Без тебя

Если спать в обнимку неудобно, под боком просто не тот человек. Именно в этом я и убедилась. Хотелось ломать холодные руки, спихивать чужих людей со своей кровати или хотя бы спрятаться от них под одеяло. Всё было не так – все были не тобой. Когда я поняла, что ты оказался прав, было уже слишком поздно. «Хватит вести себя, как ребёнок. Ты ведь должна быть взрослой. Ты взрослая», - говорил ты мне. Я затыкала уши и обиженно посматривала на тебя из-под опущенных ресниц. И как я могла не заметить?.. Если честно, я никогда не задумывалась, что будет, если ты уйдёшь. Эта мысль ни разу не возникала в моей голове, это было уму непостижимо. Ты и вдруг уйдёшь от меня? Совершенно невозможно. В первые дни было особенно тяжело. Это так отвратительно – просыпаться и не чувствовать запаха горького кофе, который ты завариваешь на кухне. Если ты помнишь, он был ужасен на вкус… Очень скверно – понимать, что одеяло рядом не смято тобой. Ты ведь никогда не умел аккуратно слезать с кровати. Невыразимо паршиво – видеть незнакомых людей у себя в постели. Самое интересное, что я практически ничего не помню. Не помню дня твоего рождения, как эти люди оказались в моём доме, даже своего адреса не помню. Временами всё это нахлынивает на меня, будто я убирала воспоминания в особую полочку и случайно натыкалась на неё. В те моменты мне хотелось убить себя. О, я ни разу не пробовала покончить жизнь самоубийством. Конечно, в первую неделю без тебя у меня были такие мысли, когда комната казалась ловушкой в стиле пилы. Но у меня никогда бы не хватило храбрости. Что бы я ни говорила, я слишком люблю жить. Даже невыносимое одиночество было для меня лучше, чем смерть. Я всё так же пила молоко, как обычно, смотрела те же фильмы, что и всегда. Только вот моя обыденность резко изменилась, когда на стульях перестали висеть твои вещи. Это было больно, ты знаешь? Я хотела заплакать, но ничего не выходило. Понятия не имею, почему, ведь обычно во время трогательных сцен у героинь стекают солёные капли по щекам. Я молчала и смотрела на часы, сидя на кресле. Их спокойное тиканье сводило меня с ума, наверное, даже больше, чем твои прикосновения. И ещё эта ужасная привычка – ждать, что вот сейчас ты вспомнишь обо мне, позвонишь или напишешь сообщение. Отправишь свои глупые смайлики. Попросишь всё вернуть. И я снисходительно подарю тебе прощение. Но так всегда получается – хочешь казаться гордой, а ползаешь на коленях. Я звонила, когда срывалась. Срывалась я часто. Но никто не брал трубку. Один раз ты даже сбросил мой звонок. И этот выстрел ранил ещё сильнее – прямо в живот. За неимением аптечки и здравого смысла я не сдавалась. Трезвонила всем твоим друзьям, знакомым, даже тем, кому ты нечаянно улыбался. Ответ у всех был один – любая нелепая отговорка, мол, они не знают, где ты. Эти люди даже не сказали мне, как твои дела. Кроме соседских котов никому не было интересно, что со мной происходит. А может быть, и им тоже не было интересно, и я всё это выдумала. Выдумала их заботу, выдумала огромный шоколадный торт, выдумала нашу любовь. Ты же знаешь, я могу это сделать. С каждым чёртовым днём становилось всё хуже. И это не в плане «огромная чёрная дыра в груди разрасталась», а я физически чувствовала, что на грани. Я забывала абсолютно всё – от места нахождения мобильного до своего имени. И, как бы странно это ни звучало, в этих ситуациях моим лучшим другом была текилла. Да, и чем больше, тем лучше. Наверное, ей было даже интереснее, чем тем котам. Она слушала и утешала меня, говорила, что всё будет в порядке. Она указывала изящным пальчиком на симпатичного парня, сидящего рядом, и нашёптывала грязные непристойности мне на ушко, время от времени пошло хихикая. А потом заново – утро, боль в голове и заезженная фраза. - До свидания, - снова сказала я, закрывая дверь за уходящим парнем. Устало облокотилась на стену. Меня снова ждал очередной день, день без тебя.