Эдвардом остались разбираться с учинёнными проблемами, тогда как Джаспер повёз безрульную меня домой. — Всё через задницу, — ворчала я практически половину дороги. — Просто одно сплошное разочарование. — Каких-то ответов ты всё-таки добилась, — заметил майор, когда я пошла на очередной заход ворчания. — Так что всё не просто так. Ты как себя чувствуешь? — М? Ты о чём? — Как я понял, ты убила Эмиля этим огнём. Я фыркнула. Почему-то сочувствия к Янгу во мне не осталось — тоже сгорело, что ли? Но вообще, если откровенно, мне было жаль потраченного на Эмиля времени. Две с лишним недели я к нему мотылялась, ела хлеб и пила воду, уговаривала на нормальное сотрудничество… и что в итоге? Да ничего, сгоревший дом! Тьфу ты. — Одно разочарование, — выдохнула я в который раз, открывая окно и отворачиваясь от вампира. Джаспер покачал головой и включил джаз. Спокойная мелодия, мелькающие в темноте деревья и ровная дорога быстро меня укачали, и я провалилась в липкий туманный сон. — Хорошо, — услышала я. — Ты нашла одну нить. Продолжай. — Что с Беллой? Почему она без сознания? Чем вы вообще занимались всё это время?! — Она просто спит!.. уже нет. Белз, тебя отпустить? Я завозилась в руках Джаспера и полыхнула недовольством — говорить не хотелось. К тому же, глотка ощущалась сухой, как в пустыне, да и шея болела… всё-таки Эмиль не был нежным BDSM-любовником, и придушить меня пытался по-настоящему. Скотина. Гори в своём католическом аду сам; я искренне желаю тебе, чтобы твоя душа никогда не достигла юго-запада, в который когда-то верили Квилеты. Если твои предки увидят, что ты натворил — что они тебе скажут, Эмиль Янг, убийца детей? — Конечно же, отпусти её! — продолжала Рене. — Белла, милая, что произошло? Если бы я могла, то влезла Джасперу под кожу, лишь бы избежать прикосновений Рене. Майор, чувствуя мой дискомфорт, сделал шаг назад — и рука Рене так и не легла мне на голову. Ненавижу, когда трогают мою голову. У меня там дырка для связи с космосом, прямо на макушке, так что лапы прочь, чужая женщина. — Отнеси меня в комнату, пожалуйста, — пробормотала я. — Хорошо. Простите, мэм. — Что?.. Чарли! Чарли! Послышался топот — отец, уже наверняка лёгший спать, вскочил от этих криков. На лестницу он выскочил в майке и боксерах, зато с табельным оружием. Я искренне не понимала, почему Рене такая истеричная. Ясно, что у неё большие проблемы со мной — то есть, с её ребёнком, даже если Беллы здесь больше нет. И пулевое у меня было, которое практически уже затянулось, что было слегка быстровато для нормальной регенерации. И с матерью никаких контактов не поддерживаю. И вообще, «Гермиона так изменилась за лето»… Но всё же, истеричность Рене выходила на новый уровень с каждым днём. И это было странно. В каноне она была показана лёгкой, весёлой, рассеянной — но никак не психованной нервной барышней, чуть что повышающей голос. Что-то с ней не так, получается? Но что? Или это я просто пытаюсь видеть что-то, чего на самом деле нет, и психика Рене просто не справляется с происходящим? — Джаспер? — отец кашлянул. — Привет. Что-то случилось? — Белз просто устала, — мягко ответил Джас, поднимаясь по лестнице. — Добрый вечер, шериф Свон. Джентльмен никогда не комментирует поведение или внешний вид другого джентльмена, если тот попадает впросак. Что в прямом, что в переносном значении этой пословицы, хе-хе. — Чарли, что за чертовщина здесь происходит?! — услышала я уже когда дверь в мою комнату закрылась. — Почему ты не выдворил этого парня?! В комнате нас уже ждала Элис, с интересом прислушивающаяся к словам Рене, и Эдвард, читающий мой рассказ в кресле Джаспера. Увидев брата, — а скорее услышав его мысли, — менталист быстренько встал с чужого места и даже отошёл от него на несколько шагов в сторону. Джаспер спустил меня с рук и прищурился в сторону Эдварда. Тот кивнул, неловко пожав плечами, но листы с моим рассказом так из рук и не выпустил. — Мы разобрались с пожаркой, — бодро отрапортовала Элис, подскакивая ко мне с порцией объятий. — Четыре сотки зелёных, это новая сумочка! — Ты старую спасла, которая где-то так и стоила, — фыркнула я в волосы эльфу. Элис захихикала. — Ушла в ноль, — радостно сказала она. — Неплохой итог сегодняшнего дня, а?