Детонатор

Тристан спокоен и методичен. Он встаёт по будильнику в одно и то же время, всегда кладёт инструменты на место и не любит отвлекаться от того, чем занят, будь то приём пищи или изготовление предметов, и даже его подушка хранит выверенные формы, не смея нарушить уклад. Его руки знают огонь, что продолжает и преобразует его пять пальцев не в угли, но в орудие по созданию. Но иногда, чтобы что-то создать, нужно сначала разрушить. Тристан преобразует одно в другое и всегда доводит дело до конца. Ему нравится не путь, но его конечная точка — результат. Огонь поёт свои песни, которым занятый Тристан никогда не подпевает, но для которых он пишет уверенными штрихами тексты. У него много рукописных заметок, по которым можно создать уникальные сплавы или разложить на части трудноразделимые горные породы. Тристан спокоен и последователен, и не важно, чем именно он будет занят, ведь главное, какой из всего итог. В его текстах всегда есть вступление, основная часть и заключение, и его можно бесконечно раскладывать на составляющие, разрушая, чтобы пересобрать заново. Огонь всё споёт, и пускай не последует аплодисментов, но Тристан будет знать, что его работа выполнена от и до. Так поёт огонь в Кузне Дней, меняя и разрушая сущее, создавая новое, обезображивая старое. Порой, из её Плавильни выходит не металл, но только лишь пепел. Бывает, что созданное ей новое — это и вовсе не забытое старое. Возможно, есть преобразования, о которых она могла бы жалеть. Но у мастеров, подобных ей, нет жалости, только работа и её результат. У Менискаты и Мадругады — тоже. Каждый занят тем, чем может быть занят, и каждый получает свой итог. Но есть что-то, что вызывает начало, как порох от единственной искры становится ярким заревом взрыва. В другом веке Тристан мог бы быть кузнецом, что заставляет замирать в испуге меж молотом и наковальней. В другой жизни он бы мог стать изготовителем бомб, не все из которых послужат горнодобывающему делу. Не только предметы физические подлежат разрушению перед созданием новых форм, но и общество тоже. Тристан мог бы быть анархистом, находя их прекрасными и никогда не закрывая глаз перед яркими вспышками. Если королевству нужен огонь, то оно им воспользуется, а нужен он не только в печах и каминах, но и в мятежных душах. Гимн, что поёт жар железу, звучит не переставая. Если начать подпевать, то быстро иссохнут губы, и потому лишь Тристан молчит. Он знает, что существует награда, но не за каждой из них стоит идти. Если разбить вещь, разбить её осколки, разбить саму пыль, то получится огонь. Сложный и тернистый путь преобразований, известный всем адептам кузни, но достижимый не всеми. Тристан успешнее многих, и в его руках рождаются и умирают песни огня. Соль становится чёрной, и ртуть больше не является ртутью. Распад сияет невозможной искрой, сочетая создание и разрушение. Всё это, безусловно, пригодилось бы многим культам, если бы они только знали о том, что теперь оно существует на самом деле, и их уши не сгорали бы в огне интригующих слухов, не оставляя даже обугленного молоточка. Иногда, чтобы что-то начать, или же создать, нужно с чем-то покончить, или что-то разрушить. Это касается и жизни, в которой есть будильник, распорядок дня и методичная работа ради понятного результата. У Тристана в руках капсюль с гремучей ртутью и шнур достаточно длинный, чтобы чтобы прочувствовать момент. Первой жертвой становится мастерская, преображаясь в руины. Тристан спокоен и методичен в творящемся вокруг хаосе. В этой своей новой, разрушенной жизни, у которой нет завязки и развязки, он делает бомбы.