Портрет

Портрет актрисы ему передал приятель по взводу – известный ценитель хорошеньких женщин. Изящная фотокарточка легко помещалась на ладони и была украшена по краям тонкими узорами из цветов и лент. Виктору они казались вычурными, да и смотрел он всегда только на кинодиву: на её светлую шляпку с широкими полями, на руки, в которых рассыпался огромный букет хризантем, на очерченные тёмной помадой губы… На обратной стороне фотокарточки было выведено – Ольга Плетнёва – но Виктору размашистая надпись была не нужна, он и так прекрасно знал это имя. Он любил брать подарок с собой, и где бы не оказывался отряд – находил подходящую возможность, чтобы полюбоваться чудесной фотографией. Актриса глядела чуть вбок, и Виктор часто принимался гадать о том, кому мог бы быть предназначен столь таинственный, мечтательный взгляд… Приоткрытые, словно в момент разговора, красивые губы и вовсе рождали фантазии о мифическом «закадровом» собеседнике. Любимая карточка была с ним и в тот самый день, когда вместе с землёй и густой пылью до Виктора долетел осколок от разорвавшегося снаряда… …Дикая, острая боль пронзила всё тело так неожиданно, что Виктор даже не успел испугаться – только удивлённо замер на месте – а через мгновение рухнул грудью вперёд и едва не угодил лицом в размешанную сотнями ботинок грязь. Вокруг беспрестанно грохотало до звона в ушах, взрывалась земля, а он не мог ни пошевелиться, ни простонать. Секунды тупого оцепенения быстро сменились мыслями о том, что он ранен. И ранен серьёзно – о чём свидетельствовало одеревеневшее от боли и накатившей слабости тело. В клубящейся суматохе никто не обращал на Виктора абсолютно никакого внимания. Сквозь пульсацию и жжение, накрывших спину, и, особенно, поясницу, он почувствовал, как по коже противно растекается что-то тёплое. «Кровь…?» – спросил Виктор сам у себя. И ужаснулся. Морщась от боли, сжав зубы, он попытался сдвинуть с места правую руку. Во время падения он инстинктивно выставил её вперёд, и сейчас рука оказалась выброшенной за голову. Ему удалось лишь согнуть пальцы и зачерпнуть влажную горсть земли… Потому что едва только Виктор совершал движение сложнее, чем поворот головы, его тело отзывалось такой крутящей болью, что оставалось только мычать. Так, зажмурившись, он пролежал ещё какое-то время совершенно неподвижно. Спустя четыре года Виктор по-прежнему не вспомнит: сколько минут или часов прошло тогда до момента, как его бережно тронули за плечо? Чьи-то тяжёлые руки пробежались сначала по спине, а затем немного развернули ему голову: – Живой? Обожди немного, сейчас, сейчас…потихоньку, - раздался над ухом встревоженный мужской голос. Виктор и сам не знал сейчас – жив он или нет? – а если бы и знал, то всё равно не смог бы ответить: он даже глаза не в состоянии был открыть. На голову словно навалилась чугунная тяжесть. Рядом суетились люди, но звуки расплывались и существовали отдельно от его мира. Когда он оказался вдруг на носилках, а потом – в дрожащей по дороге телеге – то вдруг ясно почувствовал, что часть спины онемела и странно покалывает. Он неуклюже завозился на животе, стараясь ощупать себя. Ничего не получилось. Только усилилась боль. От безысходности Виктор глухо застонал сквозь зубы. Слева упрекнул ласково всё тот же голос: – Лежи спокойно. Скоро приедем, потерпи малость. Вот и вывалилось у тебя из кармана что-то… На-ка, возьми. Ладонь Виктора защекотало что-то лёгкое и шуршащее. Он безучастно согнул пальцы и тут же забыл о них, провалившись в беспамятство. Позже он очнётся в лазарете под едкий запах карболки и ноющую боль в теле; перевязанный и устроенный на кровать возле окна. Он с изумлением заметит, что по-прежнему сжимает руку с загадочным предметом, медленно раскроет подрагивающие пальцы и уставится в них. С измятой фотокарточки на Виктора с нежной грустью взглянет Ольга Плетнёва… А на следующий день он узнает, что в соседней палате лежит её тяжелораненый муж, Владимир. Виктору так и не доведётся познакомиться с ним – знаменитый супруг вскоре умрёт в горячке, вызванной заражением крови. Зато до случайной и судьбоносной встречи с самой Ольгой Плетнёвой Виктору осталось ровно четыре года. Но он ещё не знает об этом, только бережно хранит её портрет…