Дневники Гека

Хочу, чтобы папа жил с нами. Гек часто писал такие фразы в дневник. Отца не хватало. Он месяцами работал на Севере. Вот бы как раньше, когда мама и папа были студентами, мама училась на певицу, а папа на геолога. Гек видел папу каждый день. Они вместе читали, играли, дурачились. Когда папа закончил институт, Геку было пять. Сейчас пять младшему брату - Чуку. Братья часто ссорились и дрались. Ну как дрались... Играли. Например, поиграли в пиратов на концерте мамы. Двое храбрых матросов сражались за свои корабли прямо перед сценой. Дома мама быстро их разнимала и разводила по углам, но на концерте певица не подала виду, что имеет отношение к сорванцам, и продолжала петь. Мы свалились в оркестровую яму. Музыканты нас разняли. Те, кто не разнимали, бросили играть. Мама пела без музыки. Так лучше, громе слышно. И вот мама очень громким голосом отчитывала сорванцов. - Отца на вас нет! Он бы вам ремня всыпал! Особенно тебе, Гек, ты старший. Геку всегда было любопытно: "как это - ремня"? Но их добрый папа никогда не станет наказывать. Каждый день, проведенный с отцом, был как праздник. В прошлый раз, пять месяцев назад, они мастерили кормушку для птиц, катались на велосипедах, сделали замок из песка, рыбачили. Не смотря на то, что Геку было уже десять, папа поднял его на руки и кружил вокруг себя, как раньше, когда был студентом. На самом деле Гека звали Сергеем, а Чука - Владимиром. Но их мама - певица, творческая личность, не любила обычные имена, она придумала звать сыновей Чуком и Геком. В Сергее слышался Гек, а Чук в ВовоЧКе. Но отец звал их Серёжей и Володей. А маму Марусей. Хотя на сцене ее звали Искрой Светловой. А дома Марией Серегиной. Приближался Новый год. Дети ждали папу. Обычно он приезжал на праздники. В прошлый раз приехал на день рождения Чука, подарил велосипед. И вот почтальон принес телеграмму. Мама, читая ее, сначала нахмурилась, потом улыбнулась. Чук и Гек так же сначала нахмурились, потом улыбнулись, хотя еще не знали, что в телеграмме. - Отец не приедет, - сказала мама. На лице Чука промелькнула гримаса плача, но он сдержался. - Но он зовет нас на праздники к себе на Север! - разулыбалась мама. Чук принялся радостно вопить и прыгать, Гек разулыбался и тоже издал радостный вопль. К папе на Север! О таком Гек даже и не мечтал. Увижу, как папа живет и работает. Среди стай свирепых волков и медведей-шатунов. Возможно, даже вступлю с ними в схватку! Вместе с папой. Застрелю медведя-шатуна из ружья! И вот Гек мечтал. На поезде трое суток, потом на санях несколько часов до геологической станции. Папа с коллегами. Папа покажет, как он работает. Вместе что-нибудь смастерим, нарядим ёлку, накроем стол. Главным блюдом будет свежеприготовленная зайчатина. Одного зайца подстрелит папа, а второго Гек. Но мечты Гека вскоре рухнули в одночасье. Пришла новая телеграмма. Мамы дома не было, телеграмму у почтальона взял Чук. Медленно понес ее в комнату, пытаясь прочитать. Читал пятилетний Чук пока неважно. - О-о-о-о-т--т-т-т-ме-е-е-м... Гек вырвал телеграмму из рук брата. Отменяется ваш приезд. Решение начальства Сердце Гека пропустило удар. Отменяется?! Не будет ни ёлки, ни охоты на медведей и зайцев. С папой не увидимся еще несколько месяцев! Решение пришло мгновенно. Оттолкнув Чука, Гек побежал к печке. Хлопнул дверью перед носом любопытного брата, подбежал к печке, открыл заслонку и сжег телеграмму. Мама ее не увидит. Мы поедем. Встретим Новый год с папой. Начальство пусть подавится. Весь день Гек ходил виноватым. Вина была буквально написана у него на лице, мама это заметила. - Гек, ты ничего не хочешь мне сказать? Гек усиленно помотал головой. Но слова вины нужно было куда-то выплеснуть. Гек открыл дневник. Я - обманщик. Я сжег телеграмму. Про приезд отменяется и решение начальства. Начальство пусть подавится! Мы все равно приедем, и нас ждут приключения круче, чем в книжках. И вот семья уже в поезде. Первое время Геку нравилось, он с увлечением смотрел в окно, слушал разговоры пассажиров. Потом Гек заскучал, но увлекся книжкой Жюля Верна "Пятнадцатилетний капитан". Гек мысленно представлял себя на его месте. - Что читаешь, мальчик? - спросила его пассажирка. - Десятилетний капитан! - Не знаю такого произведения... Гек спрятал обложку и продолжил читать, отвернувшись от пассажирки. Приключения, о которых писал Гек в дневник, начались сразу после приезда поезда на станцию. Папа за ними не приехал. Мать с детьми прождала на станции несколько часов. Гек нервно смотрел на мать. На ее лице была нарисована каменная маска спокойствия. Геку очень хотелось рассказать, что он сжег телеграмму про решение начальства. Рассказать и расплакаться на груди у мамы. Но рядом Чук, плакать стыдно. Рассказывать про телеграмму тоже стыдно. И вот Гек услышал звук приближающихся саней. Папа! Сердце мальчика затрепетало от радости. Но из саней вышел не папа, а незнакомый дед. На станции он забрал новую телеграмму. Прочитал. Мрачно посмотрел на женщину с детьми. - Выезжаем, Любимый. Это ваша что ли телеграмма? - Наша! Да! - обрадовалась Искра. - Теперь понятно, почему наш папа не приехал за нами. До него не дошла телеграмма о нашем приезде. Искра договорилась с приехавшим дедом, чтобы тот довез их до геологической станции, где должен был находится муж. Гек очень обрадовался. Чувство вины сразу куда-то ушло. Он не виноват в том, что папа не приехал. Просто не дошла мамина телеграмма. Еще дома Гек сказал Чуку, что передал маме телеграмму, и что там не было ничего важного. О его проступке знал лишь дневник. Но сейчас можно расслабиться, сани везут их к папе! Но на геологической станции папы не оказалось. Там не было вообще никого. Сани повезли их ко второй дальней станции. Гек вспомнил, что отец говорил, что в следующем году будет работать на Дальнем Востоке. Неужели начальство приняло решение перебросить папу на Дальний Восток до Нового года? Но на второй станции семья встретила сторожа, который подтвердил самые худшие опасения Гека. Папу с коллегами перебрасывают на Дальний Восток. И сейчас они пришли на первую геологическую станцию. Они с семьей разминулись. Сторож отправился на первую станцию, отдав семье ружье. Бывали случаи, когда медведь ломился в дверь. Ночью вернулся сторож. Истекающий кровью. Как и кобыла. Ее задрали волки. Сторож чудом спасся. Искра принялась хлопотать над сторожем. Но медикаментов не было, и сама она не имела медицинского образования. Среди геологов есть врач. И они до сих пор на первой станции. Женщина приняла решение идти пешком до первой станции. Если она останется с детьми, то сторож может умереть, да и геологи уйдут с первой станции, и никто ее с сыновьями не найдет. - Гек, следи за братом и сторожем. Никуда не уходите. Если что - стреляй, - мать передала старшему ружье. - На случай, если будет ломиться медведь. - Мама! А если ты встретишь медведя?! - Я буду громко петь, сторож говорил, что медведи боятся шума и уходят. - А если ты встретишь волков?! - Волки боятся огня. У меня с собой зажигалка. Подожгу свой платок. Когда мама ушла, Чук расплакался. Гек принялся дразнить брата сопливой девчонкой, по привычке. Дома он всегда так делал, когда Чук плакал. - Я смелый! Я возьму ружье и пойду за мамой! - Ты не умеешь стрелять! - Умею, - упрямо засопел братишка. - Ты до сих пор писаешься в постель. Чук кинулся драться. Сторож застонал. Братья оторвались друг от друга, перестав драться. - Давай спать, - мрачно сказал Гек. И вот братья в кровати. Гек обнимает Чука. Только сон не идет. Гек постоянно думает, что мама там одна в лесу. Зачем он сжег телеграмму?! Пусть это вскроется, и его накажут. Только, что бы мама с папой были живы и рядом. Гек незаметно для себя уснул. Когда он проснулся, было уже светло. Гек проснулся с ощущением счастья. Мама вернулась с папой! Новогоднее чудо. Но никто не вернулся. А ушел Чук с ружьем. Вероятно, еще ночью. Вначале Гек обыскал весь дом. Совсем недавно Чук спрятался в сундук, так как ему привиделся медведь за окном. Гек тогда его нашел и задразнил сопливой девчонкой. И ночью задразнил, вот и братишка ушел. Чувство вины захлестнуло Гека. Он достал дневник. Я задразнил брата, и он отправился ночью за мамой. Я иду за ними. Я - десятилетний капитан. И вот Гек с трудом продирается сквозь сугробы. Раз мама и Чук смогли пройти, то и я смогу. Я - десятилетний капитан. Такой же смелый, храбрый, удачливый. Оказывается, братишка ушел не только с ружьем, но и с чемоданом с игрушками. Гек натыкался на игрушки в снегу. Чук оставлял знаки! Словно мальчик с пальчик, метил путь крошками. Ай-да умен братишка. Прошло, наверное, несколько часов блужданий по тайге, но брат был найден. Он лежал на земле, и его почти полностью запорошило снегом. Такой радости от нахождения брата Гек не испытывал еще никогда. Вот бы маму еще найти. И папу. Чук не хотел просыпаться. Гек его тряс, даже вломил затрещину, умолял прийти в себя. Чук неохотно приоткрыл глаза. - Давай, брат, пошли в дом, согреешься. Идем быстрее. Гек помогал брату идти. Он забрал у брата ружье. Обратная дорога казалась короче. Скоро станция. Идя, Гек постоянно кричал: - Мама! Папа! Волк. Второй. Еще три. Гек запаниковал. - Мама!!! Вдруг Гек услышал: - Сынок! Дети! К детям бежала Искра. Женщина обняла детей. Испуганно посмотрела на стаю. - Мама, поджигай платок! - крикнул Гек. Искра подожгла. Заискрился огонь, волки начали отступать. Когда огонь догорел, а волки ушли, мама с детьми продолжили путь до станции. - Мама, а ты не нашла папу? - задал Гек очевидный вопрос. Но его он слишком мучил. - Не нашла ни папу, ни станцию. Я заплутала и вернулась обратно по следам. Возможно, они еще на станции. Пойду второй раз. - Нет, мама! Здесь волки. Рядом раздался рык. Даже не рык, а рев. Рев медведя-шатуна. Мать испуганно отступила, закрывая собой детей. Гек вспомнил про ружье, тяжелое ружье, мешающее ему идти. Но теперь оно пригодится. Сейчас десятилетний капитан убьет медведя. Не давая ружье матери, Гек сам прицелился в медведя. Прицелился в грудь, потом передумал и прицелился в лоб. Выстрелил выше головы медведя. Он не убийца. Гек разозлился на себя и смело прицелился вновь в грудь медведя. Выстрелил. Выстрела не получилось, оказалось, в ружье был один патрон. - Мама... - только жалобно сказал Гек. Искра внезапно подалась вперед, шагнула на шатуна и начала громко петь. Медведь заревел еще громче, но на семью не бросился. Обернулся, почуяв других людей. К детям с Искрой бежали геологи. Впереди - Серегин. Отец Чука и Гека с первой попытки застрелил медведя. *** Как же хорошо дома. В связи с чрезвычайной ситуацией Серегина отпустили домой на несколько дней. Семья счастливо отпраздновала Новый год. Гек был в восторге. Новый год с папой! Чук, как маленький, уснул до двенадцати. А Гек просидел с родителями до ночи. Мандарины, ёлка, подарки. Наступило первое января. Гек с трудом разлепил глаза. Уставился на отца, внимательно смотрящего на него. - С добрым утром, Сергей, - сказал отец. Гек насторожился. Обычно папа называл его Серёжей. - Умывайся, одевайся, делай зарядку и завтракай. После тебя ждет разговор, - сказал отец. - А где мама? И Чук? - В театре. У Гека возникло множество вопросов. Почему в театре? И почему не взяли отца и его? Почему отец так строго разговаривает? Гек быстро умылся, оделся. Сделал наспех зарядку и позавтракал. Перспектива будущего серьезного разговора напрягала, и хотелось быстрее пройти его. И отправиться с папой в театр. И вот разговор. - Мама вчера нашла твой дневник. Сердце Гека пропустило удар. - Она прочитала последние записи, ожидая увидеть, насколько сильной травмой для тебя оказалась эта поездка. Гек побледнел. - Но то, что мы прочитали... - отец достал дневник и хлопнул им по столу. Гек смотрел на руку отца с дневником, как на гремучую змею. - Мы свалились в оркестровую яму. Музыканты нас разняли. Это еще ладно. Детские шалости. Хотя не хорошо... - Увижу, как папа живет и работает. Среди стай свирепых волков и медведей-шатунов. Возможно, даже вступлю с ними в схватку! Вместе с папой. Застрелю медведя-шатуна из ружья! - медленно прочитал отец. - Ну как вступил в схватку? Застрелил? Гек думал: какой позор. У него был шанс застрелить медведя из ружья. Был бы в глазах отца героем. - И, наконец, просто вопиющее. Я - обманщик. Я сжег телеграмму. Про приезд отменяется и решение начальства. Начальство пусть подавится! Мы все равно приедем, и нас ждут приключения круче, чем в книжках. По телу Гека прошла дрожь. - Зачем? - тихо спросил отец. Гек молчал. - Нет, я спрашиваю, зачем?! - Я... я хотел праздника... сюрприза... - Это праздник - подвергнуть себя, мать и брата опасности? Сюрприз?! - Нет, - отчеканил Гек. - Вы могли замерзнуть! Быть растерзанными волками и медведями! И вот это последнее, очередная вопиющая глупость! Я задразнил брата, и он отправился ночью за мамой. Я иду за ними. Я - десятилетний капитан. - мрачно прочитал отец последнюю запись. - Что за десятилетний капитан?! - Как пятнадцатилетний, только десятилетний... И... Второй раз я целился в грудь. Я бы убил... Отец словно не услышал этой оправдательной фразы. Вместо этого он сказал унизительное. - Я должен тебя выпороть. Десятилетний капитан внутри Гека взорвался. Выпороть?! Ремнем?! После чтения дневника? Дневник - это личное! - Ты подлый, раз читал мой дневник! Дневник - это личное! - выкрикнул Гек прямо отцу в лицо. - Я тоже веду дневник и не стыжусь, что его кто-нибудь прочитает, - сказал отец, - А ты стыдишься! Подлых мыслей, которые записал в дневник! Вот ты как раз и подлый. Эта фраза отца обескуражила Гека. Ему захотелось плакать. Захотелось сказать: "Лучше бы ты нас не звал", но Гек приказал себе молчать. - Итак, порка. Ты знаешь, что делать? Гек слышал от пацанов позорное, но мрачно спросил: - Откуда? - Оголяешь зад и ложишься на кровать, - отчеканил отец. Вот оно позорное... - мрачно подумал Гек. - Пап... не надо, - Гек проглотил слово "пожалуйста". - Ты меня разозлил. - Если бы я убил, ты бы не злился. Гордился бы... - Отвратительно, таким не гордятся, оголяйся, - приказал отец. Гек стыдливо оголился и лег. Вот она расплата. Но они подлые. Или нет. Они родители. Больше ни одной записи в дневник. Гек начал плакать еще до порки. Отец дал ему не больше пятнадцати горячих средней силы. Но попа покраснела. Геку порка показалась долгой. Во время и после он плакал. Отец обнял сына. - Я наказал, простил и больше не сержусь. Гек подумал: хорошо быть взрослым, можно запросто судить и прощать. Но и хорошо быть ребенком, можно радоваться сразу после прощения. Но он не ребенок. Он - десятилетний капитан. Это круче, чем пятнадцатилетний. Он стрелял в грудь. - Я себя не простил, - мрачно сказал Гек. - А вот этого не надо! - оживился отец. - Проехали. Я тебя люблю. - А я тебя... Гек так себя и не простил, даже став взрослым. Но всегда был уверен в любви родителей.