— Полюби меня заново, прошу!

— Первое правило клуба ОКР — зарабатывать себе проблемы и обязательно четным количеством, да, Рэй? — Майкл заглянул в мой бокал, не торопясь переводить свой взор на меня. — Я ведь уже всё исправил, Микки, — я недовольно выдохнул, выпуская через раздувшиеся ноздри всю злость на себя и своего босса, который пытался поддеть меня уже несколько раз за вечер. Пирсону, видимо, было скучно на светском мероприятии нашего обожаемого лорда Прессфилда. — В чем проблема? — Смотри, лорд Бондурант в радушном настроении, — он облизнулся, выхватывая у меня из рук непригубленный бокал с шампанским и впихивая мне в объятия свой пустой, натянул улыбку. Мой вопрос был благополучно проигнорирован. — Далеко не уходи, на этот раз он должен согласиться. Мне никогда не нравилось то, как щедро Пирсон спонсировал наших лордов и их леди. Пришедшие на все готовое, безответственные наследники огромных территорий порой просили слишком многого, а Майкл отказывать им не смел лишь по одной причине: он не хотел лишаться своих ферм, что находились под их землями. Я ни в коем случае не смел лезть в исполнение желаний этих высокопоставленных особ, если только сам босс не просил, но при удобном случае не упускал возможности намекнуть на наш с ним пройденный путь. Напоминал и о том, что наши беленькие ручки по локоть в густой крови тех, кто смел вытеснить нас с нашей дороги и о том, что наши рецепторы должны отчетливо помнить вкус разодранных глоток. Зачем я это делал? Не знаю. Меня злили обнаглевшие аристократы. Однако тявкать такому, как я, было нежелательно. Я всего лишь правая рука крупного наркобарона. — Удачи, — прошептал я совсем поздно, наблюдая, как Микки приветливо улыбнулся Бертраму, пожимая его пухлую, грубую ладонь. Светские мероприятия не любил не только Пирсон, но и я. Посещал их исключительно по работе. А ещё мне было положено бегать за боссом, словно хвостик. Хотя почему словно? Я и есть шустрый хвостик, но задницы лизать не было в моих приоритетах. Майкл никогда не забывал, что я его друг, а не смрад, которого подобрали на трассе. Я бегло осмотрел помещение, оценивая знакомый интерьер, сравнивая тона, и, подняв взгляд на высокий потолок, встретился с безвкусной картиной. Семья Прессфилдов знала толк в одежде, но дворец у них был сущим кошмаром. Капризная леди Прессфилд настояла на собственном выборе дизайна всех комнат, а влюбленный супруг ей перечить не стал, и вышло то, что вышло. — Сэр, шампанского? — ко мне подошел худощавый, высокий дворецкий, который уже готовился налить дорогущий напиток в не менее дорогущий бокал. — Нет, лучше заберите, — я сунул посуду ему в руку и отвлекся на бурный разговор позади себя. Первым делом я заметил громко говорящую девицу, чей профиль мне показался интересным. Но хорош был только профиль. Её говор резал слух, и я искренне недоумевал, как Прессфилд позволил такой гостье появиться в его дворце, пока не узнал в ней невесту его старшего сына. Она между тем перестала говорить, и её простодушные глаза, обведенные перламутровой подводкой, заглянули в мои. Между нами было всего два метра расстояния, а глазеть она не переставала. Честно, я поступал не хуже, нагло бегая глазами по её лицу и, например, подметил нежную кожу, что была безобразно испорчена румянами. В её возрасте это было лишним, хотя имел ли я право её судить? — Рэймонд! — наши с ней гляделки прервал её жених, заметив моё присутствие. — Не ждал вас встретить, сэр. — Здравствуй, Фрагонар, — я пожал руку сыну лорда, вновь переводя взгляд на его невесту. — Познакомишь? — Конечно. Мишель Верона — моя возлюбленная. Мишель, это Рэймонд Смит, важный человек, — юноша широко улыбался. — Помощник Майкла Пирсона! Девица от удивления разлепила липкий от розового блеска ротик бантиком. Я весело усмехнулся, протягивая свою руку. Она, не думая, вложила свою ладонь в мою, и я потянул тыльную сторону её ладони к своим губам. Мой взгляд пал на её руку, и она с явной гордостью пошевелила акриловыми ногтями, заставляя меня внутренне содрогнуться: её нарощенные ногти с мелким рисунком в виде цветочков на каждом и высохший лак на участках кутикулы казались мне верхом вульгарности и антисанитарии. Но сами ручки были неплохи — если сковырнуть с них это уродство, конечно. — Приятно познакомиться, мисс Верона, — руку её я отпустил. — И мне, мистер Смит, — она слизнула с губ жирноватый глянец. — Кстати, Рэймонд, хотел познакомить вас с моим хорошим другом, — Фрагонар поместил ладонь на мою спину, и я машинально оттолкнул его руку своим локтем, вспоминая то, чем этот королевский отпрыск занимается каждые выходные. — А вот и он! Хьюго! К Прессфилду подошел статный мужчина, которого я никогда раньше не встречал. Он крепко пожал ладонь Фрагонару и широко улыбнулся, переводя взгляд на его невесту. Когда очередь дошла до меня, его рот расслабился, а тонкие губы уже не растягивались в доброй улыбке. — Рэймонд, это Хьюго Швайгер. — Немец? — мой уголок губ дернулся в мимолетной улыбке, а ладонь сама потянулась за рукопожатием. — Немец, — Швайгер утвердительно кивнул, и я разглядел на его лице шрамы, а на лбу — морщины, и ещё точно услышал нижненемецкий акцент. — Вы из Бремена? — поинтересовался я, пытаясь проверить свою интуицию, а когда получил в ответ кивок головой, моё самолюбие нехило потешилось. — На севере Германии, значит, проживаете. — Всё верно, сэр, — Швайгер вновь кивнул и неожиданно перевел взгляд на кого-то позади меня, широко улыбаясь. — Милая! Он первым отпустил мою руку, и я медленно развернулся на пятках, стоило ему меня обойти. Он двинулся к невысокой девушке уверенными шагами и совсем заботливо её поцеловал, оборачиваясь к приблизившимся к ним Мишель и Фрагонару. Они беседовали, и возлюбленную Хьюго мне удалось увидеть только в профиль. Она поправляла свои накрученные локоны цвета старого золота, и я увидел, как волосы её блестели, а их кончики разливались на её голых плечах. Она была в красном платье бандо, на ногах красовались черные туфли-лодочки, а довершала образ пара недешевых украшений. На фоне остальных гостей Хьюго и его девушка выглядели совсем скромно. Я бы даже сказал, удивительно скромно и красиво. Незнакомку, кажется, я где-то видел. Мне были знакомы её широко распахнутые в восторженном удивлении карие глаза и то, как она обнажала свои белые, ровные зубы в широкой улыбке, прижимая руку к нежной коже в области декольте. Нежное на нежном смотрелось не только знакомо, но и фантастически привлекательно. Мне удалось разглядеть её полностью только тогда, когда Швайгер весело пошутил, а она влюбленно на него засмотрелась, растянув красные губы в счастливой улыбке. Так девица улыбалась, пока не заметила меня, стоящего почти рядом. Она, подобно своему жениху, медленно расслабила своё лицо, редко моргая. — Дорогая, вот и тот человек, с которым я хотел познакомиться и с чьим начальником веду дела, — немец, заметив то, как его невеста на меня засмотрелась, взял инициативу в свои руки, подходя ко мне чуть ближе. — Здравствуй, Т/И, — я не церемонился и протянул ладонь, следя за реакцией давней подруги. Я её узнал и долго не вспоминал, так как никогда не забывал. Она узнала меня, как только мы встретились с ней взглядами. Мы были знакомы со школы, но она была на класс меня младше. Однако не столь большая разница в возрасте не мешала нам бегать друг к другу на ночевки, чаепития, а ещё ходить на вечеринки. Будучи студентами, мы решили снимать с ней тесную квартирку, случайно столкнувшись в аудитории, а потом я стал вести дела с Пирсоном. И все было хорошо. — Вы знакомы? — Хьюго больше не улыбался, лишь смотрел на меня. В его глазах можно было увидеть удивление и ревность, но я не увидел, откровенно разглядывая стоящую передо мной девушку. А до руки моей она так и не дотронулась. * * * Отпросившись у Пирсона, я вышел из зала, направляясь прямо по коридору, чтобы подышать свежим воздухом на веранде. Но свежий воздух не был единственным из того, что мне требовалось. Я шёл целенаправленно к Т/И в пиджаке немца, которая расслабленно курила сигарету, облокотившись о перила. Не знаю, о чем она думала, однако мне хотелось, чтобы голова была её забита мной и нахлынувшими совместными воспоминаниями. — Ты одна? Она дернулась, резко оборачиваясь ко мне лицом, и при свете лунной белизны я увидел в её глазах искреннее удивление. — Как видишь, Рэймонд, — она поджала губы, внимательно наблюдая за тем, как я подошел к перилам. Мы смотрели с ней куда-то вдаль, пока прохладный сквозняк гулял внутри веранды, а я думал о том, что Прессфилд попросит у Микки обширные окна. — Я думал, курить ты бросила, — я перевел на неё свой взгляд, кивнув в сторону бычка, который она успела припечатать в пепельнице. — У нас с Хьюго скоро свадьба, и подготовка к ней сильно выматывает, — Т/И посмотрела на меня в ответ, постукивая пальцами по перилам, и я машинально повторил это движение за ней. Я любил за ней повторять. — Сколько ты с ним уже? — Два года, — мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь что-то в них найти. — А что ты успел сделать за четыре года нашей разлуки? Поубивать ещё парочку конкурентов? — Прекрати, — я сдался, метнув взгляд в сторону поля, а потом вновь на неё. — Мы с таким завязали. — Неужели, Смит? Помню, как бедный мистер Гейтс провалялся в нашей ванне целые сутки, — она повернулась ко мне всем телом, а я — за ней. — Если такое и происходит, то только случайно, — я вспомнил недавние события и улыбнулся. — Но было ведь весело вывозить его за город. — Не спорю, но я не мылась сутки! Тут я расклеился и снял с себя очки, чтобы уткнуться лицом в ладони. Честно признаться, я скучал по Т/И. По её бесконечным шуткам, проблемам, рассказам, смеху, сонному взгляду, голосу, по ней самой. Она была неотъемлемой частью моей жизни. Почти все мои воспоминания были связаны с ней и только с ней. Она должна помнить все мои шрамы и душевные болячки, которые зализывала, пока я плакал, опустив лицо на её колени. И я помню, как она, бедняжка, ждала меня дома, а я приходил весь в грязи и крови, брезгая самим собой. Интересно, она думала обо мне? Вспоминала ли британца с ОКР хоть раз за все четыре года? Мы стояли, болтая о нашей совместной жизни, пережитых моментах, копая от школы до нашего последнего разговора. Мы упоминали наше всё: позоры, одну зубную щетку на двоих (с моим обсессивно-компульсивным расстройством это было нечто), бессмысленные и душевные разговоры, ссоры и всё-всё-всё. Пространство между нами было заполнено смехом, и каждое наше предложение начиналось с «А помнишь?». Мне стало так хорошо. Мне этого так не хватало. Неожиданно мы замолчали. И тишина была такой громкой, что я захотел упасть на колени и заорать, чтобы заполнить ее. У меня было желание не только заорать, но и скинуть с Т/И пиджак Хьюго и накинуть свой. Поцеловать её руки, лицо, каждую родинку на плечах, местоположение которых я помнил даже спустя четыре года, потому что выучивал каждую втайне от неё. Единственное, что мне не нравилось в данной ситуации, — это то, что мы ни разу не упомянули наши с ней отношения. Наши провальные отношения. Мы пытались спасти нашу любовь, но не смогли. Можно даже сказать, Т/И пыталась, а я — Рэймонд — не смог. Было дикое желание начать диалог с нашего воспоминания о первом поцелуе, упомянуть то, что мы были друзьями с привилегиями и любили целоваться, прижимаясь друг к другу под теплым одеялом. Даже став жить отдельно, мы имели привычку навещать квартиры друг друга и оставлять там половину своих вещей. Микки и Розалинд частенько называли нас влюбленной парочкой убийц, а мы против и не были. — А помнишь, как ты сказала о том, что я зацикленный на работе жестокий монстр? — я начал сыпать соль на открытую рану. — Прекрасно помню. Работе ты остался вернее, чем мне. Оно даже и к лучшему, — Т/И сузила глаза, совсем как этот чертов Швайгер. — Тогда бы я не встретила Хьюго. — Хочешь сказать, что он чем-то лучше меня? — я выпрямился и указал на себя пальцем, поднимая брови в удивлении. — Именно, дорогой. — Чем же? — С ним я счастлива, — она выпрямилась в ответ, и наши лица оказались так близко, что я не смог себя сдержать. Наши отношения и правда были вовсе не идеальны, и протянули мы с ней всего год. Наша десятилетняя дружба была разрушена в пух и прах, стоило нам начать встречаться. Поначалу всё было хорошо, даже замечательно, но со временем мы потухли. Огонь любви был не таким мощным, как огонь дружбы, который мы вдвоем затушили. Начались ссоры, скандалы, необоснованная и довольно обоснованная агрессия, обиды. Мы обвиняли друг друга в недостатке внимания, тыкая на наши слабые стороны и кидаясь ножами, в прямом смысле этого выражения. Моя работа часто подвергала нас опасности, и это стало одной из главных причин расставания. Мы насиловали друг друга морально, капая на мозг кипятком, что сжигал наше с ней терпение. Я был зациклен на работе и, видимо, не был готов к любви, но стал одержим Т/И, а с ней было всё в точности наоборот. Я любил её, но больше полюбил её любовь и заботу. Мои руки обхватили её лицо, а губы накрыли её. У меня не было желания с ней ссориться и мусолить прошлое, но я не мог иначе. Т/И отвечала на мой поцелуй точно так же, как в наш последний раз. Завершительный день наших отношений мы провели вместе, занимаясь любовью, а на следующий день она покинула страну. Я не знал, куда она отправилась, и не смог её найти, а оказалось, что была она в Германии. Никогда меня не ломали так, как сломала она. Пропади она пропадом. Её тёплые и такие родные руки легли мне на плечи, крепко сжимая их пальцами. Мои ладони заплыли за её спину. Я крепко прижал её к себе, чувствуя совсем другой запах. Она начала жизнь с чистого листа, но внутренние переживания свои не трогала. Почему? Меня это пока не волновало. Меня заботил запах пиджака Хьюго, что портил мне всю романтику, и я уже было стаскивал его, как Т/И меня резко оттолкнула, хватаясь за перила. Мне стало холодно. — Полюби меня заново, прошу, — моя минутная слабость вырвалась из моих уст. — Так нельзя! — голос её дрожал. — У нас была иллюзия любви, Смит. Мы одержимы друг другом. Пожалуйста, дай мне быть счастливой хотя бы с ним, — она несла ерунду, протирая губы ладонью. — Прости меня, милый. Логически объяснить своё поведение я не мог и никогда не смогу. Я правда зациклен, одержим, что не есть хорошо. Т/И обняла меня, потерянного идиота, и ушла. А я стоял и смотрел ей вслед, пока она не потерялась из виду. Я не подарил ей ту любовь, которую она заслужила. Я обещал многое, но уходил уничтожать людей, как скот, пока она ждала меня дома. Мы бы друг друга погубили. Это и была та жизнь, которой она боялась? Которой боялся и я?