Сборник эпизодов "Лето-дочери"

Я жутко волнуюсь. Сегодня мы должны были впервые выступить перед аудиторией спустя три года отсутствия на сцене перед многотысячной толпой, в том месте, на той площадке, где собираются самые лучшие рок-группы Европы и даже мира. Знаменитая арена Лондона O2, статус которой позволяет начинающим музыкантам прогреметь на весь континент, а может даже на весь Земной шар. Мое нервозное состояние дополняет тот факт, что в зале, среди фанатов, расположились двое мужчин, мнение которых важнее мне всех остальных, потому что именно песни их группы мы решили перепеть и переиграть. Я долго упиралась, бунтовала и не хотела браться даже за аранжировку песни, но ребята уговорили меня, повысив мою самооценку тем, что «голос у тебя поставленный, как заорешь, так все подохнут от эйфории!». Мне жутко не хотелось петь репертуар той группы, которая спасала меня в тяжкие времена, когда мне приходилось проводить ночь чуть ли не на улице, вдохновляла, когда совершенно не было сил, заставляла грызться зубами за свое положение, помогала идти, направляя и наставляя на путь истинный. Их значение не изменилось и не принизилось даже после того, что я узнала. Я боялась испортить не только свое представление группы, но и других, всей семьи, коих не мало. Я не вокалист, чтобы спеть так же, как и он. Но я решилась. И вот сейчас, стоя за кулисами, когда на сцене уже беснуются мои любимые парни, я глубоко вдыхаю и выдыхаю воздух, поправляя свои каштановые волосы, заплетенные в косы, и решительно ставлю одну ногу на ступень лестницы. «Давай же!» Под гитарное соло Максима и барабанные биты я вышла на сцену, подняв руку вверх. - Хеееей, Лондооон! – протрубила я в микрофон, высунув язык в придачу. Сегодня можно все, мы уже достигли того, чего хотели – мы вышли на международный уровень. – Наше выступление не продлится долго, поэтому мы хотим начать с самого главного. С того, что занимает немало важное место в нашей жизни, в особенности для меня. Я прошла к языку сцены и присела на корточки, оказавшись прямо перед лицами тех двоих мужчин, стоящих среди беснующейся толпы, и улыбнулась. - Это будет полной неожиданностью не только для вас, но и для нас тоже, - я обратила взгляд влево, на фанатов, и встала на ноги, повернувшись и дав команду парням играть. Послышалось гитарное сопровождение Максима. - 30 seconds to Mars – R-Evolve, - отошла от края и развернулась, зашагав к барабанной установке, подбадриваемая оглушительным визгом людей. Всюду виднелось красное освещение софитов, на полу густой серой струйкой ползал искусственный дым, придающий загадочность обстановке и песне. Мелкие фонари, установленные по краям сцены, светились как маленькие сверчки, крапинками виднеясь среди тумана. Толпа притихла, вслушиваясь в начавшуюся песню. А я вернулась к брату. Сегодня для меня начался внутренний бунт. Последняя линия обороны – притворство. Обернись вокруг себя, как обычный человек, Единственная тому альтернатива – забыть. Первый куплет спет, а меня уже всю трясет, и я закрываю глаза, возвратив микрофон на стойку. Пожалуй, я готова к худшему, пусть даже завтра мы снова проснемся безызвестными и забытыми. Мы снова и снова будем бороться, сшибая лбы и скрипя зубами двигаясь дальше. Чувствуется ли, что мы никогда не были живы? Кажется ли, что это только началось? Да, началось и никогда не заканчивалось. Битва и сражение за свой мир, за свои права, за свое слово – они всегда будут, видимо или же нет. Я снова беру микрофон в руки и иду к краю сцены, чтобы увидеть голубые или болотные глаза двоих мужчин. Проходя мимо брата, задержалась около него, вглядываясь в серые, почти стальные глаза, видя в них поддержку и теплую лучистость. Улыбнувшись, пошла дальше, уже подходя к языку и садясь на корточки, касаясь коленями решетчатых боксов. Чтобы найти себя, Просто разберись в обломках своего прошлого. Чтобы потерять все, тебе стоит только солгать. Курс установлен, и мы никогда не свернем с пути. И я срываюсь на крик и жмурю глаза, пропев две строчки: Пришло время для исполнения. Время выполнять! Время для исполнения; время выполнять! Вы хотели нас сломить, заставив распасться и уйти со сцены? Не дождетесь! Мы набрались сил для борьбы и объявляем вам войну, войну тем, кто когда-то нас унизил, и мы готовы отомстить, призвав врагов этой песней к настороженности, а союзников – к поддержке. Открыв глаза, увидела отца и дядю, скрытых за стеклами своих очков. По их растерянным лицам я не могла точно сказать, что с ними происходило, и что будет. Мне важно ваше мнение, ну же… Чувствуется ли, что мы никогда не были живы? Кажется ли, что это только началось? Чувствуется ли, что мы никогда не были живы внутри? Кажется ли, что это только началось? Это только началось… И я ухожу с языка, так и не найдя ответа в глазах родных людей, и ухожу к стойке, ставя микрофон на свое место. Эволюция настала! Революция началась! Эволюция приходит! Революция наступила! Снова протяжный рык, воспетый вплотную к микрофону, и музыка отдалась во власть парням, заиграв будто по-новому. Я ухожу в тень, оставив музыкантов для их дальнейшего разогрева. Я слышала, как беснуется толпа, как они сходят с ума, улавливая мотивы песни. И мне отнюдь не хорошо от этого, я не могу различить, или это крики одобрения, или же возмущения… Я снова выпрыгиваю на сцену, пропев слова припева, и взбираюсь на выступ, откуда хорошо был виден практически весь периметр площадки арены. Люди. Они здесь все разные, все неординарные, обладают разной энергией. Здесь они отзывчивы, здесь они и агрессивны… Революция… Снова не удержалась и протянула скрим в микрофон, наклоняясь к толпе. Инструменты замолкли, и я, напоследок вытянув руку вперед и показав козу, подбежала к стойке. - Мы “The liars”, и мы, черт возьми, вернулись! Толпа взорвалась аплодисментами, ликуя и громко крича. Я потерялась и закрыла рот ладонью, чтобы не заплакать. Нас все еще помнят… Ко мне подошел брат и обнял за плечи, прошептав на ухо «молодец», и отстранился, улыбнувшись и придав тем самым мне сил. Я крепче прижала к себе парня, хохоча ему в ухо. Господи, нас приняли! Брат отобрал у меня микрофон. - Моя сестра – сентиментальная дурочка, - рассмеялся он, потрепав мою макушку, отчего я широко улыбнулась и схватила его за нос в ответ, а толпа разразилась умилительными свистами. – Вы бы знали, сколько мы ее уговаривали спеть эту песню. Просто ужас! Я думал, я помру раньше, чем она согласится! - А ты попробуй так же глотку продрать! – я забрала свой законный атрибут, дала ему нехилый такой подсральник и ринулась от него к Максиму. Харвуд лишь возмутился и подскочил к клавишнику. – Я ж не Джаред Лето, в самом-то деле! - Пф, ага, а я не Шеннон Лето! – съехидничал брат в стоящий рядом с клавишником микрофон, фыркнув и заставив фанатов рассмеяться. Веселиться после невеселой песни? Ой, да мы все умеем! - Ну, это еще поспорить можно, - подмигнула толпе, типа, если что, то вы на моей стороне. - Итак, раз уж мы начали тему революции, восстания и прочей марсианской философии, - толпа на этом месте и засмеялась и закричала, - то продолжим. Следующей песней я снова себе все нервы потреплю, но искусство требует жертв! Давай-ка, Макс, соло! - Если что, то скорая тебя уже ждет! – снова подал голос Харвуд, направив на меня свой длинный палец. Я повернулась и продемонстрировала ему средний палец, на что Вуд лишь улыбнулся и показал на толпу, намекая на то, что в зале как бы кое-кто есть. Макс прервал нашу словесную баталию, возмущенно дернув струной гитары, призывая нас к действию. Я дала команду, и первые аккорды разлились по всей площадке стадиона, который также взорвался криками фанатов. О да, вы узнали ее, но у нас припасен сюрприз… Софиты погасли, раздались первые аккорды вступления. Центральный прожектор направился на меня, как только я открыла рот и запела. Его знают не все, и не видит никто, Ему мало одного, не насытится он. Я буквально умилялась тому, как недоуменно и ошарашено глядели люди, не понимая русских слов. Это же кавер? Так вот, учите русский, господа! За награду уйдет, Только сложно понять, Как закончится все. Последние строчки куплета дала пропеть толпе, протянув микрофон и подойдя ближе к ним. Я широко улыбалась, растворяясь в музыке любимой песни. Первой и, пожалуй, последней, которая когда-либо так влияла на меня. Мне никогда не надоест ее слушать, никогда не надоест петь и никогда не надоест пропускать через себя. Она особенная для меня… Из прошлого он идет, Из прошлого, твой страх! Из прошлого оно зовет, Но знать послание его не хочешь ты. Мне снова нужна безмолвная поддержка Шеннона и Джареда. Запрыгнув на выступ и присев на колени, глазами пошарила по ближайшим фанатам и поняла, что они прямо у сцены, да так близко, что я могла их потрогать. Улыбнувшись, я дернулась от мягкого и невесомого касания руки на щеке и чуть не запнулась, но вовремя спохватилась и пропела куплет. Мне не верится, и я шире улыбнулась, чувствуя разлившееся по всему телу тепло. Спасибо, папа… Он сидит на горе, на горе нечистот, Через кровь видит он, как сменяется жизнь. Кто-то вновь повторит: Он знает, что будет с невинными. Карта мира читается в нем. Я решила не мучить зрителей и спела на английском, услышав, как фанаты начали подпевать, устремляя руки вверх. Я улыбнулась и поднесла им микрофон, желая как можно четче услышать их голоса. Их много, и все они не похожи друг на друга… Из прошлого он идет! Из прошлого, твой страх! Из прошлого оно зовет, Но знать послание его не хочешь ты. Повторив еще два раза последнюю строчку, растянула хриплый скрим, отведя от себя микрофон и закрыв глаза. Так мне легче воспринять звучание и проникнуться песней. Закончив, я буквально «выбросила» микрофон толпе, попросив их тем самым спеть, и заводила зрителей взмахами руками и поддержками. Из прошлого, из прошлого!.. - Давайте, вы же знаете слова! – я не остановилась на простых размахах орудием, именуемым микрофоном, и пробежалась по всему краю сцены, заставив петь чуть ли не весь собравшийся народ. Но знать послание его не хочешь ты!.. Финальные аккорды, и я забылась в рыке своего же голоса, раздавшегося среди осевшей после проигрыша тишины. И как только я замолкла, толпа снова заликовала, а я упала на колени, прошептав неслышное «спасибо». - Простите, что ломаю драматичный момент, - встрял Харвуд, нарушив идиллию, и подошел к тому краю, где стояли Шеннон и Джаред. – Но, Дэри, будь добра, иди сюда. - Вот же язва, не дает мне тут побалдеть, - прокряхтела я, поднявшись на ноги и пройдя к нему. - У нас такой сюрприз, просто охренеть! – он радостно подпрыгнул, театрально всплеснув руками, а я рассмеялась, крутя пальцем у виска. - Не, вы видите, он сам тащится от этого! – толпа рассмеялась вместе со мной, я кривила рожицы за спиной Вуда, пока он там распалялся и заводил толпу сенсационной новостью. - Ой, да давай, попрыгунчик, рассказывай, - послышался задорный голос Максима, и я одобрительно показала ему большой палец, поддерживая его реплику. - Ладно, - Харвуд вздохнул напоследок. – Сейчас будет дуэт вокалистов и… - Квартет клоунов, - закончила я, на что брат повернулся и одарил меня суровым взглядом, а я лишь пожала плечами, мол, что поделать. - Итак, мы приглашаем на эту сцену… - Джареда Лето и Шеннона Лето! – вот все приходится делать за этого идиота, пока он ломает комедию! Я увернулась от пенделя и подошла к вышедшим мужчинам, раздававшим улыбки и махавшим руки. – Наверное, не стоит говорить, откуда они. - Мало ли, скажи лучше, - пожал плечами Харвуд, улыбнувшись и облокотившись об меня. Шеннон рассмеялся, похлопав сына по спине. Два сапога пара. - Давайте пофееричнее! Ща все будет! – я подбежала к Максиму, нашептав ему пару слов, повторила то же самое и с барабанщиком, и вернулась к недоуменным родственникам. Через пару секунд раздались хлопки и посыпалось конфетти. – Итак, представляю вам двоих обворожительных мужчин и просто гениальных музыкантов – Джаред и Шеннон Лето из группы “30 seconds to Mars”! Толпа разразилась свистами, криками, визгами и улюлюканьями, одобряя выход мужчин. Я рассмеялась от напускного пафоса отца и дяди, которые крутились как модели на показе, и схватилась за живот, когда то же повторил и Харвуд, виляя своей костлявой задницей. - Ну все-все, вылитая Майли! – рассмеялась я, а Вуд лишь высунул язык, повторяя сумасшедший номер одной небезызвестной певицы. За стойкой микрофона чуть ли не кипятком поливался Макс, захлебываясь в истерике и колотя руками по гитаре. Барабанщик и вовсе свалился со стула, зацепив тарелку, из-за чего та со звоном грохнулась на пол, и покатился со смеху. Весь зал стоял на ушах, гудя и истерично выдавая дружный смех и гогот, пока Харвуд и Джаред вытворяли скандальный номер Майли Сайрус. Джаред, пристроившись рядом с Вудом, повторял танец больших медведей, бывших на том перформансе, а Вуд изображал из себя Майли, крутя задницей и показывая язык. Шеннон и я смеялись как ненормальные, уткнувшись в плечи друг друга. - Хороши чертовки! – выдал Шенн в мой микрофон, а я поперхнулась и снова зашлась в смехе, опираясь о дядю, ржущего во все горло. Чуть оклемавшись, наржавшись и придя в себя, я перевела дух. - Даа, ребят, - я стерла выступившие слезы с глаз с широкой улыбкой. – Мы отвлеклись чутка. Мы припасли для вас еще один сюрприз. Зал одобрительно загудел, Харвуд устроился рядом со мной, вырвав микрофон. - Сегодня у нас чисто семейный вечер. Вы тоже приглашены! - Похоже, девушка с первого ряда стремится к семейному кругу, - усмехнулся Джаред в другой микрофон, поданный ему работниками стадиона. Мы рассмеялись. - Вы же все знаете песню Closer to the edge? – донимал фанатов папа, пока мы разбирались с аппаратурой. Он отвлекал народ как мог, все время подкалывая и раскидывая шуточки. Я стояла рядом и поддерживала его затеи, корча рожи и передразнивая папу за его спиной. – Так вот, ее сегодня не будет. Зал зашелся в смехе. Я усмехнулась. - Не слушайте его, Эшелон, вы же знаете Джареда, - я подмигнула братьям и сестрам по марсианской философии. Папа скосил глаза в мою сторону с глуповатой улыбкой и закинул свою руку на мое плечо. Рядом засеменил Харвуд и быстро шепнул, что все готово. Мы повернулись на его зов и переглянулись. Папа отошел от меня и скрылся за синтезатором, любезно предоставленным ему нашим тур-музыкантом. Я осталась у микрофонной стойки, но так, чтобы Джаред был на одном уровне неподалеку от меня. Шеннон устроился за барабанной установкой, а Стивен и Макс ушли за кулисы. Харвуд присел на пол с акустической гитарой наперевес. Шенн постучал палочками, ознаменовав тем самым начало песни. 30 seconds to Mars – City of angels. Вуд затрещал струнами, папа врубил фонограмму, и по залу разнеслись знакомые мотивы песни о доме. Прожектор засиял в стороне Джареда, и он запел, заполняя зал своим голосом. Я закрыла глаза, сосредотачиваясь на импульсах музыки, и принялась притоптывать ногами в такт. There was truth, There was consequence against you – A weak defense, then there`s me; I`m seventeen and looking for a fight. Как только он закончил свою партию, я наклонилась к микрофону и затянула следующие строчки песни. All my life I was never there Just a ghost. Running scared. Here our dreams aren`t made – they`re won. Припев мы пели вместе, он – с хрипотцой в голосе, я – с повышенной тональностью. Мы оба отдавали всего себя, раскрывая душу, рассказывая такие две разные истории жизни, но лишь в одном схожие: мы нашли свой дом. Каждый нашел то, что он искал так долго. Мечты сбывались, мечты рушились. Bought my fate Straight from hell Second sight Has paid off well for a daughter, а brother and me. А вот это уже неожиданно. Я вздрогнула, когда услышала последнюю строчку, измененную прямо сейчас и даже неоговоренную вовремя репетиции. Недоуменно повернувшись к отцу, я увидела его поспешный кивок, мол, не отвлекайся, пой. The silver of a lake at night, The hills of Hollywood on fire. Я развела руки в стороны, как бы показывая всю широту необъятной красоты города, оставшегося за океаном где-то вдалеке. A boulevard of hope and dreams, The streets made of desire. Две последние строчки и припев мы, как и положено, пропели вместе. Я сняла микрофон со стойки и медленными шагами прошла к папе, встав напротив него и увидев его голубые глаза, едва видные за светом прожектора за его спиной. Я улыбнулась сквозь слова. I found myself in a fire burned hills… Проигрыш, давший нам передышку, и отец выходит из-за синтезатора, показывая неопределенный жест нашему тур-участнику. Пока я пыталась понять, что же он опять делает, Джаред успел оказаться рядом со мной и обнять за плечи. Я взялась за его повисшую руку и повела к толпе, светящей всевозможными подсветками весь красивейший в тот момент зал. Он сиял теми биллионами огнями, о чем мы пели, ангелы кружили над залом, заливая его периметр божественным светом. Angels… Секунда паузы, мы застыли и, отойдя друг от друга на шаг, не расцепляя рук, во все горло пропели о том, что мы дома. Мы наконец там, где всегда искали себя, где реализовывали свои мечты. Кто-то нашел свое «я», кто-то свою семью, а кто-то встретил лишь обломки своих желаний, несбывшихся надежд и сокрытых мечтаний. Совместный припев буквально взорвал зал, который зашелся в криках и свистах, не прекращая светить и даже подпевать нам. Мы не отводили взгляда от всей этой красоты и снова обнялись, так по-семейному, что я едва ли держалась от слез, которые могли вот-вот скатиться вниз. Я держалась. City of angels… Песня закончилась, а внутри меня будто что-то оборвалось. Толпа умилительно присвистнула, и я крепко вцепилась в отца, обняв его за талию, и чувствуя, как он чуть ли не пошатнулся от моего неожиданного порыва. Как бы не расплакаться. Джаред ответно обнял меня, и я ощутила, как на нас легли еще чьи-то руки, и еще… Как оказалось, это были Шеннон и Харвуд, пришедшие на помощь в семейных объятиях Лето. Я улыбнулась и зарылась лицом в грудь отца, слыша в пол уха гул фанатов. Оторвавшись друг от друга, мы встали в один ряд. - We are home!